Говорит Москва - Марина Арсенова

Видели бы вы, с каким аппетитом и умилением сегодня в 18:30 два хипстера пили по 50 г в баре «Камчатка». Выражение лица было настолько счастливым – хоть рекламу снимай. Они на улице сидели, а у окна – девушка с парнем. Девушка рассказывала про свой удавшийся отпуск, но при этой картине толкнула парня в бок, показала в окно – и оба залюбовались. Хипстеры закусили бутербродами с рыбой – и, довольные, ушли.

Видела у Курского вокзала девушку – без юбки, то есть, – просто в колготках шла. Они прозрачные, хоть и черные: все трусы было видно. Кружевные, если интересно, шортиками. Прохожие, конечно, оборачивались, но держали себя в руках.

Потом встретила девушку с зеленого цвета ирокезом. Выглядела опрятно, хоть и панк. А кроме зеленого у нее волосы были сегментами покрашены еще, кажется, в красный и бежевый.

В «МакКафе» мужчина за столиком орет в телефон: «Ты же девушка! Тебе нужно это все только намеком выражать!».

В вагоне метро едут маленькая девочка и ее мама. Сидят рядышком. Мама уткнулась в телефон, девочка рассматривает детский журнал. На остановке около них освобождается место, и как раз заходит еще одна маленькая девочка, садится рядом. Обе девочки светленькие, с косами и в пастельно-розовом. Посмотрели друг на друга. Та, что с журналом, вернулась, было, к нему, но вторая говорит:

– Девочка, как тебя зовут?

Вот так просто, без всех этих взрослых «простите, что беспокою». Первая ответила. Та продолжает:

– А что это у тебя за журнал? С Русалочками? У меня тоже есть, другой. Тут надо раскрашивать?

Журнал они дальше смотрели вместе и что-то свое обсуждали. Но ехать второй девочке было всего одну остановку, и мама потянула ее к выходу. Спрыгнув с лавки, она на прощанье спрашивает:

– А сколько тебе лет?

– Пять!

– А мне четыре с половиной! – кричит уже почти с платформы.

И все, других девочек в вагоне не было.

Осень

На Никитском бульваре в День Города продаются книжки. Поэт в микрофон читает стихи перед кучкой интеллигентных зрителей. Чуть дальше раздают газету, где напечатаны прекрасные тексты Линор Горалик и разные смешные истории о литературе. Один преподаватель, случайно встретив другого, радостно предлагает прочесть в рамках его курса лекцию: «Вы так замечательно читаете!»

У Кремля территория огорожена забором. На обильно украшенной рекламой сцене не в меру разговорчивый ведущий загадывает загадки человеку из толпы, поднявшемуся сюда, видимо, чтобы выиграть какой-нибудь приз. «„Если хочешь быть здоров…“? Ну-у-у… Что нужно делать, чтобы быть здоровым?». На сцене человек из толпы молчит. «Если хочешь быть здоров – брей письку», – орет в подсказку проходящий мимо парень, что называется, «с окраины». «Не, ты чо, надо в рифму, – поправляет его друг. – Если хочешь быть здоров/Отсоси у трех коров!». Мимо проходят два хипстера. Один из них оценивает происходящее: «Ну, что с них взять, свиньи».

Вечером на Болотной площади поет Джеймс Маккартни, сын Пола. В конце выступления он бросает в толпу розу. Цветок, не долетев, лежит в зоне для фотографов. Все спокойно ждут следующих артистов. Из толпы вырывается девушка и умоляет охранника пропустить ее за ограждение – забрать розу. Тот непреклонен. Тогда девушка просит принести ей цветок скучающую за сценой сотрудницу артистов. «Это для меня очень важно, понимаете?». Сотрудница понимающе приносит. Девушка счастлива. Охранник недоуменно пожимает плечами.

В троллейбусе, который неспешно едет по Ленинскому проспекту, у окошка сидят девочка и тетенька. У тетеньки на коленях большой школьный рюкзак и еще пакет. Она говорит строгим голосом:

– Лиза, мне такое поведение не нравится. Зачем ты маме сказала, что мы не составляли рассказ?

– Я забыла, – тихо отвечает Лиза.

– Ну как можно забыть. Теперь записывать будем? Наизусть учить?

– Не знаю. Давай не будем… А какой был рассказ?

– Мы же сочинили. Что в Москве есть Красная площадь – это, по-твоему, не рассказ? Большие дома. И много машин.

Лиза водит по стеклу пальцем, молчит. – Подводишь ты меня, Лиза, – добавляет тетенька.

Девочка вздыхает. Смотрит в окно. А за ним как раз – большие дома. И много машин.

– Наконец мы с Ашотом вышли из отделения. Тигран нас на улице ждал. Состояние у меня – убитое. 10 утра. Я всю ночь не спал, сутки бухал, до этого двое суток работал. Ну все, закончили там, в милиции, пора ехать. И тут… Из отделения выходят… Ну, как сказать? Две фотомодели! Высокие, красивые, в вечерних платьях! И ничего на них нет. Ни сумок, ни телефонов. Оказалось, их таксист вез – и ограбил. Испугал, чтобы они выбежали из машины, и с сумками уехал. Это они рассказали. Тигран нашел машину – но мы впятером не помещаемся. А одной из девушек надо было на электричку. Я братьям говорю: «Вы садитесь, я ее провожу». Поехал с ней в метро до Ярославского вокзала. А она – стройная, на каблуках, и платье у нее с вырезом квадратным на спине. Все смотрят! Ну, я ничего, проводил, посадил на электричку. Э, брат, какая была девушка!

На эскалаторе станции метро «Тверская» мужчина и женщина обсуждают картину дня:

– Ты читала про стерхов? Ну да, все читали. Мы в офисе сначала думали, что это утка. Ржали. Пришел начальник и говорит: «Это не утка, это альфа-журавль!». Мы опять давай ржать. Так весь день. Комменты и фотожабы на всех сайтах жгут. «Путин ведет корюшку на нерест». «Я ничего не хочу решать, я вообще журавль». Еще зачитывали его цитату про групповой секс, в котором можно сачкануть… Нас троллит президент! В такой стране анекдоты не нужны.

Над Яузой берега реки скрепляет аркой пешеходный мостик. Сразу над ним – радуга, тоже аркой. Полноцветная, сильная. Красиво. Рядом в пробке стоит машина скорой помощи. Я неспешно иду вдоль реки, любуясь пейзажем. «Скорая» двигается в том же темпе – для кого-то убийственно медленном. Жаль.

На Винзаводе девушка лет семнадцати ждет на скамейке. Чтобы скоротать время, звонит то подруге, то маме. Очередь доходит до бабушки:

– Алло, бабушка Эля! Это я! Я сегодня еще на работе. Жду журналистов, чтобы отдать им билеты на спектакль. Они посмотрят, а я их потом буду сопровождать в гостиницу. Так что я у Юли останусь опять. На метро не успеваю. Что? Да, теплые вещи поищу там. Хорошо. Бабушка Эля, ну ты чего там разволновалась? Ну чего ты орешь, что у тебя деньги капают?! Это же я позвонила. Бабушка Эля, алло! Ох… Ну пока – так пока.

– У меня в Химках живут родственники. Пара – ей 26, ему 28, и оба не работают. Она не работает, потому что растит ребенка (ему, вообще-то, уже 4 года). А муж – просто не работает. Ходит к друзьям в гости, выпивает «на раёне», тем и занимается. Их содержат родители – ее мама работает нянечкой в Италии, – присылает деньги, и его родители помогают постоянно. Я недавно приехала к ним в гости. Она, во-первых, сразу взяла у меня 500 рублей на сигареты и пиво, а еще посмотрела на мою сумку, говорит: «Какая красивая! Сколько она стоит?». Я ее давно покупала. Посмотрели сейчас в интернет-магазине – такая сумка стоит 13 тысяч. Что ты думаешь – она позвонила маме в Италию и говорит: «Мама, хочу!». И мама ей пообещала купить.

В метро на Сокольнической ветке удмуртская бабушка сидит у края лавки. На «Библиотеке имени Ленина» заходит парочка – становятся у дверей. Девушка, увлекшись впечатлением, которое она производит на парня, слишком наклоняет голову назад, и ее собранные в хвост волосы попадают бабушке по макушке. Та делает замечание. Девушка в ответ что-то бурчит. Хвост демонстративно не убирает. Ее парень оказывается более воспитанным – собирает волосы в руку и всю дорогу придерживает хвост, положив руку девушке на плечо. Добавлю, что бабушка изначально сидела на другом месте – напротив, посередине лавки. Но когда освободилось место ближе к выходу – зачем-то переметнулась сюда.

Подхожу к своему подъезду, достаю ключи. В это время на крыльцо выходит соседка. Смотрит на меня в плаще, на мои резиновые сапоги, на усилившийся дождь. Открывается зонт и говорит: «Ну все, зима началась!».

Интересно, что она говорит, когда видит снег?

Субботним вечером на входе в супермаркет Billa у метро «Спортивная» стоят четверо парней. Обсуждают предстоящую вечеринку и количество алкоголя, которое на нее нужно купить. Один из них, подсчитав, предупреждает:

– Наташу больше поить не надо.

У «МакДональдса», который на выходе из метро «Третьяковская», парень рассказывает другу:

– Да зачем это вообще нужно – свадьбы эти ваши? Вот у меня родители 20 лет живут в гражданском браке. Отец в 90-е сантехникой торговал, его одно время хотели «убрать». У отца крыша была солнцевская – пока там их главного не положили. И поэтому они с матерью не расписывались, а потом так и оставили. И ничего, нормально живут, двое детей у них – я и сестра.

Друг равнодушно молчит.