Роман в сонетах (сборник) - Евгений Нейштадт

Пусть я – не тот, пусть стихи – пустяки,

Пусть для тебя – это все, что осталось.

Все ж не напрасно мы были близки,

Все ж ты не зря так со мной целовалась.

Нет, не напрасно: стихи – лишь покров,

Страсть лишь подернулась пеплом стихов,

Чтоб от сияния ты не ослепла:

Ласковый жест той же легкой руки —

Страсть раскалит добела угольки

И возродится, как феникс из пепла.

80

С надеждою – в союзе,

С отчаяньем – в борьбе

И я доверил музе

Свою любовь к тебе.

Певец своих иллюзий,

И я в своей мольбе

Не думал о конфузе,

А думал о судьбе.

Я просто, как умел,

Понравиться хотел,

Завидуя при этом

Любому удальцу,

Забыв, что быть поэтом —

Не каждому к лицу.

81

Давно ты запретить могла

Писать мне, но не запрещала:

Ты лучшей музыки ждала,

А за хорошую – прощала.

Ты так внимательна была:

Я все писал – ты все молчала,

И муза, верная сначала,

Потом – поэта подвела.

Ты запрещаешь мне писать,

Единственный мой адресат

Такой далекий и… так близкий.

Но кто ж тебе велел читать

Пустые бредни – результат

Односторонней переписки?

82

Прости меня, прости и, ради бога,

Не прогоняй – мне некуда идти.

Оставь меня у своего порога,

Не бойся – я не стану на пути.

Не прогоняй и не суди так строго:

Я все-таки не ангел во плоти,

Хотя во мне и ангельского много,

Но ты и это тоже мне прости.

Язык – мой враг, но должен неизменно

Я пользоваться помощью врага.

Поэт – как матадор, чья жизнь – арена,

А лира – так похожа на рога:

Малейший промах – оставляет шрам,

Малейший промах – это стыд и срам.

83

Я тебя обижать не имел никогда

Никакого морального права.

Оттого-то мне глаз не поднять от стыда,

Оттого-то и мыслить стал здраво:

Вдоль дороги поют на ветру провода.

Вдоль дороги проходит канава.

А дорога ведет неизвестно куда,

Неизвестность – и слева и справа.

И бывает, что вдруг на крутом вираже,

Нарушая весь перечень правил,

Забываешь совсем выбирать выраже —

ни…и…булькаешь где-то в канаве.

И потом ни за что не уйти от суда:

Редко чистой бывает в канавах вода.

84

Не повезло настырному поэту,

И, как нарочно, на его беду

Ты приняла за чистую монету

Совсем не то, что он имел в виду.

Поверила фальшивому сонету,

Написанному в тягостном бреду.

Поверила в “литературу” эту

И сразу перестала верить в ту.

Но разве нам не кажется прекрасным

Все в мире лишь благодаря контрастам?

Ты это понимаешь и сама.

И так ли уж парадоксален довод,

Что грубость или глупость – только повод

Для проявленья такта и ума?

85

На вулкане был лежачий камень.

Он лежал. Но вот пришла Она.

Просверлила дырочку в вулкане —

Где же камень? – Он теперь – Луна.

Так и я заговорил стихами

От извергнувшегося огня.

Как Луна – почти не сплю ночами

И… совсем…” теряюсь “ – в свете дня.

Я “под Гейне” подгоняю строки,

Но под гений – строк не подогнать.

Я из сердца выжимаю соки —

Много ли осталось выжимать?

Выжмет все поэт – глядишь – и он

Выброшен, как выжатый лимон.

86

Я тебя не люблю – разве любят так долго,

Замирая от страха, томясь от тоски,

Без причин и без следствий, без прока и толка,

Вопреки всем словам, всем делам вопреки?

Разве голод любви сходен с голодом волка?

Разве слезы любви – так постыдно горьки?

Разве нежность любви сходна с нежностью шелка,

С той, что вихрем паденья не рвет на куски?

Я тебя не люблю – разве любят свой страх,

Боль души, горечь слез, стук в висках, дрожь в руках?

Разве может отчаянье быть торжеством?

Возвышая себя и себя унижая,

Я тебя не люблю – я тебя обожаю

Каждой клеточкой тела и всем существом.

87

Завидую, как все мы, тому, что не имею.

Завидую счастливцам, имеющим семью.

Завидую счастливцам, которые своею

Спокойно называют любимую свою.

Которым удается “собой” остаться с нею,

Беспечно доверяя ответному “люблю”

И на нее в невзгодах надеясь, как на фею,

У древних под бушпритом хранившую ладью.

Свобода – это сфера, где Верность – Божество,

А Красота – лишь средство познания Его…

Извечна эта тема: она всегда в работе

И все в ней современно, и все, как мир, старо:

Петрарка о Лауре, а Гете о Шарлотте,

А мистер Артур Миллер о Мэрилин Монро.

88

Я вспоминаю все без напряженья,

Не рыская ни в дебрях, ни в глуши:

Твой каждый шаг и все твои движенья

Оттиснуты на чистоте души.

Не серебром, не золотом тисненье,

Том не переплетен и не прошит,

И это не тисненье, а стесненье

Сведенной первой нежностью души.

Отчаянная судорога счастья —

Как в песне – побежать за поворот.

И гордость, не просящая участья,

И совесть, что покоя не дает.

Тяжелый стыд и страстная мольба,

И всюду, в каждой черточке – судьба.

89

Тихо облетая под дождем,

Золото сгибает ветки клена.

Золотая, как корона, крона

Делается легче с каждым днем.

Клену не остаться королем,

Не нарушить общего закона…

Золото валяется у трона,

Но никто не думает о нем.

Без короны – легче, но ведь это —

Все, что оставляет жизни лето:

Дорого, но удержать, увы,

Невозможно… Исключенья – редки.

Осень. Тяжесть золота листвы

Обнажает тоненькие ветки…

90

“Кто первый был монарх?

– Удачливый солдат. “

Сдавайся! Ты окружена!

Кольцо сонетов с бою,

Теряя в спешке ордена,

Сомкнулось за тобою!

Сдавайся! Ты побеждена!

Их – девяносто, ты – одна!

Приказ: любой ценою

Тебя взять в плен живою!

Ты говоришь: “ Не будь ослом:

Здесь побеждают не числом.”

Так это ж мне известно!

Здесь каждый – чудо красоты,

Ума и чувств… Куда же ты?…

Ну, знаешь, так – нечестно…

91

Чему обязан жизнью я?

Случайности рожденья.

Мой первый день – судьба моя.

Но мой последний день – я.

Над бездною небытия

Вся жизнь – как блеск мгновенья:

Мгновения наития,

Мгновенья вдохновенья.

И – как ты ни кончай нас,

Великая Случайность —

Любовь дается на века

К Единственной, к Любимой.

Любовь – как Жизнь, а Жизнь пока —

Процесс необратимый.

92

Ты занята делом. Я тоже – работой.

Потом ты – в театре. Я тоже – в кино.

Ты смотришь на сцену – как любят кого-то.

Я тоже – завистливо – на полотно.

Но вновь в зале свет, свет труда и заботы.

Ни мне, ни тебе – третьего не дано.

И мне ли сердиться, что любишь его ты:

Ведь в этом я тоже – с тобой заодно.

И не променяем мы радость труда

С тобой – ни на что, ни за что, никогда!

И я, не завидуя радостям прочим,

Забуду скорей то, что видел в кино,

И буду трудиться, как проклятый, но…

Но все-таки нам друг без друга не очень…

93

Скрепив любовь своею

Печатью на устах,

Я то сказать не смею,

О чем пишу в стихах.

Я пред тобой – немею,

И этот странный страх

Едва ли я рассею

Страницами в строках.

И ты – махнешь рукой:

Меня – сменит другой.

И скажет он на это,

Не пряча торжества:

“Безумие поэта —

Издержки мастерства.”

94

Меня ввела и “выведет” в расход

Моя манера счастья домогаться:

Я разорюсь, как нравственный банкрот,

Вложивший душу в пачку облигаций.

Переоценка и переучет…

Моим “бумагам” некуда деваться

От катастроф духовных девальваций…

Какой сонет мне счастье принесет?

Сонеты…Да…Вот так же – без помарки

“Не удался эксперимент” Петрарки…

Чего же я-то большего хочу?

Жизнь – это жизнь. Все остальное – блажь, но

Я все смеюсь, я все еще шучу…

Лишь иногда мне делается страшно…

95

Мне другую бы завлечь бы

Сотней собственных сонетов:

Ведь другие любят речи

Больше, чем самих поэтов.

Мне для них себя беречь бы,

Мне бы слушаться советов,

И – со мной искали б встречи,

И – глядишь – не без букетов.

Мне б заняться жизнью личной,

Бросив вызов безразличной,