Два романа о любви (сборник) - Борис Горзев

Петр улыбнулся:

– Вот так, папа! Что, попало тебе наконец? Этой стерве палец в рот не клади!

– Ты уверен, что она не понимает по-русски? – прошептал отец.

– Уверен, но слово «стерва» знает, и знает, что это про нее…

Так они перешучивались, и было им, похоже, хорошо. Мужчины стали подготавливать мангал, разожгли угли, а женщины насаживали куски мяса на шампуры, перекладывая их помидорами и луком, затем занялись столом. По участку поплыл вкусный дымок. Было тепло, спокойно.

– А какое вино к шашлыку? Или водку? – задал законный вопрос отец.

– Мы привезли, вон в той сумке, распакуй, мама!

– Алкоголики! А потом небось курить будете?

Слово «алкоголики» показалось Биче знакомым:

– В какую семью я попала! Все пьют хорошее вино, отлично! О, водка! Это типа граппы, да? О, моё «Виньето Лорето»! Петя, но ты много не пей, ты за рулем, а я тебя обратно не повезу по вашим дорогам! Это большой ужас.

– Командирша, да? – понизив голос, спросил отец.

– Это не единственный ее минус, – шутливо вздохнул сын.

– А у нас, смотри, уже черемуха зацвела, – теперь громко проинформировал отец. – А скоро будет сирень. Сирень у нас превосходная, махровая. Вон кусты, видишь? В твоей Италии с сиренью как? А черемуха есть?..

Потом они сидели за столом в саду, ели, пили (все, кроме Петра, если не считать одной рюмки вина), шумно переговаривались и вполне понимали друг друга. Отец выяснил, что Биче кое-как говорит на испанском, и принялся изъясняться на языке Сервантеса и Маркеса, как он сказал. Они явно разболтались, и Петр стал помогать маме, которая убирала со стола тарелки, чтобы затем подать чай и кофе. Когда они оказались в кухне, мама тихонько спросила, кивнув на участок:

– Петенька, и как? У тебя это серьезно?

– Вполне.

– Чудесная девушка! Забавно. Но чудесная. Флейтистка, с ума сойти! Ну да, ну да… И вы – как вы?.. Ну…

– Ну да, мы близки. Мы близки, в том числе и физически.

– Прости, прости, понятно!.. А если будут дети, то… ну, по цвету?

– Мама! – Петр тихонько рассмеялся. – Мама, я уже всё узнал. Законы генетики гласят, что при браке белого мужчины и мулатки расклад такой: 25 процентов вероятности, что родится белый ребенок, те же 25, что мулат, и 50 процентов, что так называемый светлый мулат, то есть нечто среднее между белым и мулатом, как я понимаю. И что? Красиво! У Господа Бога есть выбор. Пусть выбирает, а мне всё равно. А тебе?

– Ну, и мне тоже. Конечно, какая разница! Лишь бы ты был счастлив. – Но тут же поправилась: – Лишь бы вы были счастливы, хочу я сказать…

На следующий день, после вчерашней обязательной программы, была программа произвольная. Проехались и немного погуляли в тишине по старым переулкам Арбата и Замоскворечья, потом Петр повез Биче на Новодевичьи пруды. Посмотрели монастырь, старое кладбище, посидели на лавочке у самой воды и вернулись домой. Можно было и в ресторан, но по обоюдному желанию решили обедать дома. Чтобы вдвоем и больше никого. У них был последний вечер и последняя ночь – завтра утром Биче улетала в Милан.

О чем говорили? О разном. Им было о чем говорить, будучи вдвоем. Биче вспоминала вчерашнюю поездку на дачу, вспоминала с явным удовольствием.

– Вилла ваша, конечно, не супер, хотя и в лесу, а вот твои родители мне очень понравились. Кажется, они до сих пор влюблены друг в друга.

– Это у них бывает волнообразно, вверх-вниз. Но в целом – да, они хорошо ладят.

– И с сыном им повезло, я уверена.

– Надеюсь, с тобой тоже повезет. Наконец.

– Значит, с твоей бывшей женой не повезло?

– Им-то что – мне не повезло.

– А, так? Ты мне ничего не рассказывал о той твоей женщине.

– Это не стоит рассказа. Давно это было. Да и было ли, уже не знаю. Я ее вытеснил из сознания. Она ни при чем, просто не сложилась общность. Мои интересы, ее интересы, мои желания по ночам, ее желания – это никак не совмещалось, всё в разные стороны. Поэтому нечего рассказывать – скучно.

– Ясно… А со мной по ночам – как, не скучно?

– Еще как не скучно! Такое ощущение, что у тебя были классные учителя. Шучу.

– У меня один учитель, – она постучала себя по голове, – моя фантазия.

– Развивай ее дальше, это вдохновляет.

– За этим дело не станет – есть стимул… Слушай, ты сообщил родителям, что у меня есть сын и он тоже мулат?

– Пока нет. Информация к старикам должна поступать не сразу целиком, а дозировано.

– Ладно, тебе виднее, у всех это по-своему… Ну а еще про тебя? Про тебя в паре с женщиной?

– Еще? Понимаешь, я, как и ты, мне кажется, личность независимая и не выношу давления. Участие – да, советы – да, но не давление. Понимаешь?

– Понимаю. Женщины, конечно, все разные, и среди них есть такие, которые неосознанно, инстинктивно борются за доминирование в паре. Я такая? Не знаю, я не была в браке и даже не жила с мужчиной под одной крышей. Не знаю. Но мне кажется, что я такая. Значит, буду помнить об этом. В конце концов, всё решает интеллект. У умной женщины всё решает интеллект, а не эмоции. Бороться за подчинение тебя себе я не буду. Зачем? Мне это неинтересно. Интересно жить так, чтобы время от времени случалось что-то новое, неожиданное, даже непредсказуемое.

– О, это тебя ждет в полной мере! Не устанешь удивляться.

– Да? Ну, похоже, что так. Уже успел удивить. Эта твоя тайная связь с нашей компанией по морским судам – это да, этого я никак не ожидала от тебя. Казалось бы, такой спокойный, такой законопослушый иностранец пожаловал в нам в Италию, покорил моего дедушку, адекватно прореагировал на его увлеченность Сальери, его наряд, его музей. Еще музыку умеет слушать, воспитанный, явно неглупый – и вот на тебе: оказалось, он, если формально, предает свою родину, хотя если не формально, то пользуется тем же, чем пользуются другие, которые и не предатели даже. Это и есть ваша Россия?

Петр рассмеялся:

– Ты классно это сформулировала! И ведь всё правильно. Только один нюанс: это я делаю для Италии. Для любой другой страны мне бы и в голову не пришло делать подобное, даже если бы мне тихонько предложили. Я не предаю родину, потому что однажды понял: у меня две родины, две! А тут еще ты – ты, с моей второй родины. Вот такое счастье мне привалило.

– Я рада за тебя, привалило, да! Только будь осторожен, Петя. С ними, с ними, ты понимаешь, о ком я и о чем.

– Понимаю. Не беспокойся, всё хорошо. Я знаю: от моей Италии мне плохо не будет. Кстати, знаешь, почему еще я за Италию, то есть почему я расположен к итальянцам?

– Это интересно, ну?

– В отличие, скажем, от французов, которые любят рассуждать о политике и женщинах, итальянцы предпочитаю говорить об искусстве и футболе. Вот это по мне.

– А русские о чем обычно говорят?

– Русские? Ну, в общем смысле – как выживать: где что достать-купить, где что своровать, что чем лечить… А еще – чем плохи американцы, немцы, французы, евреи или кавказцы, это зависит от конкретного времени и ситуации в стране.

Биче усмехнулась, но затем посерьезнела:

– Храни тебя Господь и Святая Дева, Петя! Вот вернусь в Милан, пойду в храм, помолюсь за тебя.

– И это поможет.

– Не иронизируй – конечно, поможет! И как ты без этого живешь?

– Как-то так. Ты моя святая дева, ты. По имени Беатриче…

Конечно, они обсуждали и дальнейшее. Например, ближайшие планы. Однако выходило так, что этим летом им вряд ли удастся увидеться, если опять же не на два-три дня. Отпуск у Петра должен был быть в сентябре (так складывалось по делам фирмы), а вот у Биче в ближайшие месяцы вообще запарка: окончание учебной программы у выпускников консерватории, а после этого – гастроли, гастроли.

Дело в том, объяснила она, что с этого сезона главным дирижером Миланского симфонического оркестра имени Верди назначен американец, знаменитый Джон Аксельрод (о таком Петр, конечно, даже не слышал), и вот он пригласил Биче стать участником его оркестра, исполнять партии флейты-пикколо. Грандиозная удача! И в июне-августе-сентябре у них туры по концертным залам Европы – Франция, Германия, Испания. Так что всё лето и начало осени – только музыка, музыка, поездки. А как же мальчишки, Джино и Джузеппе, которые при ней, как же они? А очень просто: Джузеппе на лето вернется в Леньяго к матери, а Джино будет разъезжать вместе с Биче. Это как? А просто опять же: он уже вполне взрослый, семь лет, будет при маме и музыке, а к разъездам, гастролям, отелям и прочему пусть привыкает, это ему полезно.

Да, у деловой Биче всё выходило просто. А лучше сказать, она не видела проблем в том, что, если не откладывать и не рефлексировать, можно решить довольно простыми способами. И действительно, какая проблема? Взяла Джино с собой, и всё, это ему полезно, это организует, дисциплинирует, а главное, он при матери и при музыке, будет сидеть в зале на репетициях, а вечерами и на самих концертах. А вернемся в сентябре домой – у него вступительные экзамены в училище при консерватории, как и у Джузеппе, между прочим. Дай Бог, поступят. Да нет, должны поступить, она, Биче, уверена.