Коло Жизни. Зачин. Том второй - Елена Асеева

– Да, только я ничего не делала, чтобы это увидеть… Ничего не пила, оно вышло само по себе, – Владелина слегка вздрогнула, ибо подумала, что опять свершила, что плохое, но Рас трепетно огладил ее спину, тем движением успокаивая. – Мы с Ратшей нынче говорили о его поездке с тобой. И он спрашивал меня о детях которых привезла Атефская печища, интересуясь какого цвета у них кожа. И мне тоже стало занимательно… А после, когда я сюда в капище прибежала и Отец Дивный меня успокоил, вдруг увидела залу. Она была переплетена ветвями и корнями и там были дети, а меж них духи те которые живут нынче в поселении нашем и иные духи земли, которых я тебе описала.

– Это не духи земли, – лишь отроковица смолкла, пояснил Седми. – Сие творения Вежды, ваканы и камадогами. Несколько измененные по просьбе Асила и подаренные ему. У Расов тоже есть такие. Общее величание этих созданий бесицы-трясавицы, но как и у Атефов, у нас – Расов, они иной формы. Поелику Вежды сотворив это уникальное племя, их представителями снабдил все три печищи, конечно самые лучшие и мощные живут подле Димургов.

Бог медленно отвел взор от лица девочки посмотрел на вступившего в залу из завесы Небо и дюже досадливо произнес:

– С тем нельзя! Уже никак нельзя тянуть… Это явственно грозит гибелью, разве ты не чувствуешь? Не ощущаешь того, Небо?

– Все уже решено. Не стоит на меня сызнова гневаться, – с тягостной горечью в голосе откликнулся старший Рас.

Владелина торопко повернула в сторону вошедшего Небо голову и одновременно прижалась затылком к груди его старшего сына, судя по всему желающего подняться.

– Не уходи Седми, побудь, – скоротечно проронила она, не в силах сейчас расстаться с этим Богом. – Я соскучилась за тобой… за тобой, – а засим направляя просьбу к обоим Зиждителям дополнила, – за тобой и Небо… За вами всеми. Хочу побыть подле, поглядеть, поговорить коль можно.

– Конечно, можно, – тотчас ответил за себя и сына старший Рас и медленной поступью направился к юнице. – Столько покуда не станет спокойнее. Я позвал и остальных Расов, кто ноне находится в Млечном Пути, чтобы они поздоровались и побыли с тобой, моя драгость.

Глава шестнадцатая

В большой белой зале капища ноне находились не только Небо, все его сыны, но и Огнь. И коль старший Рас возлежал на низкой тахте без спинки и подлокотников, слегка вдавленной в центре и покрытой сверху ворсистой, голубоватой полстиной, обряженный лишь в золотую до лодыжек рубаху, то сыны и не только Седми, Воитель, Дажба, но и к коим всегда относили Огня восседали в креслах. Сие были мощные перьевые сгустки серых облаков живописующих сиденья, ослон, подлокотницы и сами округлые не высокие ножки.

– Наконец-то, – вельми довольно дыхнул Огнь, только стих Небо, объявивший о приезде демоницы. – Наконец-то для плоти и лучицы создаются необходимые условия, как это и положено по ее рангу и сану. И я так рад, что Першему удалось тебя, Небо, в том убедить… В том, что девочке и лучице нужен наставник. Тем паче такая удача, что согласилась приехать сама Кали-Даруга, не больно жалующая Расов.

– Сие, кажется, ты имел ввиду определенных Богов, милый малецык, – незамедлительно забасил Воитель и чуть слышно усмехнулся. – Оно как Кали-Даруга не больно жалует лишь двух Расов: Небо и Дивного. Ко всем иным относится с теплотой, а к неким, скажем честнее, и вовсе благоволит.

Воитель стремительно перевел взор с восседающего справа от него Огня и воззрился на старшего брата, каковой поместился в кресле супротив него и слева от Небо. Седми широко улыбнулся и та теплота заплясала огоньками света на его молочной коже, неспешно переместившись на пшеничную, короткую бороду и усы.

– Все будет о том… будет о том сказывать, – с расстановкой и весьма властно проронил старший Рас, слегка шевельнув вытянутой повдоль поверхности тахты ногой. – А ты, моя драгость Огнь, раз считаешь удачей приезд демоницы и будешь осуществлять общение с рани. Ведь поколь на тебя не возлагаются обязанности по Галактикам только пригляд за лучицей. Посему Перший решил, что подчиняться Кали-Даруга будет непосредственно твоему слову.

Огнь весьма досадливо посмотрел на Небо, судя по всему, желая сказать, что-то противное, потому кожа его вспламенилась огненно-красным светом, принявшись не только осенять все окрест, но и поедать облачные облокотницы кресла. Впрочем старший Рас того не посчитал нужным приметить, он дотоль пронзительно взирающий на Седми, поместившегося несколько диагонально его лицу, молвил и та речь была послана сыну только мысленно, не слышно для иных членов печищи:

– Малецык, зачем ты летал к Родителю? Ты думаешь это нормально, жаловаться ему на меня?

Седми все еще лучисто улыбающийся, враз купно свел свои пшеничные брови. Также резко перестала поигрывать огоньками золота его кожа, приняв бледно-белый цвет, и он не глядя на Отца, раздраженно откликнулся, опять же мысленно, не втягивая в ту передрягу младших:

– Мне все равно нормально это или нет. Коли ты не понимаешь слов, ни моих, ни Дивного, ни Першего, почему бы не воспользоваться помощью Родителя. И вот же. Вот сразу результат. У лучицы, у плоти будет наставник и тот, коего я хотел для нее… И вообще… вообще, – волнение Седми нежданно резко увеличилось, и враз во все стороны с его кожи посыпались рдяные искры огня. – Родитель был возмущен тем, что я перенаправил чувственность девочки на тебя. Он считает это может пагубно отразится и уже отражается на девочке и в особенности на лучице. Родитель сказал, это уникальная, неповторимая лучица, у нее изумительной силы чувственность, и с ней нельзя было так грубо поступать… Слышишь! Слышишь!

Старший сын Небо нежданно резко вскочил с кресла, ибо падающие с него искры осыпав сидящего подле Дажбу, единожды прожгли в его золотом одеянии дыры, тем вызвав недовольный стон. Седми спешно сделал несколько шагов в сторону завесы, намереваясь уйти.

– Малецык, малецык, не уходи, прошу тебя! – разком проронил вслед сыну Небо, и в голосе его пронеслась мольба. И так как он сказал это вслух… просквозившее трепетание услышали и иные его сыны, да тотчас встревожено воззрились вслед Седми. – Я еще не договорил, мой милый, останься… Был не прав я, не ты. Я это признаю! Только не досадуй на меня, оно как мне тягостно такое выносить, поелику ты мне очень дорог.

И сызнова в тоне старшего Раса слышалась просьба, такая горестная, что дрогнул не только Седми, но и иные Боги. А Дажба, стремительно поднявшись с кресла, шагнул к старшему брату и ухватил его под локоть.