Радужные Мосты - Максим Субботин

Мили вцепилась в волосы Вивьена, делая поцелуй еще более глубоким и жадным. Девушка чувствовала себя настоящей демоницей — суккубом, умирающим без бури плотских утех. Уже давно чародейка не испытывала такого внезапного и всепоглощающего влечения, тем более, к мужчине. Пусть все тело — сплошная рана, пусть завтра не будет сил ни у него, ни у нее, но разве это могло что-то изменить? Рациональные мысли отступили почти без боя, покорно сложив стяги целомудрия к кургану желания.

Не было никаких сил терпеть. Тишину безлунной ночи разрывало хриплое дыхание и еле сдерживаемые стоны. Звуки нарастали, обретали поистине сумасшедшую мощь, начинали играть новыми красками. Измазанные снадобьем, в неверном свете костра любовники мало походили на обычных людей — скорее то были сказочные создания. Плоть от плоти жители волшебного леса. Но ни Мили, ни Вивьена это не трогало. Они даже не замечали зеленых разводов на телах друг друга.

В таком состоянии прелюдия не могла затянуться надолго. Все случилось быстро и ярко. Пика наслаждения они достигли одновременно. Затаившуюся ночь, словно бичом разрезал долгий надрывный стон Мили. Ему вторил глухой рык Вивьена. Для этих двоих тьма перестала быть непроглядной, она вмиг окрасилась сонмом разноцветных огней. На какое-то время окружающий мир перестал существовать. Любовники словно воспарили над землей и устремились в бесконечно высокие небеса.

Блики костра играли на обнаженных блестящих от пота телах. Феерия чувств понемногу стихала. Первые переживания, острые и взрывные — плавились, сменяясь долгими и мягкими.

— Мы завтра будем как мухи перед зимней спячкой, — со все еще затуманенным взором прошептал Вивьен, целуя обмякшую под ним девушку.

— Ты сильно расстроен? — не открывая глаз, спросила та.

— Мне плевать на завтрашний день. В конце концов, имеем мы право на небольшую передышку. Как ты считаешь?

Мили медленно и с удовольствием потянулась, открыла глаза, в которых тут же заплясали маленькие озорные огоньки.

— Полностью с тобой согласна. Тем более, ты же не думаешь, что мы закончим на этом? — лицо чародейки имело столь невинное выражение, что заподозрить ее в каком-нибудь подвохе было невозможно.

Вивьен приподнял одну бровь, сказал:

— Откуда только силы берутся. Сказать по правде, мне нравится то, о чем я сейчас подумал.

— Что же это? Поделись, пожалуйста.

Вместо ответа алхимик снова припал к губам Мили, и девушка с готовностью ответила на поцелуй…

Проспали они долго. Солнце уже перевалило за полдень, когда намаявшиеся за ночь, но бесконечно довольные путники окончательно проснулись. Вивьен поднимался несколько раз за ночь, чтобы подбросить в прогоревший костер очередную порцию дров. Потом возвращался к Мили, ложился рядом. Девушка обнимала его, и алхимику казалось, что делает она это с большим удовольствием. Сам он, порядком уставший, тут же засыпал в ее нежных объятиях.

— Так, когда ты мне нарисуешь карту местности? — деланно недовольно спросила Мили, пытаясь привести в сколь-нибудь пригодный вид свою исполосованную одежду.

Вивьен, который в это время закапывал в угли съедобные клубни, даже руками всплеснул:

— Не далее, как прошлой ночью, я это уже сделал. Вернее, попытался.

— Да? Тогда будь любезен, повтори попытку.

— Какую именно? — Вивьен хитро посмотрел на уже одевшуюся девушку.

— Карта, милый, карта, — чуть смутившись, сказала Мили. — А то, боюсь, что после других попыток, очень успешных, я теперь ходить буду с трудом. Знаешь ли — отвыкла…

— Извини, я не…

— Милый, все отлично, — она подошла к алхимику и коснулась его губ легким невинным поцелуем. — Я сейчас наберу ягод, и ты мне все расскажешь и нарисуешь. Правда?

— Только не отходи далеко, мало ли что.

Когда чародейка вернулась, неся в лопухе изрядное количество небольших плодов, Вивьен как раз вытаскивал из углей испеченные клубни. Ароматный запах тут же отправил на второй план все разговоры и объяснения. Усевшись поудобнее, путники приступили к завтраку. Вернее сказать — позднему обеду.

— Знаешь, — сказала Мили, насытившись. — Если так дела пойдут и дальше, то скоро магия фей рассеется окончательно.

— Это же хорошо, — ответил алхимик. — Ты снова обретешь прежние силы. У нас будет больше шансов, чтобы выбраться из всего этого.

— Подумай еще раз. Ты ничего не упускаешь?

Вивьен попробовал проанализировать все произошедшие за последние два дня события. Получилось не очень хорошо. Тело было расслабленным, голова отказывалась работать.

— Не мучь меня, Мили. Скажи сама.

Девушка хмыкнула, отметив про себя, что все же несколько перестаралась ночью в соблазнении. Но оно ведь того стоило…

— Вспомни, что ты мне рассказывал, когда мы делали первые шаги по этим местам. Почему мы остались живы на том склоне?

Вивьен почувствовал, как земля уходит у него из-под ног.

— Личи, — выдавил он. — Их больше ничего не сдерживает.

Чародейка утвердительно кивнула:

— Еще сдерживает. Магия не так скоро окончательно развеется. Но это обязательно случится. Через пару, может быть три дня.

— Я понял, к чему ты клонишь, — алхимик принялся что-то чертить на уже порядком вытоптанной земле возле костра. — Отсюда мы пришли, здесь находимся сейчас, а вот здесь та тропа, про которую я говорил. Куда она ведет, я не знаю. Охраняют ли ее, я не знаю. Кто проложил ее…

— Ты не знаешь, — продолжила за него девушка. — Это я поняла. До нее нам ближе добираться, чем до тракта, по которому вряд ли сможем пройти, даже если я успею полностью вернуть себе силы. А тропа — это неизвестность, но при этом и шанс. На тракте его нет вовсе.

— Думаешь, тропа охраняется меньше?

— Откуда я знаю, Вивьен? — в голосе Мили звучали нотки раздражения. — Я даже не знаю, откуда взялись эти проклятые маги и почему они стоят на страже давно заброшенного торгового пути.

— Тут все просто, — пожав плечами, сказал Вивьен. — Это потомки тех, кто некогда был поставлен сдерживать сокрытую в этих землях порчу. Под порчей имелись в виду феи и их творения. Хотя, почему потомки? Это самые первые маги до сих пор и ходят по лесам. Это они собирают, как ты сама говорила, полчища неупокоенных вокруг себя.

— Милый, — уже более мягко сказала чародейка. — Почему и как древние стражи ступили на путь некромантии и разрушения? Что так чудовищно исказило их мысли? Личи — это не стая. Это маги-отшельники, которые удаляются от цивилизации и уж тем более от себе подобных. Бывают, конечно, исключения. Но не такие, как мы встретили здесь.