Волчье время. Германия и немцы: 1945–1955 - Харальд Йенер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ганс Хабе в сшитой на заказ униформе. В 1945 году, будучи майором армии США, он основал 16 немецких газет, флагманом среди которых была Neue Zeitung
Самым выдающимся среди них был журналист Ганс Хабе (Янош Бекеши), родившийся в 1911 году в Будапеште. В возрасте двадцати лет он стал главным редактором Österreichische Abendzeitung, после того как (довольно небрежно) провел журналистское расследование по заданию Wiener Sonn- und Montagspost в Браунау, родном городе Гитлера, о том, какую фамилию пришлось бы носить фюреру (Шикльгрубер), если бы его отец не сменил ее на другую. Позже он работал в Женеве при Лиге наций корреспондентом известной газеты Prager Tageblatt. Хабе, говоривший о себе: «Я был необычайно хорош собой, к тому же не испытывал недостатка в соответствующих сердечных свойствах», к концу жизни мог похвастаться тем, что был женат на трех из самых богатых женщин мира. В общей сложности он был женат шесть раз. После Маргит Блох (первой избранницы) он женился на дочери венского фабриканта, производителя электрических лампочек Эрике Леви. Но и с ней он прожил недолго, поскольку после аншлюса – присоединения Австрии к гитлеровской Германии в 1938 году – Хабе, сын принявшего христианство еврея, был немедленно лишен гражданства. Он отправился во Францию и вступил во французскую добровольческую армию. Верный кокетливо сформулированному решению сделать свою жизнь еще более увлекательной, чем его романы, он попросился в парашютисты. Попав в плен к немцам, Хабе совершил побег, полный таких необычных приключений, что эта история позже и в самом деле нашла отражение в романе Эриха Марии Ремарка «Ночь в Лиссабоне». Из Лиссабона он перебрался на пароходе в США, где, едва успев свести знакомство с очередной богачкой, будущей наследницей United Food Элеонорой Клоуз, снова пошел на войну с нацистской Германией, на этот раз в рядах американской армии.
Так Ганс Хабе попал в Кэмп Ричи. В высадке Пятой армии под Салерно в Южной Италии он участвовал в сшитом по мерке мундире. Такая привилегия полагалась только генералам, но он любил шик и поражал своих воинских начальников эффектным сочетанием мужества и элегантности. Во время продвижения на север его назначили руководителем пресс-службы Psychological Warfare Division. Сразу же после взятия Люксембурга он в сентябре 1944 года получил в свое распоряжение популярную радиостанцию Radio Luxembourg и сделал ее чрезвычайно эффективным инструментом психологической обработки противника. В конце октября был взят первый крупный немецкий город – Ахен. С этого момента Хабе надлежало в каждом относительно крупном немецком городе немедленно открывать газету, чтобы завладеть умами простых граждан и внушить им доверие к американцам. Его главным партнером стал «парень из Ричи» Ганс Валленберг, сын бывшего главного редактора B. Z. am Mittag. Начиная с Kölnischer Kourier, с апреля 1945 года начали работу шестнадцать новых газет – еще прежде, чем в соответствующих городах по-настоящему воцарился мир. Это стало возможным благодаря блестяще продуманной логистике. Шестнадцать газет имели одну общую главную редакцию, которую возглавлял Хабе и которая располагалась в конфискованном отеле «Бристоль» в Бад-Наухайме. Рукописи ежедневно на самолетах или джипах доставлялись в местные редакции, где их комбинировали с региональными материалами, а также с сообщениями и объявлениями местной военной администрации, – система, предвосхитившая сегодняшнюю структуру немецких местных газет, которые выходят под одной межрегиональной «шапкой».[286]
Этот эффективный метод породил опасных завистников в собственных рядах. Почти параллельно с учредительской активностью Хабе военная администрация выдавала лицензии и немецким книжным и газетным издателям, не скомпрометировавшим себя сотрудничеством с нацистами. Это были, например, Frankfurter Rundschau, Rhein-Neckar-Zeitung, Süddeutsche Zeitung, а также множество маленьких газет в провинциях. Они, разумеется, подлежали предварительной цензуре, которая, впрочем, в объединенной англо-американской оккупационной зоне с конца 1945 года уступила место последующей цензуре. Позже появились и такие еженедельные газеты, как Die Zeit и Stern.
Контроль американских кураторов за так называемой лицензированной прессой привел к поистине материнской заботе о подопечных и ожесточенной конкурентной борьбе внутри военной администрации. Одним из основных источников конфликтов была непрекращающаяся борьба за бумагу, которой катастрофически не хватало.
Империя Рудольфа Хернштадта в далеком Берлине тоже росла, несмотря на трудности. Наряду с Berliner Zeitung он учредил Neue Berliner Illustrierte – блестящую газету, которая очень скоро обзавелась превосходными фотографами и иллюстраторами. Затем открылись Die Frau von heute, молодежный журнал Start и Demokratischer Aufbau. В 1947 году в издательстве Berliner Verlag работали уже 1700 человек.
Перед Хабе и Хернштадтом стояла одна и та же задача: внушить немцам доверие к газетам оккупационных властей. Конечно, их внимательно читали, ведь в условиях нестабильности и непредсказуемости послевоенной жизни люди жадно ловили каждую мелочь, каждую деталь, которая могла помочь сориентироваться в хаосе. Поэтому большие тиражи легко расходились. Но как добиться того, чтобы на читателя веяло со страниц газет хоть каким-то теплом, которое и делает газету чем-то большим, чем просто «доска объявлений», набор распоряжений, запретов, сведений о нормах продуктов? Этот вопрос спровоцировал парадоксальную гонку союзников за благосклонностью немцев. И дело было не только в прессе. Политика денацификации и перевоспитания, проводимая союзниками, основывалась на балансе между наказанием и взаимным доверием: нейтрализации виновных и разъяснительно-воспитательной работе с «попутчиками», то есть с сочувствующими, силами подлинных врагов нацизма, выживших в Третьем рейхе. Без веры немцев в добрую волю победителей надежный, долговечный мир был невозможен.
Советам в этом смысле было теоретически легче. Их убежденность в том, что история «неизбежно» приведет человечество к бесклассовому обществу, позволяло им верить в хорошее даже в немцах. То, что немцы напали на них, по логике их трактовки истории находилось в противоречии с объективными интересами пролетариата. В первом же номере Berliner Zeitung Хернштадт процитировал товарища Сталина: «Опыт истории говорит, что гитлеры приходят и уходят, а народ германский, а государство германское остается». Трактовка фашизма как террористической диктатуры, угнетавшей рабочий класс, открывала Советам идеологический путь к быстрому прощению. Они,
