Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов. Книга 2 (СИ) - Свадьбина Любовь

На месте Мары логично было бы сбежать и не возвращаться, ведь свобода от Неспящих это ещё и отсутствие их прикрытия и сети шпионов.

Вот только Санаду сомневается, что Мара просто сбежит. Может, он знал её не слишком хорошо, но в том, что она упряма и не оставляет своего – уверен. Как и в том, что его она считает своим.

***

Гомон студенческих голосов, стук вилок и тарелок о посуду, басовитый смех. Сидящие рядом демоны что-то обсуждают, а я… моё сердце стынет, мысли мечутся, руки сжимают вилку так, что она сминается, словно бумажная.

– Клео! – зовёт кто-то.

Вздрогнув, поворачиваю голову. Сидящий рядом Раштар смотрит на меня:

– Ты на бал пойдёшь?

– Бал? Какой бал?

– Академический, – поясняет сидящий за ним Бриш.

А я… вдруг становится не до чего. Словно что-то тянет. Я как подцепленная на крючок рыба, которую вырывают из реки.

Но тянет не что-то, а кто-то.

Санаду.

Судорожно вдыхаю и поднимаюсь из-за стола с моим нетронутым ужином. Бросаю измятую вилку в тарелку и направляюсь к выходу. На меня оглядываются, но мне всё равно – распахиваю дверь и выхожу во двор.

Сумрак растекается по земле, но светильники не дают ему разгуляться.

Овеваемая ветром, я спешу к особняку Санаду, с каждым шагом ускоряясь. Миновав центральную площадь, подхватываю подол и срываюсь на бег.

Я не чувствую присутствия Санаду здесь, но… меня тянет-тянет-тянет.

В особняк я врываюсь.

– Антоний! Антоний!

Запоздало думаю, что можно было попробовать позвать его ещё на подходе, но это уже неважно.

– Антоний!

Он пробрался в суперзащищённую библиотеку, может, и в тюрьму сможет? Надо проверить, надо попросить его сгонять к Санаду, вдруг того спасать надо?

Антоний выходит на галерею второго этажа и, поглаживая сидящего на лапе Марка Аврелия, останавливается на вершине лестницы.

– Антоний, у меня дурное предчувствие, – прижимаю ладонь к заполошно стучащему сердцу. – Можешь посмотреть, как там Санаду? А?

И только теперь понимаю, насколько глуп мой вопрос, ведь Санаду находится в неизвестном нам месте.

– Если в библиотеке карту найдём, сможешь отправиться в Авандум и поискать Санаду там?

Приходит и второе осознание: не факт, что Антоний понимает меня настолько хорошо. Да, он волшебный, да, он ходит среди нас и уже освоил простейшие слова и конструкции моего родного языка, но понимает ли он достаточно, чтобы уловить мою просьбу?

Антоний наклоняется – и вдруг взвивается в воздух в порывистом прыжке. Моё восприятие замедляется, я отчётливо вижу, как колышется шерсть, как Антоний подруливает хвостом. И сразу просчитываю место приземления, поэтому не отступаю.

Он приземляется прямо передо мной, обдаёт потоками воздуха и шлёпает хвостом об пол. Вцепившийся в его шерсть Марк Аврелий таращит глазки.

А затем Антоний открывает пасть и выдавливает:

– Ты-ы по-и-дёш-ш со мну-ой?

– К Санаду? – на миг задумываюсь: стоит ли рисковать, ведь если я попадусь, меня используют против него. – А ты сможешь меня вытащить, если архивампиры попытаются меня поймать?

Антоний решительно кивает.

Паника нарастает, мешая думать.

– Пойду, – соглашаюсь я: вдруг Санаду нужна помощь. – Только быстренько, ладно? Чтобы нас не сцапали. Проверим, поможем если надо – и всё.

Когтистая лапа охватывает моё запястье поверх помолвочного браслета.

В следующий миг меня рывком уносит вверх.

Вспышка в глазах.

Рывок вниз.

И мы оказываемся в полумраке какого-то зала.

Яростный рык ударяет по ушам.

– Никуда я не пойду! – перекрикивает его Санаду.

И я чуть поворачиваюсь. Небольшие магические сферы озаряют два ряда клеток с койками внутри.

В одной, просунув лапы сквозь решётки, рычит и неистово дёргается клыкастое острокрылое существо. Лапы оно тянет к рыжей девушке в брючном костюме. А девушка стоит перед открытой дверью противоположной клетки и требует:

– Выходи! Я тебя спасать пришла!

В открытой клетке на койке сидит Санаду и мотает головой:

– Не пойду! – он поправляет распоротую когтями рубашку. – Мне и здесь хорошо!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Санаду! – рычит длинноволосая рыжая.

– Мар-р-ра! – рычит тварь в клетке и бьётся уродливой клыкастой мордой о прутья решётки. – Убью-ю!

– Лапы коротки, – через плечо глянув на него, фыркает Мара.

Стоит она рисково – всего в полуметре от бессильно царапающих воздух когтей твари.

– Санаду! – снова поворачивается она к нему. – Идём со мной!

– Мне нравится в тюрьме! – уверяет он.

– Ты хоть представляешь, сколько усилий мне пришлось приложить, какие связи задействовать, чтобы узнать, где ты и добраться сюда? Выходи немедленно!

– Спасибо, но нам скоро ужин принесут, я не могу пропустить ужин! – проникновенно заявляет Санаду.

Вот позёр! Но мне нравится, что он даже ради свободы не хочет идти с Марой.

И не нравится, что она здесь.

– Убью-ю! – беснуется запертая тварь.

Мара косится на зверюгу.

А Санаду – он косится на меня. И снова обернувшаяся к нему Мара резко оглядывается.

Её глаза расширяются. Ещё и зубы заостряются. Мара бросается ко мне, на ходу трансформируясь в подобие запертой твари.

Я вижу это словно в замедленной съёмке. И метнувшегося за ней Санаду. Он не сможет её обогнать – разная дистанция, разный старт. Но он прыгает, ухватывает длинные волосы Мары и, упираясь ногами в пол, дёргает её назад и в сторону.

Находящаяся в полупрыжке Мара отлетает с его пути и врезается в клетку с тварью. Тварь уже высвободила лапы и успевает просунуть их сквозь прутья со стороны Мары, ухватывает её за локоть, тянет к себе.

– Санаду! – кричит Мара.

Ровно в тот момент, когда он обнимает меня и прижимает к себе.

Санаду не оглядывается.

– Бежим, – требует он.

– Ты-ы пои-дёш-ш со мноуй? – неловко ворочает языком Антоний.

Вой Мары и твари заглушает ответ Санаду, но я всем телом ощущаю, что он кивает.

Вокруг нас вспыхивают световые линии.

Странно, до этого Антоний обходился без таких штук. Телепортации что-то мешает?

Я чуть отстраняюсь, чтобы оглядеться: в зале всё по-прежнему, Мара отбивается от твари, пытающейся притянуть её к решётке своей клетки.

Санаду оглядывается на них, но тут же сосредотачивается на возникающих в воздухе символах, так похожих на рисунки-записи в тетради Антония, над которыми он корпел во время лекции.

И тут мне становится страшно. Санаду, прижимая меня, пытается отскочить, но Антоний обхватывает нас неожиданно мощными лапами, стискивает между нами Марка Аврелия и удерживает на месте.

Тварь в клетке рычит, а Мара – вернувшая человеческий облик Мара смотрит на нас с Санаду и Антонием в ужасе.

Мир вдруг подёргивается рябью. Нас начинает засасывать вверх, в теле появляется неожиданная лёгкость.

Пронзительный вой взвивает нервы.

Пытаюсь разглядеть в рябящем мареве, что произошло, но вижу лишь бегущую к нам Мару. Бегущую медленно, словно сквозь толщу воды, и брызгающая из её руки кровь растворяется в пространстве.

Жутко, страшно, отчаянно воет тварь за решёткой – и начинает уменьшаться, превращаясь в человека с чёрными волосами. Мир дрожит, черты его лица кажутся нечёткими, но даже так в них видно отчаяние.

Впиваясь в решётку руками, мужчина продолжает выть.

А Мара – Мара пробегает сквозь густеющий воздух и врезается в нас.

Вцепляется в лапу Антония и руку Санаду.

Нас дёргает вверх, но мы не врезаемся в потолок – мы влетаем в раскрывающийся над нами разноцветный туннель. Он уносит нас прочь, цветные пятна, сгустки, сполохи света, тьма, искорки – всё проносится мимо, смазываясь, мерцая. И мы сами смазываемся и размазываемся. Несёмся куда-то бесконечно долго, стремительно и так, что даже мысли застывают на такой чудовищной скорости.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Мы врываемся в золотисто-зелёный свет, и бесконечный полёт останавливается. Теперь кажется, он длился мгновение, а не вечность.