Отражения - Виктория Яновна Левина

– Хорошо, я приеду.

– Ладно, – тревога нарастала.

Нина открыла мне дверь, провела на кухню. На кухне всё такой же бедлам. Глаза Нины отёчные и заплаканные.

– Садись, – она символически протёрла табуретку засаленным полотенцем. – Давай по маленькой! Ну, поехали!

– А что случилось-то?

Нина наливает в обе рюмки что-то и смотрит на меня тяжелым взглядом.

– Пей! – командует она.

Я опустошаю свою рюмку. И Нина вдруг бросается ко мне в рыданиях и, захлёбываясь, начинает говорить:

– Наташка, эта б*дь, всё пела мне о романе с каким-то адвокатом. Адвокат женат, боится свою жену смертно. Просила у меня ключи от хаты. Ну, ты знаешь, эта лярва разве что с ленивым в городе не переспала… Так вот, я почему-то вернулась домой пораньше. А может, просто хотела глянуть, что за идиот крутит роман с этой проституткой.

Нина честила свою подругу почём зря! Но это было в её Духе.

– Так вот, открываю я дверь, а там – эти голубки воркуют у меня в спальне. Я гляжу – а это твой!

Я почти сползаю с табуретки…

– Быть этого не может!

– Я тоже не поверила своим глазам! «Адвокат»-то оказался в своего папочку! А я-то всегда думала: «Вот ведь повезло тебе с супругом!».

Я ничего уже не понимаю: «Адвокат, какой адвокат?»

– Да придумала она всё с эти адвокатом! Знала же, мерзавка, что в квартиру свояка моего ведёт!

Не помню, как добиралась домой, не помню, как звонила мужу на работу, чтобы приехал домой поскорей.

Удар был такой силы, что вначале я даже не чувствовала боли. Как такое может быть? Человек, которому я доверяла безгранично, с которым родила детей, образцовый муж, прекрасный отец… Ох, папочка, как же прав ты оказался, как тогда, с вытрезвителем!

Муж сидел напротив, опустив голову. Он был тоже в полуобморочном состоянии. В основном из-за страха, что это произошло в квартире моего брата («Как же я, дурак, не понял, куда пришёл?») Уже потом от мысли, что я не смогу простить. Как не смогла тогда, в юности, простить предательства моей первой любви. Уж кто-кто, а муж мой прекрасно меня знал!

Потом он что-то лепетал, типа:

– Понимаешь, она влюбилась, как кошка. Познакомились на автобусной остановка. Да, та командировка – это блеф… Да, давай пока прекратим этот разговор, а то наломаем дров…

«Папа, родненький, как же мне дальше жить-то?»

Больше всего на свете я тогда боялась своей категоричности и импульсивности. Муж тоже боялся потерять семью. Это не входило в его планы, от слова «совсем». Я прекрасно понимала, что простить измены не смогу. Что разрушенного домашнего уюта и доверия больше не вернуть. Что мне тяжело видеть, слышать, ощущать своего супруга в нашей небольшой двухкомнатной квартирке… Но постараться держать свои эмоции в узде я была обязана. Ради детей.

– Хорошо, я попробую с этим жить, – только и смогла вымолвить, когда муж спросил, что же теперь будет.

Пытался лепетать, что его повели за собой, как телка. Да мне всё это было уже и не интересно. Выгорело всё внутри.

Глава 9

Достаньте ведро гамма-глобулина!

Я ушла в работу. Ещё больше, чем раньше. Хотя, куда уж больше? Дело в том, что в считанные свободные часы я стала брать домой учеников. Работа репетитора мне всегда нравилась. Я любила своих учеников, любила давать уроки. Готовила к поступлению в вузы. Давала уроки английского по «оксфордскому» курсу. Ах, как же мне пригодился этот курс и языковая практика в то время, когда я работала научным сотрудником!

Работа эта оплачивалась прекрасно! В доме, кроме денег, появились огромные запасы еды! Ведь готовила я в престижные вузы. «Сарафанное» радио быстро разносило по городу рейтинг преподавателей, у кого абитуриенты поступают в «сильные» вузы без проблем. У меня поступали все. Я «снимала шкуру» с моих учеников! Но всё это случалось в хорошей позитивной атмосфере. И мои ученики отвечали мне любовью и уважением длиною в жизнь.

Популярность моя, как репетитора, будет расти отныне год от года. А пока перед нашим домом останавливались совхозные джипы с рыбой, грибами, мясом и овощами. Я, без преувеличения, кормила весь наш дом, и даже соседний. Не зря же потом, когда я соберусь с семьёй в Израиль, люди будут обнимать меня и плакать, и говорить, что спасала их от голода в непростые 90-е…

– Что за шум? – я почти срываюсь на крик.

Идёт занятие по математике с группой абитуриентов. Мои дети в соседней комнате бьют в какой-то барабан, отворяют дверь в комнату, где проходит занятие, строят рожицы. С ними папа, но он исподтишка поощряет их, хохочет с ними вместе.

Вот откуда растут ноги у недопонимания, у настраивания детей «хорошего папы» против «матери-трудоголика»… Ох, и аукнется же мне всё это в будущем!

А пока мои ученики, как могут, сглаживают неловкую ситуацию и впитывают каждое моё слово, несмотря на временные помехи.

Старшая, Яна, учится уже в английской гимназии. Она, конечно, «звёздочка» во всём, кроме того, что касается украинского языка. Украинский можно знать, только впитав с молоком матери, по моему глубокому убеждению. В гимназии много детей из русскоязычных семей, потому что гимназия престижная, самая лучшая в городе. Много и наших, «ладушинских» деток. Моего ребёнка приняли сюда только потому, что я веду «Ладушки». Яна переходит уже в четвёртый класс. А в музыкалке – в шестой. Играет на фортепиано, как бог! Готовится после восьмого класса в музучилище.

А Ника, младшая, в этом году пошла в первый. В ту же гимназию. И в третий в музыкалку. Давно в прошлом остались всё наши страхи насчёт умственного недоразвития ребёнка. Ника – прелестная пухленькая красавица-девочка с прекрасными музыкальными способностями.

Иногда по выходным мы выбираемся в гости к Зиночке. Она обожает детей, а дети – её! После смерти папы Зинаида уже пришла в себя – жизнь-то продолжается… По-моему, у неё даже появился друг, тоже полковник. Любит наша Зиночка полковников! Своих детей ей бог не дал, так она полюбила меня, как родную.

Я не стала претендовать на папину квартиру, и Зинаида мне очень за это благодарна.

– Викочка, возьми, что хочешь, на память из папиных вещей! – сказала она мне как-то.

Я взяла фотографии с фронта, где папа и мама вместе, красивые, молодые, с боевыми наградами. Хотела забрать папино свидетельство о смерти и свидетельство о заключении брака моих родителей. Но Зина пока не отдала:

– У меня сохраннее будет, – сказала почему-то.

Дорога в