Отражения - Виктория Яновна Левина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Врач говорил-говорил много и непонятно. Я сидела окаменевшая.
– Мы пропишем специальные витамины. Природа мудра. Возможно, она сделает свою работу и восполнит. Но нужно быть готовым к разным неприятным вещам: к задержке развития, например. Ребёнок может попозже пойти, долго не реагировать, не говорить…
«О ком это он – о моём ребёнке?!»
– Можно сказать так: будьте готовы к тому, что, по совокупности факторов, ваш ребёнок не пойдёт в обычную школу…
И помолчав:
– И уж читать он не сможет никогда.
Ма-а-а-а-а-мочка! Я не хочу жить!!!
«Не верю, не верю, не верю! – твердила я себе. – Как это так, чтобы у нас, двоих «бауманцев», успешных и продвинутых, родился «особенный» ребёнок? Быть этого не может!»
«Может… – говорил внутренний голос, – всё может быть…»
Муж и папа с Зиночкой встречали нас у дверей роддома. Девочка была такой красивой, пухленькой! Желтушка прошла, и белое ангельское личико умиляло каждого, кто глядел на новорожденную. О страшном диагнозе я молчала. Пока молчала. Потому что до конца не верила. Потому что надеялась на ошибочный врачебный прогноз. Потому что такого не может быть никогда.
Первые месяцы своей жизни Ника просто купалась во всеобщей любви! Её обожали все: друзья, сослуживцы, соседи! Пухленький ангелочек с ещё не осмысленным взглядом.
Мы с мужем боялись смотреть друг другу в глаза… Ловили любое проявление контакта, прогресса, выражения эмоции на ангельском личике…
– Не держит головку? – это потому, что вес. – Не пытается двигаться? – Ничего, всё в своё время.
Витамины, массажи, процедуры без конца. Муж тискал и целовал её при любой возможности. Тогда же и были заложены и обожание, и всепрощение, которое заставит нас так страдать в будущем, как родителей!
В то время попалась мне в руки книга замечательного педагога Марии Монтессори. В книге давались советы, как работать с детками, которым природа чего-то недодала в период внутриутробного развития. Десятки упражнений, игр, приспособлений, взывающих к ассоциативному мышлению, а не напрямую к мозгу. Игровые построения логических цепочек, их удлинение и усложнение.
Я так увлеклась, что стала потихоньку применять их на своём ребёнке!
Валечка заходила к нам каждый день и не спускала малышку с рук. Тогда же, в то время, она и полюбила Нику на всю жизнь…
– Оставь ребёнка в покое! – кричала она на меня, считая, что я зря мучаю малышку. – И сядет, и пойдёт, и заговорит! Вот ведь какая красавица!
И о чудо! Изменения к лучшему начинали потихоньку происходить. Всё в комплексе давало свои плоды. Сначала лёгкий поворот головы, затем первая попытка перевернуться, затем первая осмысленная улыбка…
Я занималась развитием дочки с утроенной силой! Поговорила с папой. Рассказала ему всё, как на духу. Попросила помощи. У него были связи повсюду. Нужно было редкое и дорогостоящее лекарство, которое колют в таких случаях. Очень редкое. Нашли его где-то в Днепропетровской больнице. Папа попросил, и лекарство доставили и прокололи. Я до сих пор думаю, что это и было тем фактором, с которого и пошло дальнейшее развитие двигательных и когнитивных функций. Спасибо, папочка! Ты и здесь был моим ангелом-хранителем!
А в голове всё время стучало:
– Будьте готовы, что в обычную школу ребёнок не пойдёт никогда.
Пойдёт, и не только в обычную, а в музыкальную, и языки изучать будет!
Ну, что ж, задача поставлена. Вперёд. А начинать нужно было, конечно, с музыки.
Валентин Иванович, мой учитель сольфеджио ещё в музыкальной школе, проводит очередной урок. За столами в классе несколько учеников. Янка, которую приняли, в качестве эксперимента, в музыкальную школу в четыре года, сидит, старательно высунув язычок, и рисует ноты первого в жизни музыкального диктанта. Ножки не достают до пола, её почти не видно из-за стола. Но ребёнок учится с таким самозабвением, что вопроса, правильный или неправильный это был эксперимент, не возникает.
Валентин Иванович посматривает сквозь толстые очки на класс, на меня, примостившуюся в дальнем углу. Но основное его внимание приковано к ползающему по его столу симпатичному ребёнку. Это Ника. Я беру её с собой на Янкины уроки не потому, что не с кем оставить, а потому, что хочу, чтобы она поняла: музыка – это главное в жизни!
Скоро заканчивается мой декретный отпуск. Нику нужно отдавать в садик. Янку учить музыке и водить на балет, куда её тоже взяли в четыре года. Продолжать заниматься с обеими дочками. Особенно с Никой.
Она с тех пор, как я стала применять к ней методики Марии Монтессори, делает поразительные успехи! Как всё это можно совместить с работой, с каждодневной борьбой за место в переполненных автобусах, с выстраиванием в огромных очередях за продуктами первой необходимости?
Нужно съездить на работу и попробовать договориться работать из дома. Всё равно я ведь числюсь «свободным художником». Писать статьи для отдела я ведь могу и дома, а потом привозить их в отдел, если понадобится оформлять патент.
Сказано – сделано. Моему начальнику Виктору в дирекции немного покрутили у виска, но согласие дали, так как отдел научных разработок был на хорошем счету. И теперь мой день расписан не то, что по минутам – по секундам! Мне нужно делать сотни дел сразу и ещё работать над статьями, и ещё делать контрольные для студентов-заочников, так как это приносит реальные деньги в семью. Мы с мужем «подсели» на эти заработки капитально! Работали через подпольного подрядчика, гнали контрольные, проекты, лабораторные. В семье появились деньги. А к хорошему привыкаешь быстро.
Глава 7
На вольных хлебах
Устроить младшую дочку в ясли оказалось проще простого! Это были те же самые ясли и тот же самый сад, куда ходила старшенькая. Янка была «звёздочкой» в саду, так почему бы не взять младшую – Нику? Воспитатели ещё не понимали, как им придётся непросто…
Поскольку я занималась с дочкой с первых дней жизни, и занималась очень интенсивно, она воспринимала знания только от меня и ни от кого другого! Вначале это было очень удобно: сидит себе ангелоподобный ребёнок, никому не мешает, не говорит, не участвует ни в чём. Но потом всё больше и больше это безразличие и отрешённость от окружающей среды вызывали вопросы.
Дома мы с Никой разговаривали, она, так же, как и старшая сестра, обучалась
