Отражения - Виктория Яновна Левина

Бывали мы у них почти каждые выходные. Мне так хотелось, чтобы дочка вволю пообщалась с дедом, запомнила того, в честь кого и была названа.

– Пап, я хочу вернуться на радиозавод. Будем вместе на работу ездить. Янку в садик, а сами – на работу. Здорово же! Только ведь туда сейчас не попасть. Мечта каждого горожанина – работать на этом супер-предприятии…

– Понял, не дурак, – папа протянул руку к телефону на тумбочке рядом с его креслом.

Пара звонков – и я уже еду на собеседование. Устроили меня в отдел новых разработок научным сотрудником. В мои обязанности, как и прежде когда-то, входила выдача научной статьи или оформление патента раз в квартал. Над душой никто не стоял. Это было очень удобно, учитывая, что маленький ребёнок иногда болел, да и в садике бывали карантины.

И тут я вдруг поняла, что беременна! Итак, новая жизнь начиналась новой работой и новой долгожданной беременностью!

Были и ещё новости: Янка начала учиться музыке. Было ей к тому времени три года и несколько месяцев. Мы привели её к Эмме Григорьевне, и та сразу же усадила её за фортепиано, предварительно соорудив что-то вроде высокой подставки на стуле. Ножки дочки стояли на скамеечке, так как не доставали до пола. И начались гаммы и постановка рук, и первые пьески. Играть ребёнок научился по нотам раньше, чем читать. Хотя и обучение чтению произошло как-то само собой, как и у меня когда-то.

– Запомни, – говорила я трёхлетнему ребёнку, сидя рядом с ней за инструментом и готовя домашние задания для требовательной Эммы Григорьевны, – каждый твой день, отданный музыке, – это не зря прожитый день.

И моя трёхлетняя дочь меня, по-моему, хорошо понимала. И занималась усердно, самозабвенно, что позволило ей через год пойти в первый класс музыкальной школы. В четыре года.

На работе у меня появились новые друзья. Мы часто встречались компанией у кого-то дома, как было принято в те времена. Бывало, что приходили гости и к нам. Не только с моей работы, но и с работы мужа. Новые знакомства, интересные люди.

Успехи ребёнка, растущий животик второй, такой желанной беременности, – в общем, жизнь била ключом!

Иногда к нам приезжали погостить родители мужа и его родственники. Не могу сказать, что это доставляло мне большое удовольствие. Дело в том, что и свёкр, и дядя мужа были глубоко пьющими людьми. У них, в Центральной России, это считалось почти нормой для мужчины – каждый день открывать бутылку водки. Лишь бы он по утрам продолжал ходить на работу. Тогда такой муж считался хорошим и работящим добытчиком в семье. Таким «замечательным» мужем был и мой свёкр.

Мать мужа, моя свекровь – очень красивая молодая женщина, которая родила моего благоверного в пятнадцать лет, – часто обнимала меня и шептала на ухо:

– Спасибо, девонька, что увезла сыночка к себе! Половина его одноклассников уже в могиле: кто от водки, кто от пьяной драки. А у вас тут – Европа!

То, что у нас Европа, я, проживающая в районе «химиков», так не думала. Бывали и у нас во дворе и скандалы, и пьянство. Но, видимо, по сравнению с Муромом, у нас действительно было более цивилизовано.

Муж мой практически совсем не пил – сказывалось то, что совсем недавно он был самбистом и даже выступал на первенстве Москвы. Потом у него случилась травма колена и, как следствие, большой спорт пришлось оставить. Но любовь к матери и постоянные пьянки отца воспитали в нём такой дух неприятия алкоголизма, что с этой стороны я могла быть спокойна за здоровье моей семьи.

Тем смешнее может показаться один случай, который произошёл с нами под Новый год. Дело в том, что Новый год я никогда не встречаю. Даже наоборот – ложусь спать пораньше. Когда-то в детстве я прочла о таком японском обычае. И когда все люди готовятся ко встрече Нового года, я, накрыв стол и наготовив всяких вкусностей, отравляюсь спать, чтобы встретить Новый год во сне. Мужу моему такое положение вещей не нравилось категорически! И в качестве протеста он отправился однажды с друзьями с работы провожать Старый год. Что-то они там пили. Потом отправились по домам к своим семьям. А муж мой, как новичок в этом деле, остался вздремнуть на лавочке в центре города, откуда его и забрала местная милиция.

О том, что мой супруг может попасть в вытрезвитель на трое суток – я и помыслить не могла! Пропал – и всё тут! Я металась по квартире, как раненый зверь, стараясь не показать своего беспокойства ребёнку. Куда пропал, где же он, что случилось? Не выдержав неизвестности, пошла к соседям звонить папе:

– Папочка, что мне делать? Мужа уже третий день нету дома! Я с ума схожу!

– Подожди ещё немного, – вынес вердикт папа, – может, он в вытрезвителе. Так всегда и случается с теми, кто не пьёт. Ну, выпил перед Новым годом где-то с друзьями, ну, захмелел на морозе… Не удивлюсь, если он когда-нибудь и с бабой какой-нибудь влипнет по дури и по неопытности…

– Ну, па, ну, что ты такое говоришь? Какой вытрезвитель, какая баба?

Прав ты оказался, папочка…

Правда, это произойдёт немного позже, после рождения второй дочки. И произойдёт потому, что друзьям его очень уж не нравились мир и гармония в нашей семье. И, чтобы избавиться от прозвища «подкаблучник», он заведёт себе роман на стороне, на работе, и будет прятать глаза, и будет мучиться и опять грешить… Но всё это произойдёт потом. Я напишу об этом, если у меня хватит сил об этом рассказать.

Глава 5

У каждого в шкафу свои скелеты

Я не кокетка. От слова «совсем». Но мне, как и любой женщине, льстит внимание противоположного пола.

Я исподтишка наблюдаю, какие долгие и нежные взгляды иногда бросает в мою сторону начальник. Виктор, так его зовут, уже очень давно ко мне не совсем равнодушен. Ещё с того года, когда я работала здесь в период студенчества.

Боже мой, какая святая и творческая дружба связывала нас троих: Виктора, меня и мою Олю! Эта дружба сублимировалась в успешную работу, в изыскания, в написание патентов! Теперь я опять работаю с Виктором, Олька же моя – в другом отделе. Но она часто заскакивает ко мне, чтобы вместе пойти погулять в обеденный перерыв, пошуршать листьями в заводской аллее.

У нас с Олькой свои тайны. Я ей читаю свои стихи. Такие мужские