Отражения - Виктория Яновна Левина

Так я впервые увидела свою будущую мачеху.

А ещё через неделю они ввалились в квартиру румяные, с мороза, и предъявили огорошенным нам справку из ЗАГСа о заключении брака.

– Зиночка завтра перевезёт вещи к нам, – сказал папа. – Понимаешь, она женщина с принципами, и без регистрации переезжать к нам не хотела.

Шкафы, шифоньеры, тумбы, сундуки новой жены заполонили весь дом под завязку.

– Зачем так много вещей? – недоумевала я.

– Понимаешь, деточка, я просто не способна ничего выбрасывать, – мачеха ласково заглядывает мне в глаза. – Я даже платьишки первые свои храню, которые сшила у портнихи лет в семнадцать.

Я часто плакала у себя в комнате по ночам. Вспоминала мамочку, фронтовую любовь родителей, которой они так гордились, мамины золотые ручки портнихи и хозяйки. Недоумевала: как он мог предать память мамы так скоро? Год всего, как мы похоронили его любимую, его Машеньку, и вот уже на кухне вовсю распоряжается новая царица!

Зиночка хотела нам угодить изо всех сил – готовила, возилась с ребёнком, которого полюбила беззаветно! Ухаживала за папкой так, что я такого не видела никогда – нарезала ему салатики десяти видов, варила, жарила, шкварила, выглаживала часами папкины рубашки и бельё. Её нельзя было застать без дела – всё горело в её ловких полных ручках!

Казалось бы – жить да радоваться, но…

Мы сидим с папкой на больничной лавочке. Оба были госпитализированы в областную больницу, видимо, потому, что внутренние переживания, и вправду, подтачивают здоровье…

– Давай разъедемся, пап, – я прячу глаза, – всё хорошо, просто чудесно, но пойми: мне больно… Зина к нам – со всей душой, закармливает нас, помогает во всём, я очень хорошо к ней отношусь. Но было бы лучше жить раздельно.

– А что муж тебе говорит? – папа сидит, устало прикрыв глаза.

– Муж говорит, что скоро умрёт от Зиночкиных борщей с зажарочкой.

Папа смеётся. Мы вскоре выписываемся из больницы, и уже через неделю папа находит размен. Наша шикарная «директорская» квартира обменивается на две поменьше в районах похуже. Ура! У нас будет своя квартира в девятиэтажном кирпичном доме на первом этаже!

Я к этому времени уже устраиваюсь на работу – инженером на завод «Фотоприбор». Папа включает кое-какие связи, так как попасть на этот завод не так-то просто: зарплаты высокие, да и сам завод считается престижным местом работы. Меня с моим «бауманским» дипломом берут без разговоров.

А муж к этому времени работает на другом престижном предприятии – «Радиозаводе» – инженером-конструктором. Дочку – живую, подвижную девочку с суперспособностями к музыке, рисованию, спорту мы тоже не без помощи папы устраиваем в садик рядом с домом. Живи – да радуйся! Дочке девять месяцев. Она говорит очень хорошо и даже поёт песни из репертуара Пугачёвой. У нас своя квартира. Мы оба работаем. Квартира, правда, в районе «химиков», в самом конце города. И воздух там – от химических заводов – оставляет желать лучшего. Но нам, молодым, все эти вещи кажутся такими незначительными!

Папа же с Зиночкой живут тоже далековато от центра, на четвёртом этаже в доме без лифта. Лучшую квартиру они отдали нам, детям. Я тогда эгоистично об этом даже не думала!

От нас к ним ходит прямой троллейбус. Езды почти час. По выходным мы собираемся и все втроём отправляемся к деду в гости. А наш супер-ребёнок, входя в автобус, громко заявляет:

– Алла Пугачёва. «Песочные часы»! – и начинает петь.

Люди в троллейбусе просто падают в обморок при виде этой худенькой Дюймовочки, которая бесстрашно выступает и довольно сносно поёт!

Закончив петь, дочка усаживается к окну и начинает философствовать и откровенничать:

– А у моей мамы сегодня новые розовые трусы!

Троллейбус взрывается хохотом. А мы, родители, сидим красные, как ошпаренные раки, и тоже хохочем. Едем к деду.

Глава 3

Как можно жить на одну зарплату

Работалось мне в конструкторском бюро очень хорошо! Конечно, приходилось на первых порах чертить зубчатые передачи. Это, конечно, не то, к чему может стремиться молодая амбициозная душа. Но зато коллектив у нас в КБ подобрался на славу! Сколько лет прошло, а помню каждого: и Ларису, и Галочку, и Юрку, и Валюшку.

А самое главное – это наш Фёдорович! Старше нас всех, наш главный конструктор обладал такой молодостью духа, такой харизмой, что в него были, по-моему, влюблены все незамужние девочки КБ. Здесь же работала и его жена – мягкая, милая, симпатичная.

Однажды Фёдорович подошёл ко мне, ещё не совсем освоившейся в дружном коллективе конструкторского бюро, и сказал:

– Хотим устроить тебе новоселье. Поможем с переездом. Как ты – не против?

О, как это было кстати! Мы с мужем как раз готовились к переезду на новую квартиру, которую папа разменял для нас. Мне было неловко, но я всё-таки спросила Фёдоровича:

– А папку моего с женой поможете перевезти?

– Да не вопрос – вон нас сколько! – и показал рукой на всё, преимущественно мужское, население КБ.

Ох, как же чертыхались ребята, спуская с лестниц шкафы и сундуки Зинаиды! А потом их нужно было ещё поднимать по узким лестницам на четвёртый этаж в новоприобретённую квартиру папы. Юрка даже спину себе сорвал, по-моему.

Мы с Юркой когда-то были соседями по переулку, где раньше был родительский дом. Он был года на четыре постарше: яркий, харизматичный ассириец, волею судьбы занесённый с родителями на Украину. Скольким же барышням он вскружил голову на заводе! Но меня все его похождения не касались – я была тогда бесконечно влюблена в мужа.

Так вот, Юрка руководил погрузкой, а потом разгрузкой двух грузовиков с вещами, как самый крепкий и жилистый.

– Как всё это умещалось в одной квартире? – спрашивал он недоумённо у хлопочущей вокруг своих вещей Зиночки.

– Ой, хлопчики, сносите аккуратно, ой, не поцарапайте!

Когда машины после папиной квартиры пришли за нашими вещами – уже смеркалось. Наши вещи были погружены уже побыстрее, и вся наша дружная команда полезла в кузов, чтобы примоститься среди мебели и тюков.

– О, что это такое горячее? – воскликнул удин из наших – интеллигентный высокий очкарик, тоже Юрка.

В суете нога его оказалась в чугунной утятнице, которую я предусмотрительно внесла в машину последней. В утятнице был гусь с яблоками для праздничного стола, предполагавшегося после вселения. Все в кузове покатились со смеху!

А потом мы заносили вещи в квартиру и накрывали на стол, и ели того самого гуся, чуть примятого Юркиным ботинком, и пили, и пели под