Горячие деньги - Дик Фрэнсис

Малкольм сдержал слово. Я обрадовался, что он прилетел без Рэмзи. Тот решил, что штат Коннектикут без него не выживет. Малкольм сказал, что Рэмзи должен быть здесь в среду, мы три дня проведем на скачках и в субботу ночью отправимся в Австралию.

Яркие голубые глаза Малкольма задорно сверкали, он казался бодрым и веселым. В первые же минуты он сообщил мне, что они на пару с Рэмзи купили еще четырех лошадей и собираются заключить соглашение, чтоб купить потом еще нескольких.

«Неудержимый лесной пожар», — подумал я и посочувствовал своим бедным братьям.

В «Беверли-Уилшир» мы сняли прекрасный номер люкс с роскошными красными обоями и цветастыми турецкими коврами в спальнях. Розовые портьеры с замысловатым рисунком, нежно-кремовые занавеси над кроватями, отделанные шнуром, наводили на мысли о шаловливом стиле эпохи короля Эдуарда. Эти комнаты созданы для того, чтобы жить здесь было приятно и весело. Даже самым требовательным жильцам понравились бы небольшие балкончики, с причудливыми решетками из кованого железа у каждого окна, с аркой наверху, с видом на фонтаны и сад апельсиновых деревьев.

Мы пообедали внизу, в баре, где столы занимали только половину зала и играла музыка. Малкольм заметил, что я похудел.

— Расскажи мне о лошадях, — попросил я. Малкольм стал увлеченно рассказывать, я слушал, пока мы ели копченую осетрину, салат, заливную телятину, пили кофе.

Он начал:

— Ничего страшного, что они все не такие породистые, как Блу Кланси или Крез. Все четыре обошлись нам меньше чем в миллион долларов, и все они двухлетки, годные для скачек. Отличная родословная, можно сказать, самая лучшая. Один даже от самого Алидара.

Я слушал как зачарованный. Малкольм запомнил родословную всех этих лошадей до третьего колена, и фразы вроде «взял приз на скачках» или «все жеребята от него — будущие чемпионы» произносил так, будто всю жизнь только и занимался лошадьми.

— Можно спросить тебя кое о чем? — внезапно сказал я.

— Не знаю, пока ты не скажешь о чем.

— Ничего… м-м-м… Скажи, насколько ты богат?

Малкольм рассмеялся.

— Это Джойси подговорила тебя спросить?

— Нет, мне самому интересно.

Он задумался.

— Хм. Не могу сказать с точностью до миллиона. Каждый день все меняется. Наверное, что-то около ста миллионов фунтов. Даже если я пальцем не пошевелю, они будут приносить в год где-то по пять миллионов чистого дохода, но ты же меня знаешь — я так через месяц помру со скуки.

— За вычетом налогов? — спросил я.

— Конечно. Налоги обычно высчитываются автоматически. На лошадей я потратил всего только годовую прибыль за счет процентов. Не так уж и много. И не больше — на все те проекты, из-за которых семья подняла такой гвалт. Я же не сошел с ума. Когда я сыграю в ящик, каждому из вас достанется изрядный куш. Даже больше, чем сейчас. Только бы прожить подольше. Можешь так им и сказать.

— Я сказал им, что ты записал в завещании: в случае насильственной смерти все состояние пойдет на благотворительность.

— И как я об этом не подумал?

— Ты не думал над тем, чтобы дать им какую-то сумму сейчас, прежде чем ты… э-э-э… сыграешь в ящик?

— Ты знаешь мое мнение.

— Да.

— И ты меня не одобряешь.

— В целом я с тобой согласен. Страховые фонды были немаленькими, когда ты их учредил. Не многие отцы так щедры к своим детям. Но твои дети не безупречны, и некоторые из них угодили в неприятности. Если бы кто-то истекал кровью, ты ведь купил бы ему бинты?

Малкольм откинулся на спинку стула и уныло уставился на свой кофе.

— Это они послали тебя выпрашивать у меня деньги? — спросил он.

— Нет. Я просто расскажу тебе, что происходит с ними, а там уж сам решай, как поступить.

— Ладно. Только не сегодня.

— Хорошо. Знаешь, я выиграл скачку в Кемптоне.

— Правда?! — Он живо заинтересовался, стал расспрашивать о подробностях. Малкольм не желая слушать о своем скандальном семействе и о тайном убийце. Он устал от того, что его постоянно поносят и в то же время изводят просьбами. Отец чувствовал себя в безопасности в Калифорнии, хотя, я специально спросил для интереса, записал нас в гостинице под фамилией Уотсон.

Он сказал на это:

— Мало ли. Знаешь, в британских газетах ведь сообщили, что Блу Кланси участвует здесь в скачках, а Рэмзи говорит, что в этой гостинице соберутся почти все организаторы Кубка коннозаводчиков. У них здесь будут специальные комнаты для приемов и отдельный буфет. В среду, сказал он, здесь будет полно народу со всего света — приедут на скачки. И если кто-то захочет меня выследить — где, ты думаешь, он будет искать в первую очередь?

— Да, Норман Вест дал нам очень хороший совет.

— Я тоже так считаю.

На следующее утро Уотсоны, отец и сын, завтракали на свежем воздухе у бассейна, сидя на белых стульях за белым столиком, под ярко-желтым зонтиком от солнца. Мы разглядывали апельсины, сочные оранжевые мячики среди темно-зеленой листвы, и разговаривали об ужасных вещах.

Я спросил между делом, помнит ли Малкольм, как старый Фред взрывал пни.

— Конечно, помню. Чертов идиот чуть не погиб. Это как-то связано с бомбой в Квантуме?

— Старший инспектор Эйл считает, что это могло навести кого-нибудь на мысль.

Малкольм согласился:

— Наверное, так и получилось.

— Инспектор или кто-то из его людей расспросили Фреда, чем он взрывал кордит… — я рассказал Малкольму, что кордит все еще лежал в сарае для инструментов, — …и Фред сказал, что у него были детонаторы, но после первого взрыва ты выбежал и отобрал их у него.

— Боже мой, а я и забыл! Да, правильно. Вы все были там, правда? Почти все семейство?

— Да, это было как раз в выходные. Хелен сказала, в тот день она только с тобой познакомилась. Они с Дональдом тогда еще не поженились и тоже были там.

Малкольм задумался, вспоминая.

— Не помню. Помню только, что вас было очень много.

— Старший инспектор хотел знать, куда ты дел детонаторы, что забрал у Фреда.

Малкольм возразил:

— Это же было лет двадцать назад!

— Не думаю, что ты мог совсем про такое забыть.

Он с сомнением покачал головой.

— Ты не сдавал их в полицию?

Малкольм уверенно ответил:

— Нет. У старого Фреда не было разрешения на них, а я не хотел, чтобы у него или у того друга, который дал ему взрывчатку, были неприятности. Они наверняка ее где-то сперли.

— Ты помнишь, какие эти детонаторы на вид?

Отец задумчиво нахмурил брови, отпил кофе.

— Кажется, помню. Они лежали в коробочке, завернутые в вату. Маленькие серебристые цилиндрики, длиной где-то два с половиной дюйма.

— Фред сказал, там были еще инструкции.

Малкольм рассмеялся.

— В самом деле? Комплект «сделай бомбу сам»? — Он внезапно посерьезнел. — Нет, кажется, там были только эти цилиндрики. Я не помню никаких инструкций, хотя, может, я их просто не заметил.

— Ты понимал, насколько они опасны?

— Понимал, конечно, но двадцать лет назад нормальные люди не знали так много о бомбах, как сейчас. О таких бомбах, как у террористов. Нас бомбили с воздуха, но это совсем другое дело. Понимаешь, я забрал у Фреда эти детонаторы, чтобы он больше ничего не взрывал, а не потому, что они опасны сами по себе.

— М-м-м… но ты знал, что их нельзя ронять?

— Ты хочешь сказать, если бы я их уронил, мы бы сейчас с тобой не разговаривали?

— Судя по словам эксперта по взрывам, который работал в Квантуме, — похоже на то.

Малкольм намазал маслом кусок булки, положил сверху мармелад и съел.

— Когда я служил в армии адъютантом, мне не приходилось иметь дела со взрывчаткой.

Во время войны он был младшим офицером, разрабатывал обеспечение войсковых соединений и служил в полевых войсках, достаточно близко от линии фронта, но никогда не сталкивался с врагом лицом к лицу. Он никогда особенно об этом не рассказывал — это стало историей задолго до моего рождения.

Я сказал:

— Я вспомнил, куда спрятали кордит, даже спустя двадцать лет. Представь, что ты идешь в дом с этими детонаторами. Куда бы ты их положил? Ты бы положил их в такое место, о котором подумаешь прежде всего, когда о них вспомнишь, правда?

Он кивнул.

— Правда. Я так всегда делаю. — Его глаза затуманились, и внезапно он резко выпрямился в кресле: — Я знаю, где они! Я совсем недавно видел эту коробочку, когда что-то искал. Просто не обратил на нее внимания. Я тогда даже не вспомнил, что в ней, но я совершенно уверен, что это она. Коробка из-под конфет, не очень большая, с картинкой на крышке.

— Где она была и когда ты ее видел в последний раз?

Малкольм с тревогой спросил:

— Но они ведь испортились за столько лет?

— Скорее всего, нет.

Он пожал плечами, как будто извиняясь.

— Они в кабинете. Ты же знаешь, у меня там такой беспорядок. Кое-что я так и не смог найти. Я всегда запрещал там убирать.

— И Мойре?