Последняя лошадь Наполеона - Григорий Александрович Шепелев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Иди ты! – крикнула Света так, чтобы все оглохли. Едва ли это произошло, но, по крайней мере, все на неё взглянули. Анька ужасно перепугалась.
– Что ты орёшь?
– Да я вообще уже охренела! А ну, налейте мне водки! Кремнёв, ко мне!
И она вскочила, нечаянно опрокинув стул. Кремнёв подошёл к ней. Она дала ему в глаз. Он этого не заметил. Он был нетрезв. Сонька закричала, что она проклята, а Волненко вскочила и убежала. Света решила за ней погнаться. Её поймал Корней Митрофанович. Рядом с ним стояла сама Марина Брусникина.
– Ой, ты, Светик мой, семицветик! – прощебетала она, – что мы разбуянились?
– Танцевать! – заорала Света.
– Не нервничай. Сейчас будем все танцевать.
Света зарыдала. Включили танго – кажется, аргентинское. Танцевала она с Колей Атабековым. Он ей нравился, а она нравилась ему. Они целовались, выскользнув в коридор, где Малкин и ярко-рыжая критикесса давно уже перешли к следующему номеру индивидуальной программы. Баба рычала, нервно долбясь об стену огненной головой, а Малкин критиковал размер её жопы, покрытой сочным загаром. Дурной пример оказался для Атабекова заразительным, и он начал раздевать Свету. Но её ждал Мюрат. Втолкнув Кольку в зал, она побежала к лестнице. На площадке между пролётами Дашка, встав перед Капитоновым на колени, расстёгивала на нём штаны. Света ей хотела помочь, но её прогнали, неблагодарно обозвав дурой. Статный седой офицер успел попрощаться с нею, хотя она пролетела мимо как метеор, а он читал книгу.
Быстро идя по гулким, безлюдным улицам, Света весело улыбалась скачущим звёздам и наступала в лужи. Нарочно. Лужи плескались, ботинки и джинсы пачкались. Где-то справа, неподалёку, бесилась взвинченная футбольная молодёжь.
– Россия, вперёд! – орала она, прыгая под музыку, грохотавшую из большого американского внедорожника, – смерть пиндосам!
Остановилась машина.
– Вас подвезти, мадам?
Света послала любезных мсье трёхэтажным матом. Но это были менты. Пришлось извиниться и объяснить, откуда она идёт и кем там работает вот уже несколько часов. Её отпустили.
От ледяного ночного ветра голова несколько прояснилась. Света очень сильно устала. Ей почему-то казалось, что чёрные громады домов вот-вот опрокинутся на неё. Мобильник в кармане защекотал бедро вибрирующим устройством. Света вынула телефон.
– Да, Ритка! Привет!
– Привет, – ответила Рита сквозь шум мотора, – ты там не спишь ещё?
– Ещё нет! Я иду с работы. А ты что, в машине едешь?
– Ну, да. Взяла напрокат «БМВ» и еду в Марсель. У вас в театре пьянка, что ли, была?
– Конечно! Сегодня прошла премьера. Прикинь, Карина упала в обморок! Кстати, знаешь, что я нашла у неё? Таблетки, которые нам продавал сосед! Ну, Андрей Ильич! Помнишь?
Рита ответила утвердительно. Потом щёлкнула зажигалкой.
– Да, интересно. Теперь ты всё поняла?
– Вообще ничего! А что я должна понять?
– Когда ты сказала девочкам, что живёшь с любовницей Хордаковского в доме самоубийц, у них возникла идея воспользоваться моей протекцией, чтобы получить роли в хороших фильмах. Так?
– Так.
– Карина решила этому воспрепятствовать, вынудив тебя поменять квартиру. Зная о привидении, которое околачивается по дому и звонит в двери, она исследовала подъезд, спелась с этим дедом, который, кстати, тот ещё извращенец, и стала тебя запугивать, надевая разные маски. Она брала их в театре. Звонит в дверь, ты спрашиваешь, кто там, она говорит: «Мне Свету!», ты открываешь дверь, она сразу прячется за соседней. Придя к нам на новоселье, Волненко увидела её в маске Смерти. Она специально не спряталась, зная Анькину трусоватость. Только после того, как та на площадку грохнулась кверху жопой, Карина нырнула к деду.
– Да что за бред? – возразила Света, – Волненко – не из трусливых!
Ей было слышно, как в «БМВ» ворвался шум транспортного потока.
– Ты опустила стекло?
– Ага. Здесь – плюс двадцать. Анька, скорее, не из доверчивых. Она материалистка. Гонора у неё – с избытком, но не отваги. Такие люди очень легко ломаются. И, столкнувшись с необъяснимым, она сломалась. Ты помнишь?
– Помню.
– Уже весной я эту суку поймала. Той ночью мы, вернувшись из кабака сильно на рогах, не заперли дверь. Я сразу её открыла и ухватила твою подругу за шиворот. Она тут же во всём призналась.
– А почему ты мне не сказала?
– Я её пожалела из-за беременности. Она меня попросила не говорить тебе ничего, поклявшись, что больше так поступать не будет. Но, когда я была в больнице, она к тебе ещё раз наведалась.
– Да, наведалась, – подтвердила Света, входя во двор, – у меня в ту ночь была Сонька. Но как же так? Я была уверена в том, что ко мне приходит Джульетта!
– Это неудивительно. Её голос, хотя и несколько изменённый, вызывал у тебя в подкорке мысль о Джульетте. Ты ведь ходила на репетиции.
– Обалдеть! Так значит, я – дура?
– Да.
– Риточка! Когда ты приедешь?
– В пятницу. Всё, давай! У меня мобильник садится.
Медленно поднимаясь по крутой лестнице, Света думала, что случится с нею, если она сейчас увидит Джульетту. Не ту, про которую только что говорила Рита, а настоящую. Несомненно, её постигнет безумие!
Полумрак. Сквозняк. Блеск перил. Шаги. Но это – её шаги. Точнее, их отзвуки с этажей. По окну расплылся, как молоко, дрожащий от ветра, белый свет фонаря. Он острым углом наползал на лестницу. Именно наползал, хоть был поступательно неподвижен. Света уже не верила ни во что. Мало ли, что кажется!
Вставив ключ, она резко повернула его. Щелчок не раздался. Замок был взломан. Света открыла дверь и вошла. Везде горел свет. Всё было вверх дном. Идя по своим и риткиным платьям, валявшимся на полу, Света позвала:
– Котёнок, котёнок!
Мюрат не отреагировал. Она стала его искать. И вскоре нашла. По следу. Кровавый след вёл под шкаф. Под тот самый шкаф, к дну которого они вместе приклеивали какую-то дребедень. Встав на четвереньки, Света достала пушистый рыжий комочек с полубезумным от боли взглядом. Он не мяукал. Он тяжело дышал, сжимаясь, как проткнутый паучок.
Пальцы Светы слиплись от крови. Разодрав ими чистую простыню, она как смогла перебинтовала крошечного страдальца и прошептала:
– Ты, мой дружок, меня защищал! Ты не испугался! Я этих сук разрежу на очень мелкие части.
И, взяв мобильник, она нашла в нём номер Скорой ветеринарной помощи.
Эпилог
Катя была не очень красивой девушкой. У неё не было возможности покупать себе фирменные вещи и дорогую косметику, потому что она, учась в институте, жила одна и ни от кого не имела помощи. Зарабатывала она репетиторством и реализацией парфюмерии. И то, и другое требовало немалой отдачи. Но Катя всё-таки находила время, чтобы исполнять некоторые служения в протестантской церкви, посещать воскресные службы и помогать бездомным животным.
То июньское утро было свободным. Катя жила в Дзержинском, рядом с карьером. К четырнадцати часам её ждал
