Житие старца Паисия Святогорца - Иеромонах Исаак

С малого возраста Старец возлюбил труд. Он помогал своим родителям в крестьянских делах, работая без устали и с большой отдачей. В одиночку он мог сжать пшеницу на нескольких стреммах[174]. Чтобы придать себе сил в работе, он заходил на середину поля и сжинал одну из средних полос пшеницы так, чтобы оставались два небольших несжатых куска.

Будучи плотником, Старец любил свое ремесло и поэтому много трудился. Он работал с чувством и с расположением — от сердца. Плотницкое ремесло он сочетал с духовным деланием и с делами человеколюбия. Работая, пел что-то церковное и молился. Из заработанных денег он подавал милостыню бедным или же работал для них без платы.

Став монахом, он выполнял возложенные на него послушания предельно тщательно и усердно. После своих послушаний он, по любочестию, шел помогать тем, кто нуждался в его помощи.

Живя в монастыре Стомион, он, когда находил время между работами по восстановлению обители, делал иконы и раздавал их в благословение: на деревянную дощечку наклеивал бумажную иконку, а вместо рамки обклеивал ее сосновыми шишками. Там, в Стомионе, он впервые начал делать штампованные иконки и чрезвычайно преуспел в этом рукоделии. В Стомионе у него был токарный станок, который крутился от ножного привода. На этом станке Старец вытачивал различные деревянные вещи и очень изящные деревянные литийницы[175].

В монашеских рукоделиях Старец был искусен и шел впереди других. Но и в физическом труде он был неутомим, за ним было не угнаться. Монахи, знавшие его, свидетельствуют, что он рубил деревья быстрее, чем профессиональные дровосеки, а доски обстругивал со скоростью электрорубанка. Словом, работал за десятерых.

Старцу не нравилась чрезмерная скрупулезность и медлительность в работе. Поскольку«муж слабосерд поругаем бывает»[176], он хотел, чтобы монах немного занимался физическим трудом и много — духовным деланием. Многая работа заставляет монаха забывать о Боге, как забывали о Нем евреи в Египте. Но, как говорил Старец, «уж если работать, так работать».

Будучи на Синае, Старец вырезал деревянные иконки, изображавшие святого пророка Моисея, принимающего от Бога скрижаль с десятью заповедями.

Живя в Иверском скиту, Старец в основном вырезал нательные кресты и кресты для освящения воды. Один маленький водосвятный крест он сделал изнутри пустым, а вокруг вырезал шестнадцать ликов разных Святых. Крест сделан с таким искусством, что видны все детали и даже ногти на пальцах у Святых.

Старец выучился резьбе по дереву не у учителя — он был самоучкой. Он постарался освоить это искусство сам и стал превосходным резчиком. Творения его рук — помимо того что были совершенны внешне, излучали особую Благодать, потому что он делал их с благоговением и молитвой.

Об искусстве резчика по дереву Старец говорил: «Христос на Кресте, Пресвятая Богородица, Святые должны на резных иконах выглядеть естественно, но одновременно и более тонко, более аскетично — так, чтобы через них было видно что-то духовное. Христос не должен выглядеть полным, тем более что перед тем, как Его распять, Ему ничего не давали есть».

Старец советовал: «Если, вырезая икону, ты думаешь о том, где раздобыть дерево для рукоделия, то это не молитва. Однако если ты думаешь о том, как придать лику Христа должное выражение, то это молитва».

Живя на Катунаках, Старец вырезал иконы, изображавшие Распятого Господа с предстоящими Пресвятой Богородицей и святым Иоанном Богословом. Также из лаврового дерева он делал ножи для разрезания бумаги с изречениями из Священного Писания. Эти ножи он раздавал в благословение людям.

В келье Честного Креста Старец в основном делал штампованные иконки. Он выставлял их за калиткой и паломники брали, сколько хотели. Для штамповки иконок у Старца было несколько матриц, изображавших: икону Божией Матери «Сладкое Лобзание», Распятого Господа, святую Евфимию, преподобного Арсения, Святую Афонскую Гору, Богошественную Гору Синай, крест с копием и губкой — для пряжек на монашеских поясах.

Самым трудным делом было изготовить матрицу. Сделав из стальной пластины овал или квадрат, Старец с помощью молотка и маленьких резцов собственного изготовления выбивал на стали «негативные изображения» той или иной иконы. Потом Старец шел в лес и искал особые деревья, которые годились для этого рукоделия — крушину и острию. Издалека на плечах он приносил срубленные деревья в келью, давал им подсохнуть, потом ножовкой разрезал их на косые «ломтики» и гладко шлифовал наждачной бумагой. Потом на огне он нагревал матрицы и с помощью ручного завинчивающегося пресса вдавливал их в подготовленные кусочки дерева. Иконки получались очень красивыми. Старец учил этому рукоделию и других отцов и даже давал им готовые матрицы.

Живя в «Панагуде», он вырезал небольшие иконки Пресвятой Богородицы «Сладкое Лобзание» и раздавал их людям, особо нуждавшимся в помощи. Эти иконки получались очень хорошо, как живые, в них словно присутствовал дух.

Также Старец вырезал на дереве рельефные изображения Святой Афонской Горы. Еще он с помощью пресса штамповал красивые и оригинальные иконы на бумаге: Христос и Матерь Божия, окруженные полевыми цветами.

Однажды Старец увидел, как один из его учеников плел четки, и попросил показать ему это рукоделие. Выучившись, он стал плести четки — даже когда разговаривал с людьми. Сплетенные четки раздавал в благословение. Но где ему было успеть наплести столько четок на всех приходивших к нему? Поэтому он покупал рукоделие и у бедных нуждавшихся монахов-подвижников — желая им помочь и одновременно иметь что-то, что можно было бы дать приходящим к нему людям, Другие монахи с удовольствием давали ему свое рукоделие и без денег, но Старец предпочитал давать что-то другим от своих собственных трудов. Он считал, что в этом случае подаренные вещи имеют ценность. Измученность Старца от грыжи, упадок его телесных сил, большой поток приходивших к нему посетителей привели к тому, что плетение четок в последние годы жизни стало его главным рукоделием. Много часов в день Старец отдавал паломникам, число которых непрестанно увеличивалось. Хотя он был погружен в беседу, его руки в это время — механически и быстро — плели четки.

Рукоделие — узда для уныния. Оно помогает монаху пребывать в безмолвии. Однако Старец, для того чтобы жить в пустыне, в таких «побочных средствах» не нуждался. Конечно, он занимался рукоделием для того, чтобы не есть «хлеба праздности» и «пшеницы лености», несмотря на то что сам мало в чем нуждался и продавал рукоделие редко. Рукоделие тоже было проявлением его великой любви. Он хотел дать что-то в благословение каждому приходящему к нему. Уставая, он раздавал свои рукоделия «во славу Матери Божией» и приносил таким образом радость и утешение людям, которые считали великим благословением получить что-то из его рук.

Для того чтобы монашеские рукоделия имели благословение, ими нужно заниматься с молитвой и без спешки. Старец говорил: «Если мы занимаемся рукоделием в состоянии внутреннего мира и молитвы, то наше духовное состояние, если можно так выразиться, отпечатывается на рукоделии. И когда люди берут его у нас, они получают благословение. Однажды я вырезал икону, и поскольку у меня уже была "набитая" рука, я без остановки творил молитву Иисусову, не отрываясь от работы. И вот икона сама приняла законченный вид. Я взял ее в ладони и просидел так два-три часа. Когда мы достигаем доброго духовного состояния, когда наша любовь ко Христу изливается через край нашего сердца, то наше телесное служение тоже становится молитвой. В другой раз мне заказали три резных иконки святого великомученика Димитрия. Времени у меня было полгода. Прошло пять месяцев, а я успел вырезать только две иконки.

И вот, вырезая третью, я стал торопиться, волноваться, и образ святого Великомученика вышел плохо. Я не стал отдавать третью икону заказчику, но дал ее кому-то в благословение».

Для Старца было немыслимо заниматься рукоделием или физическим трудом без молитвы. Один монах спросил его: «Геронда, как мне быть сейчас, когда я восстанавливаю свою полуразрушенную келью?» Старец ответил: «Руки пусть работают, а ум — творя молитву Иисусову — пусть пребываетвБоге».

Старец часто говорил, что рукоделие монаха должно быть простым. Монах-резчик не должен делать сложные многофигурные композиции, потому что потом ему не будет отбоя от заказов. Если возможно, пусть он постоянно вырезает одну и ту же икону, но вырезает ее как можно лучше, так, чтобы его ум мог молиться не отвлекаясь.

Кроме этого, он говорил: «Лучше, если монах продает свое рукоделие дешево и не дает милостыню, чем если бы он продавал его за большие деньги, чтобы потом раздавать их в милостыню другим».

Беседуя с иконописцами, Старец настойчиво повторял, что они должны писать хорошие иконы. Он считал, что «икона проповедует веками, тогда как проповедь в храме длится недолго. К примеру, мы видим икону Пресвятой Богородицы и получаем утешение. Конечно, если икона написана плохо, если лик Святого, его глаза вышли злыми, дикими, то такая икона совершает отрицательную проповедь. Один человек говорил мне: "Я встаю на колени перед иконой Христа и хочу открыть свое сердце, но вижу, что Христос похож на немецко-фашистского захватчика, который на меня свирепо смотрит. Тогда я, конечно, напрягаюсь".