ДВЭЙН - Наталья Ракшина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
—… выбрали что-нибудь, милорд? — задала вопрос миловидная полукровка посетителю только что открывшейся в Дублине, поблизости от Эльфийского госпиталя, кофейни.
— Да, детка. — Быстро ответил посетитель, привыкший использовать подобное обращение к любой молодой и хорошенькой особе женского пола обеих рас. — Кофе и что-нибудь съедобное к нему.
Разруха, вызванная Сопряжением, почти исчезла, и семьдесят лет спустя эльфийский квартал был отстроен полностью, пострадавшие районы Дублина, заселенные людьми — тоже. Сложности были только в реставрации объектов старины, которые требовали скрупулезного подхода.
Посетителем кофейни, в котором официантка моментально определила лорда дроу (волосы ниже плеч у мужчины-эльфа — прерогатива аристократии, простолюдину такое непозволительно), был как раз Морни Эльдендааль. Бодрящий человеческий напиток — кофе, — вызывал приятное привыкание и даже некоторую зависимость, так что Морни давно внес его в число ежедневных привычек, составляя для себя мысленный список заведений, где кофе варят лучше всего и куда можно наведаться при редком наличии свободного времени.
До запланированного визита в госпиталь оставалось еще сорок минут, а Морни только что примчался из Корка, не успев позавтракать. Да-да, врачи разрешили встречу с «возрастным дядечкой», а отправить кого-то из помощников вместо себя исключалось полностью. Почему?..
Все просто — и сложно одновременно. Если пациент в коме, тут уж никто не спросит у него согласия на генетический паспорт. А когда последний готов, то… вдруг начинаются сюрпризы.
Оный документ немедленно изымается из картотеки клиники по запросу Владыки Темных, а потом и вовсе засекречивается с пометкой «единоличное пользование».
Похоже, Эрик Эльдендааль прекрасно знал, для чего это делается, и кто таков обладатель только что составленной генетической карты. Материалы с особыми пометками не увидит никто и никогда — кроме самого Эрика. И пусть Морни хоть десять раз ему родственник, друг, правая рука, партнер по серфингу, стенка от пуль — это не имеет значения. Порядок вещей установлен раз и навсегда, да будет так. Что распорядился сделать Эрик, когда стало ясно, что пациент идет на поправку? Личный контроль Морни над охраной непонятного «возрастного дядечки» по имени Двэйн, личная же беседа с организацией последующей встречи, — без привычных активных следственных действий в плане заведенного дела со стрельбой (кстати, изъятого у эльфийской полиции и переданного «безопасникам»), предварительный деликатный сбор досье — по возможности максимальной полноты, с охватом периода до Сопряжения Миров (это значит, поиск криминальных и прочих следов по человеческим базам данных).
Blimey!
Прим. авт.: Чтоб мне провалиться! (аналог: офигеть!) (ирл.) Любимое восклицание Морни, кто помнит.
Охрана — чепуха, организуем. Личная беседа — сделаем нежно и без нажима. Эрик хочет встретиться с предположительно самым древним Темным из известных? Его право. Досье… Вот тут куда труднее, потому что любые человеческие базы данных приходилось реанимировать с нуля после тотального уничтожения электроники в ночь Сопряжения. Драконья жопа, хоть вечность там копайся. К тому же, человеческие спецслужбы вкупе с полицией и друг с другом-то цапались по всей планете, а уж как возненавидели эльфийские, это что-то! Процесс притирки к эльфам длился десятилетиями, и медленно спасало положение то, что люди смертны. На смену старым кадрам приходили новые — и вот их-то можно было адаптировать под совместную работу. Со Светлыми открытого конфликта нет, все это давно прекратилось на Небиру, в процессе подготовки к Сопряжению, но до нежной любви далековато, сотрудничество вынужденное и с обязательными обоюдными плевками ядом. Проси у Светлых спецов информацию о частных лицах — в девяти из десяти случаев пошлют на хрен, если это не касается преступников.
Сейчас Светлые зашевелились — после странного случая, связанного со скандальным обращением к массам какого-то чудика, собравшегося создать гибрид эльфов с людьми в виде отдельного биологического вида! То, что выступление сделано отнюдь не безвредным сумасшедшим (а их столько поперло из всех щелей после Сопряжения!), стало ясно не сразу. На совести последователей чудика были взрывы в Лондоне, куда он каким-то хитрым образом перебрался с территории Светлых. А вот полной информацией эти господа не пожелали поделиться — или не владели сами, упустив критический момент. Кого искать-то? Древнего эльфа с той самой поехавшей кукухой, или относительно молодого фанатика? В придачу появилась уверенность, что обстрелянный неизвестным «возрастной дядечка» как-то связан с опасным чудиком по имени Лунный. Ох уж этот Третий клан наномехаников!..
Так что пришлось копаться в драконьей жопе, выуживая в куче бесполезного дерьма какие-то ошметки ценной информации. Только ведь «возрастной дядечка» отнюдь не дурак. Односложного имени Двэйн в человеческих базах данных нет и не было никогда, имена он менял вместе с документами и сложными схемами наследования своего собственного имущества при мнимой смерти. Так делали все древние эльфы. После Сопряжения он работал на территории Светлых, совершенно не скрываясь. А потом вдруг рванул в Ирландию.
Не Морни выписывал разрешение. Похоже, это сделал сам Владыка.
В общем, кто вы, господин Двэйн?..
Надо быстрее разобраться, раз это нужно Эрику. Эрик ничего не делает просто так. Объем его ответственности колоссален — сопоставимо с объемом власти. Мысленно Морни в очередной раз поздравил себя, что не является Хранителем Первой Крови, иначе вполне мог бы тащить лямку Владыки Темных. Его бабка, Эдна Эльдендааль, возглавила Конклав жриц Ллос после смерти матери, Мораг. Смерть не была естественной, но об этой истории Морни ничего толком не знал, ибо тогда еще не родился. Та смерть пополнила ряды мрачных семейных легенд, в одной из которых подаренное кем-то украшение убило хозяйку. А уж как сама Эдна пришла к власти, не имея дара Хранителя… лучше не знать, потому что она реально проскакала по трупам — и собственного мужа, когда вошла в Конклав, и своих сестер, от которых избавилась под разными предлогами.
Злые языки утверждали, что смерть матери тоже на совести Эдны, но каждый злой язык своевременно отрезался — перед тем, как был повешен его обладатель. Жестокий нрав бабули был прекрасно знаком Морни с детства, так что он не
