Контракт на невинность (СИ) - Шварц Анна

— Не переживайте и не пугайтесь, — врач видит, как я вот-вот хлопнусь в обморок и старается меня успокоить, — это достаточно распространенная патология, и большинство живет, даже не подозревая о ней. Вот, смотрите, — он показывает мне картинку с сердцем в разрезе, а я ощущаю, как бьется испуганно мое от таких картинок, — видите клапан, который расположен между предсердием и желудочком?…

Я киваю, хотя, честно говоря, уже вижу не клапан, а свет в конце туннеля. Врач объясняет мне долго, что со мной не так, а я слабо его понимаю из-за шума в ушах. Только когда он убирает листок с рисунком, я зажмуриваюсь сильно-сильно, чтобы отогнать дурноту и открываю глаза.

— …У вас вторая степень, вас беспокоит плохое самочувствие, так что будем лечиться. Я сейчас распечатаю вам памятку и расскажу, что следует делать.

Из клиники я выползаю на ватных ногах.

Меня совершенно не успокоили слова врача. Я медленно подхожу к машине, сажусь и отдаю Камилю заключение, стараясь на него не смотреть.

Он, судя по шороху, листает все, что напечатал мне врач. Знал бы он, как мне сейчас необходимо утешение, но вряд ли я получу его от Камиля. Мне бы хватило просто, черт побери, долгих объятий. Минут десять.

— Ясно, — произносит внезапно Камиль, — я не ошибся. Поехали что-нибудь перекусим.

Мне хочется в этот момент перекусить им. За черствость.

Эпизод 51

— Можно мне что-нибудь с алкоголем? — интересуюсь я, рассматривая меню. Руки немного трясутся после нервов в клинике. Камиль в ответ молча мотает головой, и мне остается только вздыхать, перелистывая красочные и привлекательные страницы. В конце концов я заказываю яичницу и сок.

В кафе пахнет сладко — ванилью и выпечкой. Странно, что Камиль выбрал такое крохотное и непримечательное место. Несмотря на атмосферу, располагающую к расслаблению, мне не лезет в горло кусок, и я сижу, ковыряю вилкой яичницу, размазывая желток по тарелке.

Сидеть, к тому же, мне не совсем удобно. После этой ночи с Камилем у меня такое чувство, словно именно сейчас я лишилась невинности. Еще и мышцы ноют.

Я то и дело украдкой бросаю на него взгляд, будто бы убеждаясь, что все это произошло со мной и это был не сон. Нет, конечно. Картины перед глазами встают отчетливые каждый раз.

Столько было страхов, а теперь меня даже дрожь берет от мысли, что я бы могла согласиться на его предложение раньше и не пожалела бы…боже, Ева, потаскуха ты. Зачем сейчас представляешь, как прыгаешь в тот день к нему в машину? Неужели у тебя нет других важных мыслей, что ты думаешь о такой развратной фигне? Доктор тебе написал в заключение кучу страшных слов, а ты…

— У тебя же случайно не медицинское образование? — вылетает у меня вопрос и Камиль поднимает на меня взгляд, от которого я чуточку забываю как дышать. Мне бы хотелось, чтобы он чаще на меня смотрел.

— Вроде того. А что?

— Ого, — я честно восхищаюсь этим фактом, — И что, с моим диагнозом долго живут? Скажи мне, как человек с образованием…

— Не драматизируй, блядь, — он закатывает немного глаза в ответ, перебивая, — с твоим диагнозом многие даже не в курсе, что у них проблемы.

— Но я в курсе… не ругайся.

— В курсе, потому что нечего загонять себя. Ладно. Реально не нагнетай и не хлопай обиженно глазками, — он саркастично поднимает уголок губ, заметив, как я собираюсь немного разозлиться из-за его резкости, — забудь про то, что у тебя что-то не так. Не устраивай себе лишний нервяк. И мне просто придется с тобой осторожнее обращаться. Проживешь еще лет пятьдесят тогда.

— Осторожнее — это как?

Камиль опускает взгляд вниз, промолчав. И продолжает рисовать задумчиво круги ложечкой на поверхности кофе, и это вызывает у меня легкую улыбку, несмотря на обиду. Выглядит сейчас, почти как обычный человек. Выделяется, конечно, на фоне миленького интерьера кафе в пастельных тонах, но что уж… в дорогом ресторане он бы смотрелся органичнее.

— С собой ночью никуда не увозить, например. Подъебывать поменьше, — наконец, произносит он и кладет небрежно ложечку на блюдце. Потом запрокидывает голову, глядя в потолок. Мне кажется, что он едва слышно вздыхает, — короче, обеспечить ванильную жизнь без стрессов… Жесть.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

На последних словах, которые звучат у него странно обреченно, Камиль смотрит на мою шею, где красуется засос, который я тщетно пыталась замазать тоном, и добавляет:

— Трахаться тоже придется нежно.

Официантка, которая в этот момент была у него за спиной, таращит глаза и с ошалелым видом ставит на столик мой сок. Мне хочется обреченно закрыть лицо руками.

— Потише, пожалуйста, — прошу я шепотом, — нас слышат.

— Меня это слабо колышет.

— Меня колышет, Камиль, — шикаю я, — та девушка теперь торчит за стойкой и с кем-то болтает, пялясь на меня.

Я нервно хватаю стакан с соком и отпиваю. Потом оставляю в сторону и внезапно останавливаюсь взглядом на руках Камиля. Он закатал рукава водолазки, потому что тут откровенно душно, и я сейчас имею возможность хмуро рассматривать синяк у него в районе вен. Он уже пропадает, но все равно заметен. У меня такой же был, когда мне неудачно поставили капельницу.

Камиль убирает руку, посмотрев на часы, и я не решаюсь ему задать вопрос — откуда это у него.

— У тебя есть еще полтора часа, — произносит он, — после мне нужно будет уехать.

— У тебя дела?

— Да. У тебя сегодня выходной же?

Я просто киваю. Потом нахожу в себе силы поесть все-таки. Яичница оказывается очень даже вкусной. Желудок, наконец, перестает напоминать о себе мерзким бурчанием.

Закончив с едой и расплатившись, мы покидаем кафе. Официантка напоследок облизывает Камиля взглядом, несмотря на то, что я почти в упор смотрю на нее с выражением на лице “какого хрена вообще?”. Удивительный феномен. Когда я рядом с Камилем, для девушек я становлюсь невидимкой.

— У вас пятно на груди, — сообщаю ей я, не выдержав, а официантка переводит на меня рассеянный взгляд и дежурно оскаливается:

— И вам хорошего дня. Приходите еще, будем рады вас видеть!

Да… и еще у меня что-то с речью, видимо.

“Прокатиться хочешь?” — всплывает в памяти воспоминание, словно я переношусь на месяц назад, когда еще Валя была жива и смотрела такими же щенячьими глазами на Камиля, как сейчас пялится ему вслед официантка. Я встряхиваю головой, прогоняя его. Уже в который раз пытаюсь избавиться от этих непрошенных картинок, потому что после остается тянущее и неприятное ощущение на душе. Так вышло в жизни, и кто-то бы сказал, что в этой ситуации нет моей вины, но я с каждым разом все больше и больше чувствую себя полной сукой. Я осталась с Камилем, а Вали не стало из-за него.

Я бы предпочла многое забыть. Если бы только можно было…

— Что это? — все-таки интересуюсь я, когда в машине рука Камиля снова оказывается близко ко мне — он поправляет зеркало заднего вида. Я провожу быстро пальцем по синяку.

— Ничего, — следует бесстрастный ответ.

— Ничего? Просто что-то пустили тебе по вене. Фигня полная. Часто это с тобой бывает? — с иронией произношу я и Камиль, вздернув бровь, смотрит на меня.

— Ты звездец умная, я смотрю. Зачем я тебя по врачам водил, не скажешь? Я сдавал кровь, а не пускал что-то по вене.

— А, — я выдыхаю тихонько. Честно говоря, меня немного пугала мысль, что этот загадочный человек мог бы оказаться зависимым от каких-нибудь плохих вещей. Вот это бы я не перенесла, — а зачем?

— Захотелось.

— Болеешь чем-то?

Он отворачивается с усмешкой на губах, означающей “я тебя сейчас из машины выкину”. Потом поворачивает зажигание и я чувствую, как двигатель начинает тихо работать. Камиль какое-то время смотрит за окно, и я вижу, как с него спадает маска саркастичного говнюка. Буквально на секунду.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Нет, — произносит он коротко. Почему-то кажется, что он хотел сказать другое, и я хмурюсь, пытаясь понять — это моя паранойя и недоверие к людям, или я действительно угадываю его настрой? Но он быстро переводит тему, — к своему отцу поедешь или нет? Если нет — говори, чем собираешься заняться сегодня.