Некромант на свободе - Александра Лисина

Модша озадаченно моргнул и подслеповато сощурился.

— Лавка закрыта, — прокряхтел он на всякий случай, но поздний посетитель словно не услышал. Вместо этого, захлопнув за собой дверь, он решительно шагнул внутрь, по-хозяйски огляделся. Затем уверенно прошелся вдоль полок с эликсирами, с интересом присматриваясь к их содержимому. Ловко обошел пару древних ловушек в полу, которые были установлены еще задолго до войны Гильдий. Намеренно активировав третью, поразительно легко уклонился от атакующего заклинания и поспешно его развеял, пока не разбилась какая-нибудь колба с особо ядовитым содержимым. Затем вдруг наклонился к самому нижнему стеллажу, коротко что-то прошептал. Спокойно открыл стремительно распахнувшуюся дверцу, подчиняющуюся лишь особому ключу-деактиватору, о котором знали лишь сам Модша и несколько его постоянных клиентов. Довольно кивнул, словно убедившись, что помнит ключ правильно, деловито там порылся. Огорченно поцокал языком, явно не найдя на стеллаже того, что хотел. Отступил к столу, напрочь игнорируя следящего за ним со все возрастающим изумлением старика. Наконец, выудил с одной из полок неприметную склянку с абсолютно бесцветной жидкостью, попутно сняв еще одну хитрую ловушку, способную спалить весь дом дотла. После чего хмыкнул и, демонстративно взболтав не менее опасное содержимое склянки, насмешливо посмотрел на растерянного мага.

— Когда ты, наконец, изменишь этот нелепый алгоритм? Неужели на него еще кто-то покупается?

И, видя непонимание в глазах хозяина лавки, быстрым движением нарисовал в воздухе три узнаваемых символа. При виде которых в прежние времена чужака сначала наградили бы каким-нибудь ценным орденом, а потом сожгли на костре, как опасного преступника.

— Г-господин… — тихо охнул Модша, моментально узнав родовой знак своего спасителя. — Святые небеса… но этого не может быть! Вы же…

Незнакомец снова хмыкнул и укоризненно покачал головой, когда старик неожиданно всхлипнул и без предупреждения рухнул на колени.

— Господин, я думал, вы погибли!!!

— Все так думали, — издал странный смешок незнакомец. — И, пожалуй, пусть думают дальше. Мне огласка ни к чему. Но тебе-то чего было беспокоиться — ты ведь все еще жив…

— Но я видел ваше тело! Его сожгли, а вас объявили мертвым! После такого никто… никогда… — у старика перехватило дыхание, когда из-под капюшона опасно блеснули и тут же погасли чужие зрачки. — Это просто невозможно… разве нет?

— Все когда-то бывает в первый раз, — снова усмехнулся гость. Причем не зло, как раньше, а скорее… горько. Хотя, конечно, такого не могло быть — по крайней мере для того повелителя, которого знал и хорошо помнил Модша. — Воскреснуть в виде духа у меня бы точно не получилось — в этом ты прав, но вот с телом дела обстоят намного лучше. Ты ведь помнишь, над чем я работал?

— Да, господин, — изумленно вздрогнул маг, вскинув седую голову и пораженно на него уставившись. — Но разве…?!

Гость быстро кивнул.

— Твои идеи дали мне хороший толчок для новых исследований, а эликсиры избавили от многих трудностей, над которыми Совет бьется до сих пор. Так что мой триумф это, в какой-то мере, и твоя заслуга. Особенно в том, что касается ЭСЭВ[3]. Не забыл еще, что это такое?

Модша сглотнул.

— Н-нет. Трудно забыть то, из-за чего меня исключили из Гильдии. Значит, вы все-таки сумели…?

— Я закончил твою работу и усовершенствовал старые формулы, — снова кивнул гость. — Результаты ты видишь — я здесь, стою перед тобой и даже чувствую, как бьется твое сердце, судьба которого снова находится в моих руках.

Так вот почему он так выглядит! На самом деле здесь только ЕГО дух! Упорный, несгибаемый, бесконечно стремящийся познавать что-то новое! Тогда как тело… тело было теперь чужим. Может, если учесть этот жуткий голос, даже не совсем человеческим. Неудивительно, что ОН закрывает лицо.

— Да… — сдавленно прошептал Модша, на мгновение зажмурившись. — Теперь и я это чувствую. Но я не знал, что заклятие привязки сможет проработать так долго… я видел, как Совет уничтожил ваше посмертие, господин, и думал, что заклинание на мне иссякнет через несколько месяцев. А оно… почти полвека…

Гость в третий раз издал непонятный смешок.

— Уже по одному этому признаку ты должен был понять, что тут что-то нечисто. Да и разве пятьдесят лет — это срок для настоящего мэтра?

— Я больше не мэтр, — сглотнул старик, чувствуя, как на глаза сами собой наворачиваются предательские слезы. — Я жив лишь потому, что вы этого пожелали.

— А ну, встань, — внезапно велел гость, сделав повелительный и такой знакомый жест рукой. А когда маг послушно поднялся, с трудом сдержав болезненный стон, вдруг быстро подошел и, взяв старика за подбородок, внимательно всмотрелся в его морщинистое, сильно постаревшее лицо, на котором проступила обреченная покорность.

Модша замер, чувствуя, как по спине ползут холодные мурашки.

Хозяин всегда отличался тяжелым нравом, бесцеремонностью и полным отсутствием чувства юмора. Более того, он крайне равнодушно относился к чужой жизни и ничего не делал просто так. Однако сейчас он выглядел странно — прятал лицо, намеренно изменил голос, явно пользовался маскирующими амулетами и вообще, вел себя так, будто ему было, что скрывать. У него даже рост изменился. Силуэт стал совсем иным. Лицо оказалось закрыто широкой полосой темной ткани, рядом с переносицей проступали нанесенные прямо на кожу, неярко светящиеся и абсолютно незнакомые Модше руны. Только черные глаза поблескивали под капюшоном поразительно знакомо, интонации были узнаваемы, да начертанный в воздухе знак не позволял усомниться в том, что стоящий перед бывшим мэтром человек действительно являлся тем самым магом, чьим именем когда-то пугали детей.

— А ты сильно изменился, — неожиданно хмыкнул гость, отпуская удивленно застывшего старика. — Постарел, как простой смертный. Одряхлел. Обрюзг. К сожалению, этого я не предусмотрел, когда привязывал к себе твою душу. И не подумал, что нас разбросает по миру на такой большой срок. Силы в тебе остались от мага, а вот тело, увы, к долгой жизни не приспособлено.

Модша осторожно пощупал саднящий подбородок, не совсем понимая, что имеет в виду хозяин. Раньше он не очень-то озабочивался самочувствием своих слуг. Да и сейчас, наверное, не особенно изменился.

Впрочем, несмотря ни на что, этот необычный тип оставался единственным человеком, который когда-то ему поверил. Единственным, кто заступился за молодого экспериментатора со смелыми идеями перед Советом. И единственным, кому верил он сам. Все пятьдесят лет безнадежного ожидания, которое, наконец, подошло к концу.