Кровавые берега - Роман Глушков

Чудеса, да и только!

Как и при бегстве со Змеиного карниза, мы вновь объединились с Кавалькадой. И уже не временно, а, похоже, до конца, каким бы он для нас ни выдался. Конечно, для выжившей чертовой дюжины кабальеро это было слишком громкое имя, и даже дон Риего-и-Ордас нынче редко упоминал его. Но эта кучка изгоев и бунтарей еще намеревалась заявить о себе на весь мир. Пока же они путешествовали за компанию с нами, поскольку у нас была общая цель – Владычица Льдов. Разве что мы разыскивали ее, чтобы попытаться вызволить из плена Дарио Тамбурини, а кабальеро собирались поквитаться с ней за унижение команданте и за казненных compañeros. Иной цели в жизни у этих «всадников Апокалипсиса» сегодня не было.

Вот почему первыми танкер заметили не мы, а гвардейцы. Они скакали в дозоре далеко – километрах в двадцати, – впереди истребителя и в итоге доставили нам эту весть еще до того, как я заметил бронекат Вирена с мостика. Где в этот момент разъезжала эскадра Владычицы, мы могли только догадываться, но ее дозорные почему-то не обнаружили водовоз.

Это было весьма странно. С трудом верилось, что такая медлительная махина могла улизнуть от целой своры охотников. Они при всем желании не успели бы захватить «Геолога Ларина» и перегнать его за четыре тысячи километров от того места, где он предположительно должен был сейчас скрываться. Чтобы очутиться сегодня здесь, в двух днях пути от Садалмалика, Вирену требовалось выехать на запад сразу же, как только они расстались с «Гольфстримом». То есть задолго до того, как в тех краях объявились бронекаты южан.

Складывалась весьма неприглядная картина. Выходило, что Вирен попросту обманул моих товарищей. И едва они рванули мне на выручку, Тойво, вместо того чтобы ехать на восток, взялся прокладывать себе путь в противоположном направлении.

Но зачем, хотелось бы знать? И если табуиты отыскали эту дорогу после того, как по ней прошла армия, почему Владычица, побывав на их прибрежной заправочной стоянке, до сих пор не настигла танкер по его же следам?

Все эти загадки мне категорически не нравились. Поэтому было неразумно двигаться навстречу вероломному альт-селадору. Предупредив дозор, чтобы он также держался от «Геолога Ларина» подальше, я развернул истребитель и погнал его в обратном направлении.

Это не было бегством. Я всего лишь предпринимал тактическое отступление и перестраховывался. За пару часов до этого мы проезжали мимо большого скопления скал, запомнившихся мне своими причудливо выветренными формами. Скопление тянулось вдоль дороги на многие километры, однако я заметил в нем лишь единственный сквозной проход, по какому мы могли бы преодолеть преграду, не тратя время на объезд. Проход был узок и извилист, но я сумел бы провести по нему «Гольфстрим» на малом ходу. А вот танкер через тот каменный лес уже не продрался бы, даже являйся Вирен величайшим шкипером Атлантики всех времен и народов.

Что находилось за скальным нагромождением, мы не видели. Характер местности позволял надеяться, что хамада по ту сторону также проходима для истребителя. Побережье пролегало километрах в ста пятидесяти к югу, но чтобы туда попасть, придется перевалить через десяток пологих возвышенностей – работа нудная, но в целом привычная. Впрочем, наведываться в те края мы пока не собирались. Глупо убегать от «Геолога Ларина» сломя голову, не попытавшись выяснить, что за нелегкая его сюда принесла. Тем более что мы так и так не сохраним наше присутствие в тайне. Вирен запомнил отпечатки протекторов «Гольфстрима» и обнаружит нас, едва увидит свежую колею поверх множества старых.

Этим я и планировал воспользоваться. За считаные часы, что остались до встречи с табуитами, ветер не засыплет следы истребителя песком до неузнаваемости. А значит, нужно просто взять и обернуть невыгодное нам обстоятельство в нашу пользу. Тем более что проделать такой финт с неповоротливым танкером куда проще, чем с любым другим бронекатом.

Прежде чем я решил вернуться к скальному проходу, на мостике состоялось краткое обсуждение доставленной дозором обескураживающей новости. Все вопросы были адресованы, естественно, селадору Шлейхеру, чьим непосредственным командиром и являлся альт-селадор Вирен.

– Понятия не имею, что вам и сказать. Ерунда какая-то! Да я разбираюсь во всем этом не больше вашего! – разводил руками Шлейхер. Однако по его бегающим глазам было очевидно, что он лукавит. У него имелось объяснение происходящему, но он боялся высказать это вслух. В конце концов, смекнув, что северяне и команданте просто так от него не отстанут, табуит решил выложить нам все без утайки.

– Разве что… – голос селадора звучал надтреснуто, а сам он сразу сник и понурил плечи. – Разве что в мое отсутствие на «Геологе Ларине» случился переворот, и командование перешло к помощнику шкипера Морено… Но это настолько дикое предположение, что я даже не знаю…

– Переворот?! – практически в один голос переспросили я, Малабонита и несколько краснокожих.

– Мы не обсуждали этот вопрос в вашем присутствии тогда, у Мадагаскара, – продолжал Шлейхер, – но спорили между собой в кают-компании чуть ли не каждый день… Помните, сеньор Балтазар, вы предложили нашей команде добровольно сдаться Владычице? За что она якобы нас помилует, заставит присягнуть ей на верность и отправит работать на свои гидромагистрали.

Дон Риего-и-Ордас кивнул – конечно, он этого не забыл, – но ничего не ответил. Он еще не оправился от кровопотери, и его покалеченная левая рука продолжала зверски болеть. На ней теперь отсутствовала часть кисти вместе с тремя пальцами: мизинцем, безымянным и средним. Половина указательного также была оторвана, а оставшаяся часть кисти напоминала клешню краба, чьи окаменелые останки до сих пор находят в хамадах. Хорошо, что команданте был правшой и что он не стал подвергать увечьям ту руку, в какой обычно держал шпагу. Как ни стремился он вырваться из тюремной камеры, здравомыслие все-таки не оставило его. И сейчас главный кабальеро наверняка хвалил себя в мыслях за проявленную осторожность.

Заигрывание с метафламмом обошлось сеньору Балтазару дорого, но промедли он со вскрытием замка, это могло стоить ему еще дороже. Выбить двери «элитных» камер-одиночек ручным тараном было невозможно, а ключи от них, судя по всему, охрана унесла с собой на крышу. И не отдала бы их без боя, а он затянулся бы неизвестно насколько. Воспользовавшись линзой-отмычкой и пожертвовав кистью руки, команданте, возможно, спас жизнь не одному своему спасителю. И, облегчив им задачу, позволил нам слинять из тюрьмы задолго до прихода из Садалмалика поднятого по тревоге войска.

Дон Риего-и-Ордас сделал все, чтобы обезопасить себя от черного всполоха. Перед тем как сфокусировать лучи солнца на замке, взломщик взял линзу не пальцами, а зажал ее в импровизированном держателе – между половинками книги. Затем вытянул руку с ней и отступил от двери как можно дальше. При такой опасной работе расстояние даже в полсантиметра имело жизненно важное значение. Увы, метафламм все равно дотянулся до руки команданте, но без держателя он пострадал бы сильнее, лишившись конечности уже по самый локоть.

Благо среди нас были те, кто знал толк в медицине. Едва дона Балтазара подняли на палубу, один из гвардейцев на пару с Малабонитой обработали ему рану, сшив то, что еще можно было приживить заново, и удалив все остальное. Тем временем Тунгахоп и Фреки замешали из вина, сухих лекарственных трав и какой-то вонючей дряни (даже не хотелось спрашивать, из какой именно) крепкую северную микстуру, промыли ею команданте покалеченную руку, а также велели ему принять немного этой гадости вовнутрь. После чего пациент сразу отключился и проспал беспробудным сном больше суток. За это время кровотечение у него почти прекратилось и не обнаружилось признаков заражения крови. Херлуф, из бедра которого был извлечен арбалетный болт, подвергся такому же лечению. Прочие головорезы обошлись обычной промывкой ран, и долгий целебный сон им не понадобился…

– …И примерно треть из нас отнеслась к вашему предложению, сеньор Балтазар, очень даже серьезно, – продолжал расспрашиваемый нами Шлейхер. – Еще треть колебалась. Но больше всех за капитуляцию ратовал помощник шкипера – селадор Морено. Он был уверен, что Дарио Тамбурини никогда не доберется до южного Полярного Столпа, и что идея уговорить Владычицу Льдов помочь ему в этом – самонадеянная глупость. Морено ежедневно заводил с нами об этом речь, стараясь привлечь на свою сторону тех, кто колебался. И не сказать, что безуспешно…

– А ты? – осведомился Тунгахоп. – На чьей стороне был ты?

– Я? – Селадор стушевался еще больше. – Я тоже… колебался. Но я слишком сильно уважал Тойво Вирена, чтобы оспаривать его решение. И не поддержал бы Морено, дерзни он свергнуть шкипера, чтобы отогнать «Геолога Ларина» южанам. Поэтому Вирен и отправил на «Гольфстрим» меня, а не кого-то еще. Он не хотел поручать это сподвижникам Морено – любой из них мог саботировать вашу миссию, ведь она была направлена против Владычицы. Отпускать от себя преданных людей Тойво тоже не стал – без них его власть сильно ослабла бы. А тот, кто колеблется, но продолжает поддерживать Вирена – идеальный вариант. Я не ослушаюсь его приказа и не подведу вас. И в то же время без меня Морено лишился потенциального союзника, которого он желал бы переманить на свою сторону.