Четверги с прокурором - Герберт Розендорфер

– Это говорит как раз в пользу наших намерений, – провозгласил мой шеф на процессе.

– Никак нет, – протестовал адвокат противной стороны. – Наоборот! Наоборот! Это есть молчаливое одобрение!

– Возможно, – не стал спорить мой шеф, – но при временно препятствующем условии, что деда вашего подзащитного возьмут черти.

Разумеется, существовал целый ряд судебных прецедентов вынесения решений по аналогичным конфликтам, однако упомянутые конфликты оставались все же аналогичными, но никак не идентичными, к тому же содержали в себе противоречия. В состав суда включили нового председателя – опытного, авторитетного судью, к тому же «чистокровного баварца», прекрасно владевшего местным диалектом. Выслушав от судьи-референта судебного состава обстоятельства дела, он назначил выездное заседание суда для осмотра места.

И упомянутое выездное заседание суда вылилось в триумф баварской юстиции. Проходило оно в особом зале близлежащего весьма пристойного деревенского ресторанчика. Естественно, присутствовала и судебная коллегия судов второй или даже третьей инстанций в полном составе, и секретарь для ведения протокола, и прокурор истцовой стороны с внушительным деревянным молотком, при воскресном черном костюме и белой рубашке, затем наша сторона, то есть мой начальник с бароном, по этому случаю в аристократическом облачении, и ваш покорный слуга, которому дозволили скромненько сидеть в безликом костюмчике подле шефа и держать его объемистый портфель.

Председатель повторил и обобщил обстоятельства дела, приятно удивив меня и не только меня доскональным ознакомлением с производством по делу, а также ясным пониманием исторического и правового аспектов рассматриваемого случая. Невольно – нет, тут я буду не прав, наверняка это был умело и точно рассчитанный ход – председатель с легкостью перешел с традиционного немецкого на баварский диалект, то есть с языка судей на язык человеческий.

– Да, времена, времена… – раздумчиво произнес председатель судебной коллегии – такое звание носил в тот период председательствующий судья верховного суда земли, апелляционной инстанции окружных судов, – хлопнув по столу, правда, не очень уж и звучно, однако достаточно отчетливо. – Герр барон! Герр Нидерхаммер! – продолжил он по-прежнему на баварском диалекте. – Неужели нельзя жить друг с другом в мире и согласии?! Из-за чего спор? Из-за жалких рыбешек! Времена…

Однако обе стороны по-прежнему не выказывали намерений броситься друг к другу в объятия.

– Речь идет о принципе, – заявил к сведению председательствующего барон.

– Вот, значит, как? – пробурчал тот.

– Что до рыбы, так по мне пусть она хоть передохнет, – высказал мнение крестьянин Нидерхаммер. – Все должно быть по справедливости. Так. И эдак.

– И что?! – вскричал разгневанный председательствующий. – Нет, все дело именно в рыбе. Никогда еще мне не приходилось участвовать в процессе, где всех волновала бы исключительно справедливость. Вот что я хотел бы сказать.

Ну и далее в том же духе. Первым смягчилось сердце барона.

– Ну, герр председательствующий судья, все, что вы говорите, конечно, верно, только вот… Если бы можно было отыскать приемлемый компромисс…

В конце концов после долгих разглагольствований компромисс все же был найден, однако председательствующему потребовалось для этого не только продолжить изъясняться на баварском диалекте, но и перейти на ты – случай почти беспрецедентный.

– Послушай меня, Нидерхаммер, ну будь же ты человеком!

Владелец подворья мгновенно устыдился. Опустив голову, он ответил:

– Верно говоришь, герр председательствующий, и ради покоя надо будет…

Был произведен детальнейший сравнительный анализ и выработан строжайший регламент отлова рыбы Нидерхаммером и его наследниками, установлено пороговое количество – сколько уклеек, сколько сигов и т. д., выработан механизм контроля, обсудили и расходы сторон, и сумму иска, в конце концов все было слово в слово запротоколировано. Секретарь зачитал условия компромисса.

– Согласен, – произнес мой шеф.

– Согласен, – кивнул прокурор истцовой стороны.

Председательствующий не без торжественности захлопнул папку, потом перешли непосредственно к примирению. Нидерхаммер поднялся, нет, подскочил с места, будто версту проглотив, прошагал к барону, чуть наклонив голову, протянул ему руку:

– Герр барон!

Последний, тоже поднявшись, ответил рукопожатием, произнеся:

– Герр Нидерхаммер!

И будто по заказу на улице зазвонил церковный колокол, призывая к мессе.

– Разве это не знак небес? – торжествующе изрек председательствующий, добавив: – И разве мы все не проголодались?

– И разве в горле у нас не пересохло от говорильни? – в тон председательствующему сказал Нидерхаммер. – Так что, хозяин, давай-ка вноси то, что ты там для нас наготовил!

А наготовил хозяин, ни больше ни меньше, суп с фрикадельками из печенки, свиных отбивных с кислой капустой и картофелем и к ним пива, а на десерт яблочный штрудель с вишневой наливкой. А потом чуть было опять не заспорили, потому что барон встал и прокричал хозяину:

– Процесс кончился! И значит, нечего опасаться подкупа. Так что, господа, вы – мои гости сегодня. Хозяин, пришлете счет мне.

– Ни за что, герр барон, – вмешался Нидерхаммер. – Это моя забота. Так что, хозяин, подавай-ка счет мне.

И на самом деле оба уже были готовы в волосы друг другу вцепиться, пока их не уговорили разделить расходы поровну.

Мы с шефом возвращались домой на машине. Местность – загляденье: бархатно-зеленые пригорки, вдалеке синеватые горы, небо синее-синее, дело шло к осени. Шеф, глянув в окно, едва заметно улыбнулся:

– Я только что вернулся с Карибских островов. – Мы в этот момент проезжали мимо белой церквушки, рядом с которой росла огромная липа. – И я спрашиваю себя, – продолжил он, казалось, без всякой взаимосвязи, – к чему это все вообще?

Третий четверг герра Гальцинга, председательствующего судьи верховного суда земли в отставке

Я уже давно думала, что эти четверги кончатся. «Но мне все-таки кажется… – сказала моя женщина, то есть женщина, которая принадлежит мне, понимаете, та, которая приносит мне еду в серебряной мисочке, с пола я есть не привыкла. – Мне все-таки кажется, – сказала она, – что эти четверги уместно продолжить даже без него».

«Не даже, – поправил ее герр Бесслер, – а именно без него».

«А что, если он слышит?» – предостерегающе прошептал профессор Момзен, многозначительно воздев очи горе.

– Как вы, вероятно, догадываетесь, – начал герр Гальцинг, – у меня в запасе нет стольких историй, как у уважаемого друга Ф., так что придется посягнуть на чужие арсеналы или даже довериться собственному вымыслу. Я хочу сказать, что костяк истории, если можно так выразиться, взят из действительности, и эти события послужили моей жене отправной точкой для бесконечных раздумий.

Я же в отличие от нее не большой любитель детективных романов. Жена их обожает, как это, должно быть, вам тоже известно. Вероятно, все оттого, что она – англист. И потому читает детективы на том языке, на котором они написаны: на английском. В стране, язык и литературу которой моя жена изучает, детективные романы куда в большем почете, чем у нас, пожалуй, они даже ценятся выше произведений Шекспира. Причем детективные романы именно английских авторов, не американских. Последние строчат их стволом «кольта», а вот англичане любят сочинять свои, усевшись перед пылающим камином, попивая чаек и завернув ноги в теплый клетчатый плед. Крестной матерью детективных романов, как не без основания полагает моя супруга, является Агата Кристи.

Мне, разумеется, приходилось читать и произведения других авторов, скорее, правда, из желания угодить жене – в частности, Дороти Сэйерс, Джозефины Ти, – удивительно, но именно женщинам удается так хитроумно выстроить сюжет. Я не раз убеждался, что диалоги Агаты Кристи – образец совершенства, из них можно почерпнуть массу выражений, которые поднимут ваш авторитет в английском обществе. Так, мне вспоминаются тончайшие оттенки, если ты желаешь довести до сведения хозяев, что успел насытить желудок. Истинный шедевр: «I have had an excellent sufficiency…» Хотя можно выразиться куда короче и куда неотесаннее: «I am full».

Но, как уже говорил, я не принадлежу к числу страстных любителей детективов, зато люблю порыться в ящиках, куда владельцы антиквариатов складывают самые неходовые книги, отдавая их буквально за бесценок, а иногда и вовсе задарма. Мне иногда выпадало отыскать там самые настоящие сокровища. Поэтический эпос Фридриха Вильгельма Вебера «Тринадцать лип» с золотым обрезом и всего за пятьдесят пфеннигов, первое издание буколического стихотворения Томаса Манна «Дитя», «Биографию Козимы Вагнер» графа Рихарда дю Молен-Экара – за марку, хотя лишь второй том. Верю в чудо, что мне когда-нибудь попадется и первый. Нетрудно догадаться, что я не пропускаю ни одного такого ящика, причем перебираю все до единой вываленные в них книги.