Скандальная куртизанка - Джулия Лэндон

Герцогиня смотрела на него в искреннем изумлении. Затем медленно поднялась на ноги.

— Я не останусь здесь, чтобы выслушивать всю эту галиматью.

Грейсон пожал плечами:

— Как хочешь.

Мать, чеканя шаг, направилась к выходу, едва не столкнувшись с лакеем, который бросился открывать для нее дверь. После ее ухода Грейсон вернулся в свое кресло, хотя ему стоило немалых усилий сдержать ярость. Он любил мать — она была не в большей и не в меньшей степени, чем Кейт, продуктом окружающей обстановки и воспитания. Однако он не мог мириться с ее предрассудками или полным неприятием Кейт. Или с ее убеждением, что она имеет право читать ему мораль по поводу того, с кем он может и с кем не может дружить.

Грейсон встал и подошел к окну. С момента возвращения в Лондон он постоянно думал о Кейт. Он совершил настоящую глупость, привезя ее в Китридж. Он позволил чувствам одержать над собой верх, отдался фантазиям, а сейчас пребывал в тревоге за Кейт, которая расхлебывала последствия.

Он страдал от этого, однако его руки были связаны. Что он может сделать? Забрать ее, рискуя тем, что Джордж отыграется на семье Кристофер? Джордж вполне определенно продемонстрировал свой гнев вчера вечером, когда пригласил Грейсона в Карлтон-Хаус.

Грейсон застал принца в состоянии подпития и раздражения.

— Вы меня просто потрясли! — разразился громкой тирадой принц. — Разве я неясно сказал, что держу ее для себя?

С Грейсоном говорили, как с непослушным ребенком.

— Вы сказали ясно, — сдержанно ответил он.

— Я не могу взять в толк, почему вы решили сделать из меня дурака?! — продолжал восклицать принц. — Мое положение рискованно, Дарлингтон, вы об этом отлично знаете. Я доверял вам, но вы разочаровали меня. Вначале Уилкс, затем Ламборн, а теперь вы!

Грейсон не без труда удержал себя от того, чтобы не броситься на него с кулаками. Уилкс был повешен за предательство. Что касается Ламборна… Грейсон верил в то, что Ламборна несправедливо обвинили в связи с женой Джорджа, но, тем не менее, он не хотел бы, чтобы его сравнивали с Ламборном.

— Не подходите к ней, Дарлингтон! — прорычал Джордж. — Не приближайтесь к ней снова, если не хотите, чтобы она оказалась на улице как рядовая шлюха.

Грейсон побледнел.

— Свой гнев вы выместите на невинной женщине?

— Она не столь уж невинна! — отрезал Джордж. — Позвольте также напомнить, что вашему брату требуется несколько весомых голосов, чтобы закон об уничтожении работорговли был принят!

Грейсон прищурился.

— А при чем тут голосование?

— Ваш брат едва ли сможет набрать нужное количество голосов. Одно мое слово — и он вместе с Уилберфорсом проиграет. Это слово последует, если вы не будете держаться подальше от моей любовницы.

— Господи, неужели вы могли допустить существование такой ужасной вещи, как работорговля, всего лишь из-за глупой ревности ко мне? — вскричал Грейсон.

— Посмотрите на себя, Грейсон, на такого богатого и влиятельного, — иронически произнес Джордж. — Так что же? Останется ли на вашей совести работорговля из-за вашего желания поразвлечься?

Еще никогда в жизни Грейсон никого не презирал так, как в этот момент презирал принца.

— При всем уважении к вам, ваше высочество, — гневно сказал Грейсон, — вы мне противны.

— Избавьте меня от вашего негодования! Я доверял вам! — загремел Джордж. — Подите прочь!

— С радостью, — кивнул Грейсон и покинул комнату. Он совладал с желанием отправиться к ней немедленно, угрозы принца по адресу Меррика сверлили его мозг, отдаваясь на каждом шагу. Он не сможет спокойно смотреть на то, как Кейт вышвырнут из дома, он обязательно ей поможет. А вот что касается Меррика… Меррик посвятил этому делу последние два года. Это очень важно и для Меррика, и для всей нации, и Грейсон ни при каких обстоятельствах не мог свести на нет эти усилия.

Тревога за Кейт не отпускала его. Больше всего Грейсон боялся, что Джордж получит от нее то, что желает. Представив это, он сжал кулаки и смахнул на пол масляную лампу. Масло разлилось по ковру.

Лакей поспешил подхватить лампу, а Грейсон направился в кабинет. Он не мог вынести даже мысли о том, что руки Джорджа тискают ее тело, а его рот мусолит ее губы. Тревога его была столь сильна, что он направил лакея на Кинг-стрит. Лакей заверил Грейсона, что Кейт остается на прежнем месте, а принц к ней так и не заезжал.

Кошмарность этой ситуации сводила Грейсона с ума. Он никогда не чувствовал себя столь бессильным, никогда не осознавал, что груз его титула способен давить так тяжело.

Грейсон приехал к своей сестре Мэри. Мэри была молода и жизнерадостна, и он любил бывать в ее компании. Если кто-то и мог взбодрить его, то только Мэри. Он не видел ее больше недели, поскольку она, по словам Пруденс, была занята приведением в порядок гардероба, а также составляла список подходящих партий для братьев.

Однако, когда Грейсон появился в ее гостиной, его ждала неприятная неожиданность, поскольку он увидел там Пруденс и Диану. О Господи!

— Как я рада! — воскликнула Мэри, спеша запечатлеть на его щеке поцелуй. — Ты никогда ко мне не заходишь, зато всегда навещаешь Пру.

— Я счастлив видеть тебя, Мэри, — ласково сказал Грейсон, поцеловав ее в щеку и обняв Пруденс. — Леди Юстис, — с поклоном добавил он.

Диана холодно поклонилась в ответ.

— Грейсон, что ты натворил? — воскликнула Пруденс. — Все только и говорят об этом. Одно дело, когда тебя видят с какой-то леди в Лондоне, и совсем иное — везти ее в охотничий домик.

Грейсон вдруг рассердился.

— И с каких пор ты стала знатоком в таких делах, Пру?

Этот достаточно резкий выпад осадил Пруденс. Она обменялась взглядом с Мэри.

— Знаешь, если бы я до замужества совершила нечто подобное, меня отправили бы в монастырь, — сказала Мэри.

— Монастырь тебе не грезит, Мэри. А что касается тебя, — обратился Грейсон к Пруденс, — я был бы благодарен, если бы ты не лезла в дела других. Это не твоя забота. — Он пришел сюда, чтобы отвлечься от мыслей, связанных с принцем, но услышал те же самые советы по поводу его жизни.

— Посмотри, Грейсон, что мне недавно принесли, — сказала Мэри, метнувшись к большой коробке. Она подняла крышку и вытащила красивое платье цвета слоновой кости. Мэри приложила его к себе и покрутилась, как в детстве, когда они играли возле материнского гардероба. Она заговорила о платье, обсуждая каждую его деталь.

Грейсон пытался слушать, но за исключением Мэри, пребывавшей в блаженном неведении, все испытывали неловкость. Пруденс дулась, а Грейсон ощущал недоброе раздражение Дианы.