Крылатая гвардия - Кирилл Евстигнеев

В боях за Молдавию он был уже закаленным бойцом, проявил незаурядную храбрость, мужество, летно-тактическую смекалку. Вскоре Середа становится одним из лучших разведчиков эскадрильи и продолжает увеличивать счет сбитых самолетов противника. К концу войны он совершил более 160 боевых вылетов, из них 70 на разведку, участвовал в 27 воздушных ,боях, в которых сбил 17 вражеских машин - это очень высокий процент точности. Поистине Игоря можно назвать снайпером неба.

За эти бесценные качества воздушного бойца Середе присваивают звание Героя Советского Союза.

Погодин начал летать на боевые задания на восемь месяцев позже Игоря - не позволяло ранение. К концу февраля сорок пятого года он успевает выполнить 134 боевых задания, из них 70 на разведку, провести около десяти воздушных боев и сбить два самолета противника. В это время в одном из боев машина Погодина загорается. Владимир спасся на парашюте, но получил сильные ожоги. Закончив лечение, он снова в боевом строю...

16 января наш полк перебазировался ближе к Будапешту. "Лавочкины" приземлились на ипподром Алаго-Вилле, и личный состав разместился в летней резиденции диктатора Венгрии Хорти.

Накануне перелета на эту точку к нам прибыл генерал-лейтенант авиации И. Д. Подгорный. Я в это время находился в воздухе. И вот то ли наш заботливый доктор Гущин доложил о неважном состоянии моего здоровья, или по какой другой причине, но комкор приказал Ольховскому не выпускать меня в небо.

На другой день я убеждал командира полка:

- Да в пригороде Будапешта трудно найти место, где можно посадить самолеты. Нужен соответствующий опыт. Без ложной скромности скажу: он у меня есть. И вы, командир, об этом знаете. Для пользы дела - разрешите один вылет!

Добро, Кирилл Алексеевич. Ищите. Так будет лучше, - разрешил Ольховский.

Хорошо, что у нашего командира отсутствовали этакие начальственные амбиции. Для него главное - дело, сохранность экипажей при перебазировании. И с первой группой, в составе которой восемь машин второй эскадрильи, я стартую в небо на новое место нашей работы. Но перед тем как запустить моторы, до экипажей доводим порядок выполнения задания на маршруте, захода на посадку, сообщаем особенности полосы приземления на незнакомом аэродроме. Я предупреждаю летчиков:

- После того как прилетим на точку, не делая посадки, загнем небольшой крюк - посмотрим, что творится в этом гигантском котле...

Разобрав несколько вариантов воздушного боя на случай встречи с противником, мы взлетаем.

Дунакеси и Алаго-Вилле уже под крылом. Показав летчикам площадку и убедившись, что они поняли, где мы будем садиться, я беру курс на северо-западную окраину Будапешта. Высота - 2000 метров. Погода необычайно ясная - лети сотни верст и ни одного облачка не встретишь. Идеальные условия для зоны!

И вот в этой прозрачной сини замечаем самолет: он впереди нас и идет с территории противника на высоте около 2500 метров.

Вначале мы признаем его за своего разведчика. Но по мере сближения разглядели, что это немецкий трехмоторный транспортный самолет Ю-52. Раздумывать некогда - враг может прорваться к городу и выполнить свой замысел (что там у фашиста на уме?!).

Даю команду:

- Тернюк! Оставайся с группой. Мы с Рыжим идем на "юнкерса".

Увеличиваю скорость до максимальной и атакую транспортника, который идет себе спокойно без страха и сомнений, даже не замечая мою пару, снизу. Метров со ста пятидесяти открываю огонь. Длинная очередь идет точно - снаряды рвутся под кабиной пилота и по центру фюзеляжа. Они словно подбрасывают вражеский самолет вверх, и после секундного зависания с задранным носом - будто подумал еще: падать или нет? - "юнкерс" сваливается на правое крыло и колом идет к земле.

Жду, когда тяжелая махина грохнется или развалится в воздухе. Однако...

- Смотри-ка, немец, гад, хитрит!.. Он жив! - удивленно кричу напарнику. Следи за ним!

Мы начинаем снижение спиралью вокруг "юнкерса". На высоте примерно 500 метров он переходит на планирование - догадка моя подтверждается. Под нами лесной массив - Будапешт остается восточнее. Атакую повторно, и тогда он беспомощно клюет носом вниз и врезается в гущу деревьев.

Уничтожив врага, мы возвращаемся в строй и занимаем свои места. Затем группа делает большой круг над столицей Венгрии, наблюдая происходящее там сражение, и наконец производит посадку на аэродроме базирования.

А полет того Ю-52 до сей поры остается загадкой для меня. Что заставило его лететь средь бела дня без прикрытия истребителей в чистом, без единого облачка, небе? На что он рассчитывал, неизвестно. Правда, и впоследствии случались полеты таких транспортников, намеревавшихся сбросить груз в окруженный Будапешт. Но они выполнялись только тогда, когда облака прижаты к земле, видимость была ограниченной, дымка или морось закрывали горизонт, то есть в нелетную для истребителей погоду. Думаю, что-то чрезвычайно срочное, позарез необходимое нужно было доставить взятым в кольцо окружения вражеским войскам на сбитом тогда нами Ю-52...

Зарулив на стоянку, глазам своим не верю: на аэродроме - генерал Подгорный. Ведь он только что находился на командном пункте переднего края! Выстраиваю пилотов и обращаюсь к Тернюку:

- Ну, будет мне сейчас! Скажешь, что "юнкерса" завалил ты.

- Так и поверил тебе генерал, - Алексей коротко вздыхает. Ему сейчас тоже не позавидуешь: и выручить друга хочется, и солгать тяжко, да и скрывать правду в общем-то глупо и незачем.

Генерал подходит вместе с Ольховским. После моего доклада о выполнении задания комкор с подозрительным удивлением спрашивает:

- И это все, товарищ Евстигнеев?

Пока я мучительно соображаю - сказать, промолчать? - Подгорный понял всю сложность моего положения:

Уговорил-таки своего командира на перелет... Ишь что придумали: перелет это, дескать, выполнение не боевого задания. На фронте даже кашу есть - боевое задание.

Комкор посмотрел на Ольховского, потом на меня и снова на командира полка:

- Ограничимся тем, что победителей не судят. Молодцы, не прозевали "юнкерса", да еще на глазах пехоты. Чья работа?

Строй летчиков молчит. Когда пауза затягивается и становится, можно сказать, неуважительной, Тернюк показывает на меня и Мудрецова:

- Это они... отличились, товарищ генерал. Признание Алексея, кажется, разрядило обстановку. Подгорный одобрительно смеется:

- Наконец-то... истина открылась! Я так и полагал. Поздравляю с пятьдесят второй победой! И готовьтесь, товарищ Евстигнеев, на передний край. Через два дня вместе с командиром дивизии быть там на командном пункте. Чрезвычайно необходимо присутствие истребителей на поле боя. Л всех прошу готовиться к штурму Будапешта!