Крылатая гвардия - Кирилл Евстигнеев

Решаю атаковать первый ФВ-190, который только что вошел в пике. Затем следующий. Но из-за быстрого перемещения снижающейся цели и воздействия отрицательной перегрузки, которая возникает от постоянного увеличения угла пикирования, прицелиться как следует не удается - очередь проходит совсем рядом с "фоккером". Фашист наконец увидел, что дела его плохи, и прекратил штурмовку.

Второй самолет из его группы на выводе из пикирования невольно оказывается на встречном курсе. Идем лоб в лоб. Никто из противников - ни "фоккер", ни я не уступает: что ж, лобовая - так лобовая! Хотя с моей стороны это не совсем разумно: у ФВ-190 четыре огневых точки - две пушки, два пулемета, а Ла-5 имеет всего лишь две пушки. Но отступать нельзя...

Фашист не выдержал - ведет огонь с дальней дистанции. Еще несколько секунд, и наступит мой черед. Но что это? Послышались удары по моей машине значит, снаряды, посланные "фоккером", достигли цели. К счастью, "лавочкин" слушается рулей, а гитлеровский вояка в прицеле. Он не выдержал! Хорошо видна ядовито-желтая окраска брюха, и моя очередь вспарывает его.

Мы разворачиваемся на проскочивших мимо "фоккеров", но они, не пытаясь продолжить бой, уходят в глубь своей территории.

Делаем круг над командным пунктом. Передаю Боровому:

- Нас ждут дома с докладом. Разрешите убыть?

- Счастливого пути. Спасибо за помощь! - слышится в ответ его доброе пожелание.

Сейчас по дороге на точку пока относительно спокойно, можно бегло осмотреть самолет. Заметив на хвосте пробоину в стабилизаторе, начинаю работать рулем высоты - машина послушна, рулем поворота - тоже.

Над аэродромом при выпуске шасси левая стойка вышла, а правую заклинило. Значит, повреждено еще и шасси. Принимаю решение садиться последним. Набираю высоту над аэродромом и пытаюсь резкими эволюциями самолета сорвать с замка правую стойку. Не получается. Тогда я перевожу кран в положение "шасси убрано", но левая стойка не убирается: следовательно, посадить самолет на живот не удастся.

Остается единственный вариант, и я передаю командиру полка:

- Буду садиться на одну ногу!

Ольховский напоминает об условиях посадки и просит:

- Повнимательней, Кирилл. Береженого и бог бережет.

Приземление проходит сложно. "Лавочкин" в начале пробега идет устойчиво, без изменения направления. Затем с потерей скорости появляется правый крен, и машина начинает уклоняться к снежному брустверу на краю взлетно-посадочной полосы, а его высота не меньше метра.

Чтобы не врезаться в сугроб и не скапотировать, я резко передвигаю ногами педали управления рулем поворота, создавая нагрузку на выпущенную стойку. Она не выдерживает и убирается. "Лавочкин" медленно ложится на фюзеляж и, юзом подползая к брустверу, останавливается.

Пока я докладывал командиру полка о выполнении задания, мой самолет подняли и отбуксировали на стоянку. При осмотре было обнаружено попадание трех бронебойных снарядов: один пронзил крыло и стабилизатор, два других, пройдя центроплан, нарушили систему выпуска и уборки шасси. Угодив в стойку, они заклинили шток цилиндра. Вот почему все мои старания выпустить ее ни к чему не привели. Машина подлежала серьезному ремонту. Жаль расставаться с испытанным боевым другом, сжились мы с ним...

Этот истребитель был построен на средства колхозника-пчеловода В. В. Конева из колхоза "Большевик" Бударинского района Сталинградской области. Патриот просил передать его лучшему летчику фронта. "Лавочкин" вручили И. Н. Кожедубу, и я летал на нем после ухода Ивана из части. Самолет славно послужил Родине...

Моя предпоследняя, пятьдесят пятая личная победа памятна тем, что произошла накануне 27-й годовщины Красной Армии, в день моего рождения. А 23 февраля Указом Президиума Верховного Совета СССР я был удостоен звания, дважды Героя Советского Союза.

Золотую Звезду вручил мне командир корпуса И. Д. Подгорный. Прикрепив к гимнастерке высшую награду Родины, по-отечески улыбаясь, он сказал слова, которые сохранились в моей памяти на всю жизнь:

- Я рад, что второй человек в вашем полку удостоен звания Героя Советского Союза дважды. Это высочайшая честь не только для Кирилла Алексеевича, но и для всех нас, кто бок о бок с ним сражается!

Светлый день Победы

Войска 2-го и 3-го Украинских фронтов завершили разгром будапештской группировки. Прорвав оборону противника между Секешфехерваром и Эстергомом, они развернули успешное наступление на венском направлении, а правое крыло 2-го Украинского двигалось на Брно. - Наш полк в этот сложный по характеру выполняемых задач период совместно с "илами" штурмует узлы сопротивления, сопровождает бомбардировщики в район Эстергом - Комарно, прикрывает войска от налетов вражеской авиации. Правда, ее активность на нашем участке заметно снизилась, и мы все чаще выходим на свободную охоту.

В задании на охоту указывался обширный район, в котором по своему усмотрению ведущий пары свободно выбирал цель для удара и сам путь следования. Маршруты строились, как правило, вдоль дорог, в местах предполагаемых самолетных трасс.

Однажды в паре с Мудрецовым мы атаковали пять грузовых машин с живой силой врага, которые двигались по дороге растянутой колонной с интервалами метров в сто одна от другой. Первый грузовик тащил на прицепе небольшую пушчонку.

Подходя к колонне на высоте метров 400-500, я говорю ведомому:

- Начнем. Твоя цель - вторая от головы.

Немцы, видимо, слишком поздно заметили нас. Открываем огонь. Проносимся над машинами, едва не задевая их винтами истребителей. Горка - и снова атака, но теперь уже навстречу движению противника. Головная машина задымила, став поперек дороги. Вторая свалилась набок в кювет. Остальные приткнулись друг к дружке. Гитлеровцы поспешно скрываются в поле.

С набором высоты мы отходим в сторону - в воздухе чисто, немецких самолетов нет.

Мудрецов предлагает:

- Врежем, командир, еще разок?!

Я возражаю:

- Хватит! Оставь свой пыл для других...

В северном направлении замечаем большую колонну автомашин, следующих, как видно, к передовой.

- Мудрый, видишь? - спрашиваю напарника.

- Конечно, - уверенно отвечает он. - Около трех десятков.

- Вот тут и поработаем!

К цели мы идем со стороны солнца. Огонь открываем с таким расчетом, чтобы к концу атаки прочесать колонну от головы до хвоста. Пролетев над машинами на бреющем, резко уклоняемся в сторону от дороги и взмываем ввысь. Вновь атака...

Движение по дороге прекратилось. Хорошо видно, как в разные стороны бегут люди в военной форме. В момент вывода из. пикирования немцы открыли по нас пулеметный огонь. Трассы впереди, справа, слева и сзади - мы словно среди новогодних елок с включенной иллюминацией.