Том 2 - Василий Ян

Среди ночи к юрте Коркуд-Чобана прискакал разбойник Кара-Бургут. Он просидел всю ночь на краю войлока и подробно расспрашивал о приезжавших джигитах: кто у них был начальником, какие у них были кони и какие седла и чепраки. Он все настойчиво выведал у старика и сказал:

— Теперь я всех их узнаю даже ночью и расправлюсь с каждым по очереди и со всеми вместе, хотя бы они укрылись от меня на дне Хорезмского моря. А Джамал я разыщу и доставлю тебе, дед Коркуд, а потом мы устроим большой праздник, с которого я увезу ее в мою юрту уже своей женой. Я обещал тебе верблюда, кобылицу с жеребенком, корову с теленком и девять овец, а теперь я предлагаю тебе всего в девять раз больше, но только ты не смей обещать внучку кому-либо другому, кроме меня.

Бросив на колени старика как задаток мешок серебряных дирхемов, Кара-Бургут вскочил на коня и скрылся во мраке ночи…»

После этих слов рассказывавший сказку Хаджи Рахим замолчал, кряхтя, согнулся и повалился на бок.

— Что случилось дальше? Нашел ли разбойник девушку? — заговорили сидевшие вокруг костра джигиты.

— Вай-уляй! Что только не случилось с храбрым разбойником и прекрасной девушкой! — отвечал со стоном Хаджи Рахим. — Но не могу я продолжать рассказ: веревки врезались мне в тело, и я устал.

— Развяжите его! — приказал «черный всадник».

— И моему младшему брату также развяжите израненные руки! — сказал Хаджи Рахим и, повернувшись на спину, закрыл глаза.

Старый туркмен, недовольно бормоча, развязал обоим пленникам руки. Они уселись удобнее на песке, и дервиш продолжал:

«Когда на рассвете Кара-Бургут ехал по степи, он встретил Джелаль эд-Дина, сына самого падишаха. Юноша заблудился в погоне за джейраном, его спутники отстали. Он уже погибал от голода и жажды, ведя за повод усталого коня, но увидел юрту старого Коркуд-Чобана. Тот гостеприимно его принял, дал ему отдохнуть, накормил его и коня. В это время случайно приехал Кара-Бургут и вошел в юрту. Долго беседовал с сыном своего врага, не подозревая, кто это. Прощаясь, молодой наследник шаха пригласил Кара-Бургута навестить его в загородном дворце Тиллялы. Тут разбойник узнал, что перед ним сын ненавистного шаха. Но закон гостеприимства требует полного почета гостю, так что Кара-Бургут, не обидев его, обещал непременно побывать в гостях у молодого хана.

Вскоре Кара-Бургут поехал в столицу, чтобы побывать у шахского сына. Но этот молодой хан был в опале — шах невзлюбил его за то, что тот дружил с простыми людьми, принимал в своем загородном дворце и кочевников пустыни, и бродячих дервишей, и путников из далеких стран. Шах боялся, не готовит ли его сын заговора против отца, и следил за каждым его шагом. Поэтому вокруг дворца и его сада притаилась стража, наблюдавшая за всеми, кто входил или выходил оттуда.

Когда Кара-Бургут прибыл во дворец Тиллялы, сын шаха радушно его принял, угостил богатым обедом, а музыканты играли и пели старинные боевые песни. Ночью, когда Кара-Бургут хотел отправиться в путь, хан предложил ему остаться до утра — тогда он даст охрану, чтобы тот безопасно доехал до границы города.

— Кто посмеет тронуть Кара-Бургута? — сказал разбойник. — Мой меч не боится двадцати джигитов, если они вздумают напасть на меня… — И он вышел из калитки сада. Но тут же на него была наброшена крепкая рыбачья сеть, опутавшая его руки, так что он не успел даже выхватить меч. Джигиты поволокли его и доставили связанным в дом суда и пыток.

Ночью главный начальник палачей, «князь гнева» Джихан-Пехлеван, стал допрашивать Кара-Бургута, прикладывая к его телу раскаленные угли, допытываясь, зачем он был в саду молодого хана.

— Я обещал беку выкрасть самого лучшего коня из табунов татарского хана, — твердил Кара-Бургут.

Джихан-Пехлеван наконец устал допрашивать и пытать упорного джигита и приказал отвести его в «Башню возмездия».

Кара-Бургута вели в темноте к высокой башне; палачи тесным кольцом окружили его. И вдруг кто-то тихо шепнул ему на ухо: «Ты протяни руку вправо и ухватись за железный крюк». И он тут же почувствовал, что веревки, скрутившие его руки, ослабели, перерезанные неведомым другом. Не показывая виду, что он уже готов к защите, Кара-Бургут покорно вошел в башню и поднялся по высокой витой лестнице. Наверху, при тусклом свете факела, открылась небольшая дверь. Разбойник упирался изо всех сил, когда его вталкивали в эту дверь. Факел внезапно потух, разбойник быстро освободил руку и легко нащупал справа большой железный крюк. Кто-то крикнул: «Одной собакой меньше!» Дверь с треском захлопнулась, и Кара-Бургут повис в полной темноте, не чувствуя опоры под ногами…

Кара-Бургут висел, стараясь высвободить из веревок левую руку, что ему далось с большим трудом, и тогда стало легче висеть, держась двумя руками. Когда приблизилось утро и первые лучи проникли в щели старой башни, джигит убедился, что он находится под самой крышей: внизу глубокая бездна, откуда слышно глухое рычание, там движутся черные тени и видны груды костей. Если не придет помощь от тайных друзей, то сил хватит ненадолго, чтобы так висеть, ухватившись за крюк».

— Что же было дальше? — спросили голоса, когда Хаджи Рахим снова замолк и стал равнодушно смотреть на костер. — Что стало с Кара-Бургутом, с Гюль-Джамал? Говори скорее!

— Может быть, вы дадите немного воды и хлеба моему мальчику? Да и мне бы надо промочить горло, я с утра не пил ни глотка…

— Дайте ему лепешек, сушеного винограда и всего, что у меня есть, — приказал «черный всадник». — Продолжай, дервиш, до восхода солнца уже близко…

Хаджи Рахим, выпив медленно чашку кислого молока, продолжал:

«Тем временем сын шаха беспечно развлекался в саду под развесистым карагачем и кормил ломтями дыни своих любимых жеребцов. Вдруг к нему приблизился закутанный до самых глаз один из преданных ему друзей, которые были повсюду, и тихо рассказал, что гость из пустыни схвачен у стены его сада, отведен к начальнику шахской охраны и оттуда его потащили к «Башне возмездия».

Молодой шах вскипел гневом. Он приказал всем своим джигитам садиться на коней и быть готовыми к бою. С сотней вооруженных всадников Джелаль эд-Дин помчался в город, разгоняя выбегавших навстречу уличных сторожей, и прямо прискакал к старой высокой башне, возле которой совершались казни. Мрачный сторож со страху убежал, и джигиты топорами выломали входную дверь. Джелаль эд-Дин поднялся по лестнице на самый верх башни, и там пришлось выломать вторую дверь.

Когда ее раскрыли, то отшатнулись: прямо за порогом начиналась черная пустота, а направо, у стены, на небольшом железном крюке висел человек. Джигиты осторожно его сняли и вытащили на лестницу. Джелаль эд-Дин взял зажженный факел и пытался взглянуть вниз. Из глубины смотрели блестящие глаза и слышалось злобное рычание. Хан швырнул горящий факел. Кружась, полетел он вниз, и с визгом отскочили в стороны большие собаки-людоеды.