Свадебное путешествие Лелика - Алекс Экслер

— Он просто взволнован, — объяснил Макс, — и не может найти подходящих слов. Не орать же ему на всю улицу: «Опа мать! Сам Лелик приехал!» Ему это не к лицу. Настоящие музеи себя так не ведут.

— Хоть бы кивнул, — пробормотал Лелик. — Я так ждал этой встречи. Может, я напился в предвкушении.

— Ты накурился в предвкушении, — объяснил Макс. — Напился ты просто так. Не ради праздника. Ради суровых будней.

— Пошли уже внутрь, — сказал Славик, и друзья двинулись ко входу…

Внутри Макс оставил Славика с Леликом стоять у дверей, а сам пошел к кассам, чтобы, как он выразился, «прояснить диспозицию». Вернулся он быстро, через пару минут, и сходу заявил Лелику:

— Гони бабки, Леха. Тридцать шесть гульденов на встречу с прекрасным. По двенадцать с носа.

— Ты что, Макс, офонарел? — выпучил глаза Лелик. — Тридцать шесть гульденов? На эти деньги проститутку можно купить!

— Во-первых, проститутку можно купить не за тридцать шесть гульденов, а за тридцать шесть долларов. Это есть некоторая разница. А во-вторых, — хладнокровно произнес Макс, — проститутка наверняка рисует значительно хуже. Так что не фиг жлобиться, Леха, раскошеливайся. Сам же ждал этого единственного Гога как манны небесной.

Лелик немного постоял на месте, выдерживая нелегкую внутреннюю борьбу, но затем даже в его затуманенном мозгу четко сформировалась мысль, что назад дороги нет. После этого он, тяжело вздохнув, полез в карман, достал деньги и вручил их Максу.

Макс быстренько сбегал к кассе, приобрел билеты, и друзья двинулись к контролю. При этом Славик с Максом держали Лелика под руки, а Лелик, шедший в середине, со стороны выглядел довольно своеобразно: у него сочетание косяков и алкоголя вдруг выступило на физиономии резким судорожным сокращением лицевых мышц, отчего Лелик сразу стал похожим на врожденного идиота.

Пожилая тетка на входе, проверяющая билеты, при виде Лелика обрадовалась и стала что-то говорить по-голландски. Славик объяснил ей по-английски, что они не понимают. Тогда билетерша повторила ту же фразу на английском.

— Что она говорит? — спросил его Макс.

— Говорит, что наш приятель, который в середине, имеет очень классное состояние для просмотра музея Ван Гога, — перевел Славик. — Ему точно понравится, сказала тетка.

— Ну вот, — расстроился Макс. — А нам, значит, не понравится?

— Не знаю, — признался Славик. — Я этого Ван Гога и в глаза не видел. Мне что он, что какой-нибудь Бетховен — все едино. Мазня мазней…

— Потому что ты не интеллигент ни хера, — убежденно сказал Макс. — Как можно путать Бетховена, который музыкант, с Ван Гогом, который живописал? Лично мне живопись нравится. Я ее понимаю. «Любительница абсента» — моя любимая живопись Ван Гога. Особенно когда я пью абсент. Эта картина в меня так и проникает. До печенок продирает.

— Факт, — вступил в разговор Лелик, продолжая тяжело опираться на друзей. — Абсент до печенок продирает, однозначно. Заодно мозги тоже выжигает. По Максу это очень хорошо заметно.

— Почему это? — обиделся Макс.

— Потому что «Любительницу абсента» написал ни фига не Ван Гог, — авторитетно заявил Лелик.

— А кто? — спросил Макс.

Лелик вдруг задумался. Затуманенный мозг отказывался вот так с лету выдавать нужную информацию.

— Не знаешь, — злорадно сказал Макс, — а наезжаешь. Если сейчас найдем «Любительницу», ты мне должен сто баксов.

— Договорились, — сказал Лелик. — А если не найдем, то у тебя сгорела американка. Согласен?

Тут Макс задумался.

— Ладно, — сказал он через минуту. — Гулять так гулять. Американка против ста баксов. Пошли быстрее…

В залах, на стенах которых были развешаны картины, было весьма многолюдно. Народ не спеша бродил туда-сюда, подолгу останавливаясь у каждого произведения.

— Ну вот, Лелик, — сказал другу Макс. — Наслаждайся. Твой ненаглядный Ван Гог. Ты же любишь Ван Гога.

Лелик стоял на месте и несколько бессмысленно озирался. Было похоже, что сами картины не производят на него никакого заметного впечатления.

— Ну как? — спросил Макс ехидно.

— Супер, — осторожно произнес Лелик, причем это «супер» звучало с точно такой же интонацией, как и «дерьмо полное».

— С названиями у него плохо, — решительно произнес Славик, понимая, что сейчас как раз настало время, удобное для высказывания критических замечаний.

— В каком смысле? — на всякий случай обиделся за Ван Гога Лелик.

— В прямом, — сказал Славик. — Что это за названия такие? Нарисовал башку мужика — назвал «Башка мужика». Вон посмотрите, — и Славик гневно указал на одну из картин.

Друзья двинулись к картине и внимательно прочитали название. Действительно, картина называлась «Голова мужчины».

— Дурдом, — согласился Макс. — В картине все должно быть прекрасно. И краски, и рамка, и название. С такими названиями я вообще не понимаю, как он продавал свои работы. Вон, посмотрите, еще пример — «Голова женщины».

Компания подошла к картине, на которую показывал Макс. На ней была изображена голова женщины.

— Это минимализм, — объяснил Лелик по-прежнему неуверенным тоном. — Название отражает суть изображенного.

— Вот еще картина, — показал Славик. — Называется «Коттеджи». И что мы на ней видим?

— А ты бы хотел, — сварливо спросил Лелик, — чтобы на картине с названием «Коттеджи» была нарисована проповедь митрополита Алексия в церкви на Соколе в Москве? Написано «коттеджи» — и нарисованы коттеджи. Хватит придираться.

— О! — закричал Макс. — Нашел разнообразие. На этот раз не просто голова мужчины, а голова СТАРОГО мужчины.

— Если так дальше пойдет, — обрадовался Славик, — мы увидим картину с названием «Мужчина, только что выпивший рюмку водки, желающий лечь немного всхрапнуть перед встречей с молоденькой любовницей, чьи груди похожи на маленькие тыковки».

— Я не зря вас тащил в этот музей, — задумчиво произнес Лелик. — Тут даже у Славика остроумие разыгралось. Благодатное место, одно слово.

— Вот классная картина, — сказал Макс. — «Корзина с картошкой». Жрать очень хочется.

— Имей совесть, — скривился Лелик. — Только что ели.

— Ничего подобного, — сказал Макс. — Ели уже давно. Тебя просто колбасит, и ты потерял чувство реальности. Ну что, насмотрелся на своего Ван Гога? Идем свадебно ужинать?

— Да подожди ты! — возмутился Лелик. — Мы только пришли. Я хочу рассмотреть всю экспозицию. Пошли в следующий зал.

— Минутку, — сказал Макс. — Тогда ты подожди нас здесь, а мы со Славиком отойдем в туалет.

— Я не хочу, — сказал Славик.

— Хочешь, — властно произнес Макс, подмигивая Славику правым глазом. — Пойдем.

Славик не стал спорить, и они с Максом удалились, оставив Лелика у картины «Бабочки и цветы».

Пользуясь случаем, Лелик присел на небольшую банкеточку, стоящую посредине зала, и стал внимательно осматривать экспозицию. Его слегка мутило, да и голова была похожа на чугунный котел, который наглухо забетонировали, однако Лелик ощущал чувство гордости за то, что он все-таки добрался до Музея Ван Гога. Лелик и себе самому толком не мог объяснить, почему его так тянуло в этот музей, однако в глубине души он четко понимал, что нельзя знакомым на вопрос о том, что ты делал в Амстердаме, отвечать: «Курил дурь, жрал вискарь и шлялся по проституткам». А вот фраза «Посетил Музей Ван Гога» звучала хоть и обыденно, но благородно. И даже если человек в действительности курил дурь, жрал вискарь и шлялся по проституткам, но все-таки потратил хотя бы час на Музей Ван Гога — он уже выглядел интеллигентным и благородным человеком, ведущим высоконравственный образ жизни. Так, по крайней мере, считал Лелик.

Сидя на банкетке, он стал внимательно вглядываться в названия картин… И действительно, с названиями у Ван Гога были явные проблемы. Лелик насчитал минимум три «Головы женщины», причем головы принадлежали разным натурщицам, а также две «Головы мужчины». Один мужчина показался Лелику похожим на Ван Гога, и Лелик обрадовался так, как будто встретил старого знакомого. Однако потом Лелику пришла в голову мысль, что он не знает, как выглядит Ван Гог, и Лелик расстроился. Но долго грустить ему не пришлось — через некоторое время он заметил картину под скромным названием «Череп скелета с зажженной сигаретой», и она на него произвела огромное впечатление. Лелик даже вскочил с банкетки и подбежал к картине, хотя это действие вызвало новый приступ тошноты.

Лелик вдруг понял, в чем прелесть Ван Гога! Его картины производили магическое, поистине завораживающее действие. Казалось, что после созерцания работ этого художника верхние своды черепа на голове раздвигаются, обнажая мозг, и мощный интеллектуальный луч прямо из головы бьет в Космос, подобно лучу отеля «Луксор» в Лас-Вегасе. Но луч отеля «Луксор» привлекает туристов-игроков, а луч мыслительной энергии Лелика служил исключительно делу чистого познания. Он сливался с высшими силами и давал надежду на бессмертие. Потому что этот луч — он был душой Лелика. Он не был связан с его бренной оболочкой, которая, что греха таить, имела много недостатков: лишний вес, заметную лысину и вялые внутренние органы. Зато сейчас Лелик не ощущал своего физического тела. Он представлял собой чистый разум — мощный разум, освобожденный гением Ван Гога. И даже курящий череп на картине слегка улыбался и подмигивал Лелику, как бы понимая, что он в данный момент чувствует. Этот художник был гений — Лелик это понял совершенно точно…