Мои воспоминания о Восточной Африке - Пауль фон Леттов-Форбек

24 октября ко мне в лагерь восточнее Лукуледи прибыл для переговоров губернатор из Хиваты, которая сделалась, между тем, центром гражданского управления{45}. Я высказал свое твердое убеждение в том, что, несмотря на все продовольственные затруднения, которые должны были скоро возникнуть в немецкой Восточной Африке, возможно и необходимо продолжать войну и дальше, но если при этом мы будем базироваться на португальские территории{46}. Это возможно было выполнить только в том случае, если мы очистим немецкую Восточную Африку и вторгнемся в португальскую колонию.

Вопрос о продовольствии становился очень острым: в оставшихся у нас магазинах мы имели налицо около пятисот тонн. Этого должно было хватить примерно на полтора месяца. Но оказалось, что цифры не давали абсолютно верной картины. Наваленные в кучу мешки были неполного веса, а зерно пострадало от насекомых. Новой жатвы можно было ожидать не ранее марта. Поэтому при дальнейших операциях необходимо было двигаться на юг, хотя бы только из чисто продовольственных соображений. Во всяком случае, я рассчитывал на возможность, что капитан Тафель со своими войсками прибудет в район Массасси и Хиваты, и тогда я смогу оставить ему запасы магазинов, расположенных в районе Хиваты, чтобы самому с частью войск перейти от Хиваты через плоскогорье Маконде по направлению на Линди и произвести нападение на главную этапную дорогу неприятеля у реки Лукуледи. Для дальнейшего ведения войны район Хиваты, по своему богатству местными средствами, имел для нас наибольшее значение. Но Хивата не была защищена и подвергалась опасности еще потому, что неприятельские действия против Мнахо велись также и с севера, где в районе Нданды на дороге Лукуледи-Линди появились неприятельские конные отряды. Аэропланы противника также уделяли нашим лагерям у Хиваты усиленное внимание.

Вот причины, почему в конце октября 1917 года я со своими главными силами отошел от Лукуледи. Еще нельзя было предвидеть, представится ли снова случай для нападения от Хиваты на одну из колонн неприятеля, который, по-видимому, собирался возобновить здесь наступление. Следующие недели наступление неприятеля было опять направлено против отряда Вале. Там появились совсем новые части, между ними также Капский отряд, сформированный из южно-африканских метисов. Последний находился у Центральной железной дороги и был переброшен через Дар-эс-Салам - Линди для подкрепления генерала Бевеса. К счастью, Бевес начал бой у Махивы , закончившийся его поражением, не дожидаясь этого подкрепления.

Генерал Вале шаг за шагом отступал вверх по Лукуледи. К сожалению, я не мог послать ему никакой поддержки и даже должен был взять у него несколько рот, чтобы в случае благоприятного стечения обстоятельств иметь под рукой части для наступления от Хиваты и в то же время охранять наши магазины. Во время боев в кустарнике с отрядом Вале, которые происходили почти ежедневно, неприятель понес значительные потери, но настойчиво продолжал наступление; однако, нам не удавалось одержать решительного частного успеха и захватить значительную количество боевых припасов, а, между тем, патроны у нас кончались. 6 ноября я приехал верхом от Хиваты в Нангоо у Нданды и произвел здесь разведки местности вплоть до места расположения отряда Вале с целью выяснить условия наступления с войсками, расположенными у Хиваты. 7 ноября я отправился верхом от Нангоо в южном направлении через возвышенность Маконде назад в Хивату. В этот же день были опять обнаружены неприятельские части у Лукуледи: 9 ноября у Хигугу, рядом с Хиватой, произошло столкновение патрулей.

В этот критический момент, когда к Хивате начали приближаться головы неприятельских колонн, мы, естественно, должны были настолько своевременно броситься со всеми нашими силами на одну из них, чтобы другие не успели ввязаться в бой. Обязательным условием для такого удара являлось требование ввести в дело все наши наличные части, которые были в общем немногочисленны. При этом на первом плане стоял вопрос о боевых припасах, которые уменьшились примерно до четырехсот тысяч патронов; для 2.500 ружей и 50 станковых и ручных пулеметов этого количества было недостаточно для серьезного боя, и дальнейшее ведение операции стало бы возможным только при условии захвата боевых припасов у противника. Для этого местность была неблагоприятна. В густом кустарнике каждый отдельный боец был склонен много стрелять и мало попадать, и запасы патронов окащались бы израсходованы прежде, чем мы могли достигнуть благоприятных для нас результатов. Удовлетворительное разрешение вопроса боевого снабжения затруднялось еще и тем, что большинство запасов состояло из патронов с дымным порохом для ружья 71 года, в то время как войска только примерно на одну треть были вооружены ружьями этой системы, а две трети имели современные немецкие, английские или португальские винтовки. Ничтожные запасы современных патронов необходимо было беречь для нашего главного оружия пулеметов.

Не оставалось ничего другого, как выделить из каждой роты боевые отряды, вооруженные ружьями 71 года, и поручить им вести огонь; в резерве же держать два других отряда, имевших современные винтовки. В последних каждый человек нес, кроме 20 патронов соответствующего калибра, еще и патроны 71 года с дымным порохом. В таком случае отряды чередовались бы таким образом, что когда первый кончал бой, он передавал бы свои ружья 71 года сменяющему его второму отряду, сам же брал у него современные винтовки и отходил в резерв. Таким образом лишь треть имеющегося боевого состава могла быть действительно введена в бой, и эти люди тоже должны были чрезвычайно беречь патроны.

Артиллерийские боевые припасы были израсходованы до последнего патрона, за исключением нескольких снарядов для обоих горных орудий и небольшого количество португальских артиллерийских патронов. Наша последняя полевая гаубица, а также захваченное при Махиве английское орудие были взорваны. Несколько дней назад мы взорвали и оба последних 10,5-см орудия. Днем позднее при Китангаре было уничтожено и потоплено горное орудие. Таким образом, остались только две горных пушки (немецкая и трофейная португальская). Недостаток в артиллерийском снабжении был в течение последних месяцев уже настолько велик, что мы редко имели более трехсот выстрелов на всю артиллерию. Это составляло примерно боевой комплект каждого из многочисленных английских орудий.

При таких условиях успешный переход в наступление был возможен только при исключительно благоприятной обстановке. Однако мы так ее и не дождались. Хотя высылались боевые патрули и неприятелю, по возможности, наносили вред, но нам не оставалось ничего другого, как повести на Хивату отряд генерала Вале, а также оставшуюся еще при Мнахо для вывоза оттуда запасов 11 полевую роту. 10 ноября подошедшим с севера сильным противником была неожиданно занята миссия Нданда, находившаяся непосредственно в тылу Вале, стоявшего у Нангоо. Тамошний полевой лазарет и часть наших запасов попали в руки неприятеля. Находившийся южнее Нданды отряд Либермана прикрыл отступление генерала Вале, который от Нангоо поднялся на плоскогорье Маконде по разведанной мной 7 ноября дороге, проходящей юго-восточнее Нангоо, затем отошел через плоскогорье к Хивате и, таким образом, ускользнул из поставленной ему неприятелем ловушки. 11 рота также отошла от Мнахо, и, таким образом, все части соединились у Хиваты, за исключением отряда капитана Тафеля и более мелких, отрядов, расположенных южнее. Постепенная переброска наших запасов в восточном направлении на Намбиндингу производилась полным ходом, и мы уже могли начать дальнейшее отступление на Китангар. При этом я внимательно наблюдал, не сделает ли одна из неприятельских колонн какую-либо ошибку. 14 ноября мне показалось, что я уловил такой случай.