Завещание - Джоанна Маргарет
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я убрала руки с клавиатуры. Возможно, Федерико отдал изумруд Крочи в счет погашения долга и это было отражено в другом месте? Или вообще не было записано? В шестнадцатом веке тысяча скуди были значительной суммой, достаточной для финансирования экспедиции. Подумав, я набросала письмо Уильяму:
Дорогой Уильям,
надеюсь, что это сообщение застало тебя в добром здравии! Моя исследовательская поездка в Италию была продуктивной. В Генуе я нашла интригующие документы, свидетельствующие о любовной связи между Томмазо Фальконе и французской дворянкой, и, что более актуально для моей диссертации, завещание Томмазо Фальконе.
Сегодня мой первый день во Флоренции. Пока что я нашла записи о флорентийских банкирах, которые финансировали первое и, возможно, второе путешествие Федерико в Америку, – семье Крочи. Первой женой Федерико была Джиневра де Крочи. Не терпится обсудить. Увидимся на конференции!
Я отправила по электронной почте письмо Уильяму, а потом и ежедневный отчет, объяснив, что уехала во Флоренцию пораньше, закончив работу в Генуе.
Над головой одна за другой погасли лампы, и раздался громкий звонок, напугавший меня. Почти пять вечера. Архив закрывался. Я выключила ноутбук, сдала бухгалтерскую книгу и направилась обратно в квартиру, по пути остановившись перекусить мороженым. Выходя из джелатерии, я заметила три пропущенных звонка с итальянского номера, который я не узнала.
Я набрала номер. Роза ответила после первого гудка.
Глава одиннадцатая
Послышались рыдания.
– Я говорила тебе, что они угрожали моему отцу… Почему ты тратишь время на бухгалтерские книги другой семьи?
– Роза! Ты в порядке? Бухгалтерские книги? Подожди, ты знаешь, что я изучаю? Ты здесь, во Флоренции? В архиве?
Я слышала, как она глубоко вздохнула.
– Это не я слежу за тобой! Слушай, ты должна сосредоточиться на моем списке, который я отсылала Уильяму. Ничего лишнего. Список, конференция, потом Париж.
– Все, что связано с Федерико, должно быть в твоем списке. Путешествие Федерико финансировала семья его первой жены. Я следую за деньгами.
– Забудь об этом. Сосредоточься на изумруде. Моя жизнь зависит от него.
– Роза, я делаю все что могу. Я каждый вечер я пишу отчет о проделанной работе. У меня намечаются успехи. Но сейчас ты лишь прибавляешь мне нервотрепки. Почему ты не проводишь часть исследований? Почему ты не можешь мне помочь?
– Они хотят, чтобы все думали, будто я мертва. Я сожгла много мостов, пытаясь найти изумруд, и я не могу вернуться ни в один архив. Я сказала им, что ты его найдешь, и они мне поверили. Но они наблюдают. На кону наши жизни. Изабель, спасибо тебе огромное. Разве я когда-то смогу тебе отплатить?
И не дожидаясь моего ответа, она отключила связь.
Я перезвонила трижды, но вызов сбрасывали каждый раз после первого гудка.
Я огляделась по сторонам. Ветер усилился, но на улице было тихо. Мужчина в черном пальто, сидящий на велосипеде примерно в двадцати футах от меня, смотрел в мою сторону. Я опустила голову и пошла в сторону квартиры, прижимая телефон к уху и делая вид, что продолжаю говорить, когда проходила мимо.
– Да, я скоро буду. Не волнуйся.
Я испытала облегчение от того, что Роза жива, но в то же время меня терзал медленно нарастающий гнев. Она не понимала и ценила того, как усердно я работала ради нее. Роза возложила на меня задачу по сохранению наших жизней, но при этом сама ничего не делала, чтобы помочь. Она утверждала, что не может вернуться в архив, но взваливать на меня всю ответственность было несправедливо. Я даже не могла связаться с ней, чтобы выплеснуть разочарование. Пока я шла, то поняла, что все мое тело напряжено, словно туго сжатая пружина. Даже мои пальцы сами собой сложились в кулак, словно готовились пробить стеклянную витрину. Я остановилась, выпрямилась и разжала кулаки. Мне нужно продолжать идти дальше. Идти дорогой Розы.
На следующее утро я стояла перед входом в архив и ждала, когда он откроется. Почти все столы в читальном зале были заняты.
Накануне перед сном, воспользовавшись онлайн-системой архива, я заказала три тома, содержащие «Разные письма» Фальконе – первые пункты в списке Розы. Первой на стол я положила серую коробку, а не пыльный том в переплете. Я распутала маленький узелок на шнурке и открыла крышку, чтобы достать разрозненные страницы. Их были сотни. Я работала без перерыва на обед или кофе. Просмотр бумаг Фальконе занял все утро и большую часть дня.
Время от времени я поднимала голову, чтобы проверить, не наблюдает ли кто-нибудь за мной. Исследователи приходили и уходили, я не узнавала никого из них. Сотрудники архива выглядели скучающими. Казалось, никто не обращал на меня внимания.
Когда я с головой погружалась в документы, я перемещалась в шестнадцатый век и не думала о том, как спасти жизнь Розе, не думала о том, должна ли я опасаться за свою собственную. И уж конечно я не думала о том, что я подвергаю опасности жизнь отца Розы.
К 16:30 я нашла только три письма Джованбаттисты, написанные для Медичи из Флоренции, в которых он пытался заручиться поддержкой после неудачного заговора против дожа. В четвертом письме говорилось о его разладе с братом Пьерфранческо. Я не понимала, почему этот том вообще оказался в списке Розы и почему она сочла его важнее бухгалтерских книг Крочи. Еще в Шотландии меня беспокоило, что если во время работы в архиве я узнаю, что Роза значительно продвинулась в своей теме, то я не смогу заявить о ней как о своей собственной. Пусть сейчас это не имело значения, потому что я сосредоточилась на изумруде. Но, просмотрев две бухгалтерские книги и этот первый том, я поняла, что, вполне возможно, она не изучила ни один из томов досконально и лишь бегло просмотрела материалы, хранящиеся в архиве. Если так, то неудивительно, почему она думала, что информация об изумруде может быть где угодно.
Я сдала том и забрала свои вещи в камере хранения. По пути домой я шла вдоль реки Арно и размышляла о том, кто наблюдает за мной. Мне не хотелось думать о Розе и ее прекрасных, всегда искрящихся весельем глазах и не хотелось думать о ее отце. Мысли о Никколо, Адриане и, наконец, Уильяме – одинаково незваные – боролись друг с другом за место право первенства в моем сознании. Телефон завибрировал в
