Война ведьмы - Джеймс Клеменс

— …мне следовало открыть тебе правду, — говорила Мисилл. — Прости.

— Не надо извиняться. Когда мы были вместе, какая-то часть тебя всегда была скрыта от меня. Я уже тогда все понимал, и, наверное, потому мы никогда не могли полностью быть вместе. Я знал, что ты ко мне хорошо относишься, я к тебе тоже, но между нами не было настоящей душевной близости, той, что сохраняет истинную любовь до седых волос.

В глазах Мисилл стояли слезы.

— А Касса Дар?

Джастон улыбнулся и поцеловал ее в щеку.

— Кое-что начинаешь понимать только по прошествии времени. Она тоже ранена, как и ты.

В ответ Мисилл поцеловала его.

— Что-то подсказывает мне, что ты найдешь способ ее исцелить.

Он помрачнел и опустил голову.

— Мне нужно позаботиться об оружии и лошадях.

Мисилл кивнула и, когда он отвернулся, в последний раз прикоснулась к его руке. Несколько мгновений она смотрела ему вслед, затем резко обернулась и обнаружила стоявшего у нее за спиной Тол'чака. Наконец она заставила себя посмотреть сыну в глаза. На ее лице застыла маска боли.

Прежде чем они успели что-то сказать друг другу, к ним подошел лорд Тайрус.

— Что-то здесь не так, — заявил он.

— Что? — сердито спросила Мисилл, выплеснув на него свою боль и раздражение.

Глаза принца едва заметно расширились, но, видимо, он понял ее состояние и заговорил немного мягче.

— Здесь есть и другие оборотни. — Он кивнул на Могвида и Фардейла. — Их выдают глаза. — Он принялся вглядываться в лицо Тол'чака. — И я не уверен насчет этого великана.

— Он мой сын. Огр-полукровка, — мрачно сообщила ему Мисилл, немного успокоившись. — А при чем здесь эти двое?

— Они должны отправиться вместе с нами, — твердо сказал принц.

— Почему?

Судя по всему, волк понял, о чем идет разговор, и они с Могвидом подошли поближе.

Тайрус заметил это и пояснил:

— В пророчестве моего отца говорится о других оборотнях, которые должны прийти в замок Мрил. Я думал, мы встретим их по пути домой, в Западных Пределах, а не обнаружим здесь, вместе с тобой.

— Кого?

— Во-первых, пара оборотней… полагаю, вы близнецы?

Удивление, появившееся в глазах Могвида, подтвердило его правоту.

— Как вы?..

Тайрус повернулся к ним.

— Близнецы, скованные проклятием.

Могвид подошел к Тол'чаку. Он впервые слышал, чтобы их с Фардейлом упоминали в предсказаниях. От этой мысли ему стало невыносимо страшно. Даже из горла Фардейла вырвалось глухое рычание.

— А в-ваше пророчество говорит об исцелении? — прошептал Могвид, в голосе его слышалась робкая надежда.

— «Придут двое скованных, один уйдет целым».

Братья переглянулись. Надежда и рок слились воедино в этих словах. Получалось, что, после того как проклятие будет снято, в живых останется только один из близнецов. Братья безмолвно обменялись образами. И Тол'чак понял: один лучше, чем ничего.

К этому моменту вокруг них собрался весь отряд.

Могвид прикоснулся к плечу брата. Фардейл повернулся и сел на задние лапы; вопрос был решен.

— Мы пойдем с вами, — сказал Могвид.

Их решение расстроило Мисилл.

— Не можем же мы все отправиться с вами, Тайрус. Кто-то должен защищать Элену.

Тайрус с сомнением приподнял брови.

— Тощий человек и большая собака? Если судьба девушки зависит от этой парочки, значит, она обречена. — Он отвернулся. — Кроме того, они только что приняли решение.

Мисилл покраснела от огорчения.

Тол'чак отнесся к этой новости гораздо спокойнее, тем более что незнакомец чего-то недоговаривал.

— Высказали: «Во-первых, пара оборотней». Тогда кто «во-вторых»?

— Еще один оборотень, — ответил Тайрус, не оборачиваясь.

Сердце Тол'чака наполнилось радостью, он решил, что принц имел в виду его. Даже Мисилл посмотрела на сына, и в ее глазах загорелась надежда. Он задрожал под ее взглядом, поняв, что не может отправиться с ней. Даже сейчас сердце-камень звал его в Архипелаг. Все тело Тол'чака наполняла такая пронзительная боль, что он не мог противиться зову камня — даже ради того, чтобы остаться с матерью.

Впрочем, ему не пришлось делать выбор. Тайрус повернулся, выхватил свой меч и наставил его острие на грудь Крала.

— Ты, горец, — тот оборотень, что пойдет с нами.

Все глаза обратились на Крала, который пытался скрыть свое изумление. И хотя его опалил огонь Черного Властелина, он оставался единым со Скалой, и потому на его лице застыла каменная маска.

— Ты слишком много выпил, пират, — сказал он, наградив Тайруса мрачным взглядом. — Я не больше оборотень, чем ты.

— Горец говорит правду, — вмешалась Мисилл. — В нем нет крови си'луры. Мой сын…

— Нет, — перебил ее Тайрус, и огонь, вспыхнувший в его глазах, заставил ее замолчать. — Кровь далеко не всегда показывает свой истинный цвет. Я пират и принц. Ты дро и одновременно не дро. — Он махнул рукой в сторону Фардейла и Могвида. — Они оборотни, но с другой стороны — нет. В жизни мало кто бывает тем, кем кажется. Мы все носим маски.

— Только не я, — возразил Крал.

— Правда? — спросил Тайрус, и на его лице появилась снисходительная усмешка. — Тогда скажи мне, ты горец и кочевник… или наследник трона Тор-Амона?

Слова Тайруса потрясли Крала. Даже среди представителей его народа мало кто помнил, что клан Крала, пламя Сенты, был когда-то королевским домом, а его семья А'дарван по-прежнему оставалась прямыми наследниками оставленного трона. Эта тайна была одновременно позором и гордостью семьи. Потому что именно предок Крала десять поколений назад проиграл сражение с д'варфами, которые пришли, чтобы захватить их земли, и, победив, вынудили все кланы навсегда стать кочевниками.

Тайрус, видимо, прочел его мысли.

— Твое сердце по-прежнему желает вернуть ваши родные земли, чтобы огни кланов вновь пылали на сторожевых башнях цитадели?

— Не провоцируй меня, человечек. — Крал изо всех сил сражался с дрожью в голосе. — Что ты такое болтаешь?

Тайрус слегка прикрыл глаза и заговорил, будто читая:

— Вместе с близнецами придет человек-гора, у которого много лиц и который меняет обличье, как лавина в сильный ветер. Ты узнаешь его по жестким глазам и бороде, такой же черной, как его сердце. Не ошибись. В нем ты найдешь короля, того, что наденет на свою голову сломанную корону и снова сядет на трон цитадели.

Крал даже надеяться не смел, что в словах пирата содержится хотя бы доля правды. Это было бы слишком жестоко. После того как орды д'варфов прогнали его народ с родных земель, они стали кочевниками — и не потому что им нравилась бродячая жизнь. Но они верили, что их земли вернутся к ним. Неужели Крал сможет воплотить в жизнь эту мечту? Удастся ли ему положить конец странствию его соплеменников, дороге длиной в несколько веков, и снова привести их домой?