Блестящий шанс. Охота обреченного волка. Блондинка в бегах - Эд Лейси

— Марти! Умоляю, хватит!

— Но я же еще не рассказал тебе о других интересных делах…

Тут он заорал, просто завизжал. Вбежала сестра вместе с охранником.

— Выведите его отсюда! — крикнул Лоуренс.

Полицейский схватил меня за руку, но я вырвался и сам вышел из палаты. Полицейский пошел за мной следом, повторяя:

— Что вы от него хотите?

И вдруг мне стало на все наплевать. Во рту у меня снова появился неприятный привкус, и я пошел к питьевому фонтанчику, прополоскал рот, а потом вышел на улицу.

Я шел к Седьмой авеню и вместе с уличной прохладой опять почувствовал, что ко мне прилип невидимый преследователь. Я съел пару гамбургеров, выпил кофе и закусил куском дыни. Всю дорогу в «Гровер» я ощущал во рту острый вкус лука.

Как только я переступил порог отеля, Кенни-носильщик позвал меня:

— Жду не дождусь вас, Марти. Тут к нам днем въехал парнишка в шортах с рюкзаком — знаете, из этих энтузиастов здорового образа жизни. К нему потом зашли еще двое таких же в шортах — уже несколько часов там ошиваются.

Подошел Дьюи.

— Они в четыреста девятнадцатом. Зарегистрировался только один.

— Хорошо, сейчас пойду посмотрю.

Я поднялся наверх, постучал в дверь номера, но никто не ответил, поэтому я воспользовался своим универсальным ключом и, войдя в номер, чуть не споткнулся о двух хмырей, спавших на полу в спальных мешках.

Они были еще совсем сопляками, лет девятнадцати. Тот, что лежал на кровати, коротко стриженный блондинчик, недовольно спросил:

— Что такое? Мои друзья просто отдыхают…

— Закрой пачку, малыш. Ты снял этот номер на одного за два пятьдесят. Если твои друзья хотят отдохнуть, пускай зарегистрируются и каждый заплатит по два пятьдесят.

Все трое покраснели и тупо молчали. Наконец блондин сказал:

— Послушайте, мистер, мы решили заселиться втроем, потому что у нас нет денег. Может, спустим на тормозах?

— А если я из-за вас работу потеряю, кто мне спустит на тормозах? Вот что я вам, ребята, скажу: гоните еще два пятьдесят и можете оставаться.

— А номер побольше у вас есть?

— Слушайте, я же могу вас попросту вышвырнуть отсюда! Большой номер будет вам стоить еще пятерку. Ну так как?

Трое туристов, посовещавшись, выложили два пятьдесят.

— В следующий раз не вешайте мне на уши лапшу, — пригрозил я, открывая дверь.

Один из обладателей спальных мешков спросил:

— А где квитанция?

— А она тебе нужна? — ощетинился я и вернулся в номер.

— Нет, нет, не надо, — поспешно проговорил блондинчик.

Я вернулся вниз, дал Кенни и Дьюи доллар на двоих, потом отправился к себе, принял душ и посыпал пальцы ног тальком — как будто теперь имело значение, натру я мозоли или нет. Растянувшись на кровати, я стал слушать рулады в животе и думать о Лоуренсе — не слишком ли я грубо обошелся с малышом. Я же только сказал ему правду — за исключением маленькой детали о том, как я якобы торопился домой. На самом деле я торопился к девке. Но все равно я не соврал — я ни разу не изменял Дот: в ту ночь ничего не вышло, потому что к той девке я так и не попал.

Задребезжал телефон.

— Тебе из города, Марти! — сказал Дьюи.

Секундой спустя в трубке раздался голос Билла Аша.

— Марти?

— Я. Что случилось?

— Ничего особенного. Звонила, твоя бывшая жена Фло, спрашивала твой адрес. Я пообещал узнать и перезвонить ей утром. Что ей сказать?

— Дай адрес «Гровера». Что-нибудь новенькое есть по делу Лоуренса?

— Нет. Мы откопали-таки свидетеля — рыболов-фанатик по фамилии Бриджуотер, живет в доме напротив и его окна выходят прямо на тот подъезд, где напали на Лоуренса. Он у себя в комнате тренировался со спиннингом…

— Что-что?

— Я же тебе говорю: парень помешан на рыбалке. Он испробовал новую блесну и забрасывал ее из окна. Он сказал, что видел, как Лоуренс — то есть молоденький полицейский — вошел в подъезд, а пару минут спустя, когда снова выбрасывал блесну из окна, увидел, как оттуда вышел высокий мужчина, хорошо одетый, в соломенной шляпе. Лица он не разглядел и, конечно, в тот момент ничего не заподозрил. Негусто.

— Смит высокого роста!

— Господи воля твоя, да перестань, Марти. В Нью-Йорке проживает двести тысяч высоких мужчин.

— Но если бы это был толстенький коротышка, тогда Боба можно было списать. А так у нас…

— Марти, Марти, сбавь обороты. Я только что вернулся домой, хочу принять ванну и отдохнуть, не надо меня снова заводить. Да, Марти… а что-то мне Фло сказала, будто ты ей заявил, что к концу недели умрешь?

— Что? Ах, это… Да я просто балагурил. В моем возрасте никогда не знаешь, когда часики издадут последнее тик-так. Фло вечно все драматизирует.

— Это точно. Ну ладно, пойду отдохну немного. И тебе того же желаю. Да, и не стоит перевозбуждать Лоуренса. Уж не знаю, что ты там ему наговорил, но мне звонили из больницы, жаловались на тебя. Да и Дот вне себя…

— Ты же знаешь, как он мечтает о полицейском значке. Я просто просветил его относительно некоторых тонкостей нашей с тобой профессии. Иди принимай ванну, Билл.

Я лег на кровать, обмахиваясь газетой. Случайно взглянул на страницу. Похоже, мистера Мадда, полоумного грабителя банков, так и не поймали. Все прочие материалы криминальной хроники были посвящены Забияке Андерсону, и я продолжал обмахивать себя газетой, размышляя о Фло и о Билле, который вдруг начал беспокоиться за меня после того, как у нас с ним чуть до драки не дошло. Все эти годы мы с Биллом бежали в одной упряжке, были друзьями, хотя и не особенно близкими. Он, сколько я его помнил, был женат на Мардж и никогда не бегал за юбками. И Биллу всегда достаточно было одного стаканчика — говорят же, что только несчастные пьют. Может, так оно и есть.

Точнее всего я, кажется, постиг характер Билла, когда мы с ним играли в джин-рамми по центику. Он сооружал башенку из десяти центов, а потом складывал остальные медяки такими же башенками вровень с первой и аккуратно пересчитывал в каждой количество монеток…

Но Билл никогда не совал нос в чужие дела и ни слова мне не говорил, когда я назюзюкивался во время дежурства или когда очередная девка оставляла меня с носом. Чего же больше требуется от друга? И как он был верен своей толстухе Мардж, этому чайнику в юбке. Дот ему никогда не нравилась, но он не одобрил и нашего развода, и, конечно, Фло для него оставалась вечной загадкой, хотя я часто замечал в его глазах похотливый огонек, когда он смотрел на нее. Помню, однажды она выклянчила у меня меховую шапочку. И Билл тогда у меня спросил:

— Слушай, чем же она хороша?

— Билл, когда я на нее смотрю, я вижу, что в ней все хорошо, — ответил я ему, но по всему было ясно, что он ничего не понял. Ему нравилось считать себя «семьянином», но это все был пустой треп: женщина для него была всего лишь элементом домашнего быта, точно половик — купил, постелил его на пол, ну и лежит он себе на полу всю жизнь…

Я взял наручные часы с тумбочки и поднес к лицу. Ремешок засалился и провонял потом. Было начало одиннадцатого. Я встал и начал одеваться, не забыв положить в карман револьвер и фонарик. Я спустился в вестибюль. Дьюи подсчитывал телефонные звонки постояльцев за день.

— Ну и духота, — пробурчал он. — Хоть бы дождь пошел, что ли.

Когда он отвернулся, я снял с доски ключ от бельевой кладовки и сказал ему:

— Пойду к себе в номер, пусть меня не тревожат.

— Опять все сначала, Марти?

— Мне надо заняться одним дельцем, но если меня будут спрашивать, говори всем, что я у себя. Вернусь через час или около того.

— Марти, ты же знаешь, я слабый старик. А что, если кто-нибудь затеет свару?

— Вдарь ему по башке непочатой бутылкой, — ответил я и пошел к служебному лифту. В «Гровере» был служебный выход, которым редко пользовались — мой хвост мог это знать, а мог и не знать, но сейчас у меня не было никакого желания разбираться с ним.

Я доехал до восьмого этажа и тихо прошел мимо раскрытой двери в номер, где Барбара и девчонка по имени Джин пили холодный чай и играли в джин-рамми.

«Гровер» построили так, что одной стеной он почти уткнулся в стену соседнего жилого дома. Говорят, в 1910 году в том здании случился пожар, и оно почти выгорело, а после ремонта тамошние квартиры переоборудовали в офисы. Два года назад мы начали обнаруживать пропажу белья, а потом я выяснил вот что: какой-то алкаш заметил, что пожарная лестница этого соседнего с нами дома проходит у самого окна нашей бельевой кладовой на восьмом этаже… Я установил стальную решетку на окне.

В кладовке стоял душный спертый воздух, и я весь взмок, пока открывал решетку и окно. А уж потом мне не составило большого труда вылезти на темную пожарную лестницу, перейти по крыше к противоположному краю здания и по другой пожарной лестнице спустится вниз. Офисные здания в Нью-Йорке обычно по ночам пустеют, к тому же администрация этого дома даже не удосужилась нанять ночного сторожа. Когда я ступил на землю, держась за карман с револьвером, на улице не было ни души.