Джеймс Хэрриот. Биография - Джим Уайт

Многие говорили, что партнерство Дональда Синклера и Альфа Уайта было гармоничным. Дональд всегда был полон идей — иногда хороших, иногда безумных, а Альф доводил их «до ума». На протяжении всех лет их совместной работы выходки Дональда служили неистощимым источником веселья для Альфа, но временами ему совсем не хотелось смеяться, особенно в тот напряженный период в конце 1940-х, когда Дональд часто отсутствовал, занимаясь своими делами.

Им была нужна помощь, и в июле 1951 года она пришла. Молодой человек по имени Джон Крукс стал первым из длинной череды помощников, вошедших в клинику на Киркгейт.

Глава 16

«Чудесно иметь помощника, особенно такого хорошего, как он. Он всегда внушал мне симпатию, но когда меня вызвали на отел в три часа утра, и я передал вызов ему, а сам повернулся на другой бок и снова заснул, моя симпатия переросла в чувство глубокой привязанности», — эти слова из последней книги Джеймса Хэрриота «Все живое» имеют особое значение для ветеринарных врачей, удостоенных сомнительной чести мчаться на рассвете на холодную ферму, выскочив из теплой постели.

Появление Джона Крукса внесло новый смысл в жизнь Альфа Уайта. В первые десять лет работы ветеринаром он почти каждую ночь ездил по вызовам, и возможность послать на далекую ферму кого-то другого вызывала в нем ощущение восторга и чуда: «Впервые в жизни кто-то работает на меня!»

Джон не только хорошо знал свое дело, он был приятным человеком и нравился клиентам. Для Альфа начало 1950-х годов было очень счастливым. Они с Джоном стали большими друзьями, и в клинике царила атмосфера веселья и юмора. В то время практика процветала. Сельское хозяйство бурно развивалось, фермеры стали более образованными, и ветеринары должны были соответствовать, — идеальные условия для такого умного молодого человека, как Джон Крукс.

Джон провел в Тирске почти три года. Он уехал в мае 1954-го и основал собственную практику в Беверли. В конечном счете он добился признания своих заслуг, став президентом Британской ветеринарной ассоциации в 1983 году. Однако, несмотря на высокое положение, он не забыл свое скромное начало в Тирске и смотрел на годы, проведенные с Альфом и Дональдом, как на самые счастливые в жизни. Старшие коллеги давали ему дельные советы и оказывали огромную поддержку, столь необходимую молодому человеку, делающему первые шаги на профессиональной стезе. Работа в Тирске произвела на Джона столь глубокое впечатление, что, уезжая, он взял с собой бутылку, наполненную «воздухом» с Киркгейт, 23, в надежде воссоздать в своей новой практике эту атмосферу дружбы и доброго юмора.

Джон и его жена Хитер оставались большими друзьями Уайтов, и Альф стал крестным отцом их первой дочери Аннет. Много лет спустя, когда Джон стал президентом Б В А, он попросил Альфа выступить на церемонии, посвященной его вступлению в должность. В своей речи Альф поделился воспоминаниями о «совсем молоденьком ветеринаре», как называли Джона фермеры. Именно тогда Альф Уайт, осознав, что он уже не самый молодой человек в практике, почувствовал, что начинает стареть.

Появление помощника изменило стиль жизни Альфа. Попробовав вкус более цивилизованного существования, но видя, что жена по-прежнему надрывается на Киркгейт, 23, он твердо решил перевезти семью из большого холодного дома. Кухни в фермерских домах поражали его воображение. Теплые, с печками или огромными плитами, занимавшими почти все пространство, они казались Альфу душой дома, где происходят только хорошие вещи. Он долго мечтал об уютном доме с большой теплой кухней, где вся семья будет собираться за столом. Этот образ резко отличался от спартанских условий, в которых он жил уже столько лет.

Хотя последние пять лет Альф прилично зарабатывал, ему удалось скопить очень мало. Кроме того, что ему приходилось кормить и одевать всю семью, он взял на себя дополнительные финансовые обязательства. Я учился в частной начальной школе Айви-Дин, а в помощь матери по поддержанию порядка в доме он нанял энергичную маленькую женщину. Начав свой трудовой путь без гроша за душой, Альф начал поиски нового дома так же, практически без денег.

Это его не остановило, и вскоре ему приглянулся дом на Стоктон-Роуд в Тирске. Это было именно то, что он искал: дом стоял в красивом месте и идеально подходил для семьи по размеру. Его продавали с аукциона, проходившего в гостинице «Золотое руно», и Альф, вооруженный мечтой и очень маленькой суммой, отправился туда с твердым решением приобрести дом во что бы то ни стало. Этот аукцион он не забудет никогда. Цена поднялась до 3000 фунтов — о такой сумме он мог только мечтать, — но он упрямо торговался, думая только о том, что должен вывезти семью из холодного дома с каменными полами. Напряжение в зале нарастало с каждой секундой, и когда остались только два претендента — он и его соперник, Альф не выдержал. Твердая решимость внезапно испарилась, и он сдался. Из «Золотого руна» он вышел опустошенным и сломленным человеком.

Этот случай не прошел для Альфа бесследно. Выходя из гостиницы, он бросил взгляд в зеркало, но с трудом узнал свое мертвенно-бледное лицо, — мрачная, бледная тень человека, который шел на аукцион, окрыленный надеждой. Он чувствовал себя столетним стариком. Этот эпизод настолько врезался ему в память, что он описал его в книге «Все живое».

Потеря дома на деле обернулась удачей. Через некоторое время после ожесточенной торговли Альф купил участок земли на Топклифф-Роуд, где построил свой собственный дом. Он обошелся на 1000 фунтов дешевле, к тому же его построили по чертежам Альфа и Джоан. Благодаря прочному положению в практике Альф сумел получить кредит на 2000 фунтов и теперь мог рассчитывать на уют для своей семьи. В новый дом мы переехали зимой 1953 года. Отец назвал его «Роварденнан» в честь красивого маленького холма на берегу озера Лох-Ломонд. Здесь мы проведем следующие двадцать пять лет нашей жизни.

Я хорошо помню день нашего переезда. В память врезались комнаты без сквозняков и покрытые коврами полы. Здесь не было центрального отопления, но по сравнению с Киркгейт это было самое теплое и уютное гнездышко на свете. Больше всего Альф восторгался кухней. Там господствовала плита «Ага», внушительное, надежное хранилище тепла, которому Альф будет поклоняться следующие двадцать пять лет. У Альфа — так и вижу его сгорбленную фигуру в халате с чашкой чая в одной руке и поджаренным хлебцем, намазанным пастой «Мармайт», в другой, — было много причин благословлять эту плиту.

1953-й стал для Альфа годом счастья и побед. Он построил свой дом, его дети учились в прекрасной школе, а дела в практике шли настолько хорошо, что они могли позволить себе помощника. Жизнь налаживалась.