Джеймс Хэрриот. Биография - Джим Уайт

Однажды он осматривал стадо коров в Амплфорте, где лечил многих из них от сезонного заболевания. Брайан неправильно рассчитал дозу лекарства и ввел каждому животному в десять раз больше рекомендуемого количества.

Скотовод был потрясен. Через пару дней встретив Альфа, он сказал:

— Никогда ничего подобного не видел! Он сделал уколы всем коровам, и все, как одна, поднялись. Думаю, секрет в усах!

В Брайане было что-то цыганское, и на природе он чувствовал себя как дома. Я часто составлял ему компанию, когда он рано утром отправлялся в окрестные холмы, где мы наблюдали за разными дикими животными, — об их существовании я даже не догадывался, пока Брайан не позволил мне заглянуть в их темный и загадочный мир.

Он был одним из самых популярных помощников, удостоивших своим присутствием практику Синклера и Уайта, но иногда он бывал и одним из самых трудных. Его душа не принимала ничего, что хотя бы отдаленно напоминало рутину. Даже такая основная потребность организма, как еда, удовлетворялась нерегулярно. Однажды Альф наблюдал, как Брайан, который накануне ничего не ел, слопал два фруктовых пирога целиком, а я сам видел, как он проглотил двух с половиной жареных уток в один присест. Брайан был вольным человеком — казалось, он вечно пытается вырваться на свободу, — и талантливым ветеринаром, но создавалось впечатление, что одной ветеринарной практики ему недостаточно, он как будто все время находился в поиске.

Его необычное отношение к жизни, безусловно, не вписывалось в упорядоченную работу практики. Предпочитая просыпаться рано, Брайан как-то спросил Альфа, нельзя ли ему начинать работу в шесть часов утра и заканчивать в три часа дня, — и получил отказ. Он также имел привычку надолго исчезать, никому не сообщая, где он. Дональд приходил в ярость от жуткой вони, разносившейся по всему дому, когда Брайан варил потроха для своих барсуков. Бегающие по саду лисы и летающие по коридорам дома на Киркгейт совы отнюдь не повышали настроение его нанимателя.

Рабочим машинам тоже доставалось от Брайана. Он выжимал из них последние силы, гоняя по вызовам, а его барсуки бесчинствовали на задних сиденьях, от которых в буквальном смысле ничего не оставалось после нескольких таких поездок. Однажды Брайан вернулся на машине, у которой напрочь отсутствовало переднее крыло. Увидев ужас на лице Альфа, он широко улыбнулся.

— О, извините, мистер Уайт. Я думал, вдруг вы не заметите!

Благодаря огромному обаянию Брайану все сходило с рук.

Невзирая на эти мелкие сложности, Альф очень привязался к Брайану и со смешанным чувством воспринял его отъезд в ноябре 1958 года. У Альфа уже был один весьма неординарный коллега в лице Дональда Синклера, и, как бы он ни восхищался Брайаном, присутствие этой парочки в одной клинике создавало серьезные проблемы. Тем не менее, Альф с грустью попрощался с Брайаном, когда тот уехал на работу в Галифакс в канадской провинции Новая Шотландия. Он был одним из самых интересных и популярных ветеринаров практики и оставил незабываемый след в душе будущего Джеймса Хэрриота.

Да, Брайан Неттлтон раздражал Дональда своей эксцентричностью, но и Дональд, в свою очередь, испытывал терпение целой армии работавших на него помощников.

Чаша терпения Дональда переполнялась очень быстро. Он не мог долго говорить по телефону, и клиенты часто не успевали передать свое сообщение полностью. Ощущение безысходности, когда приходится выслушивать бесконечный монолог, льющийся из трубки, хорошо знакомо каждому ветеринару. Дональд нашел простое решение. Устав от разговора, что происходило довольно быстро, он, очень мягко и самым учтивым тоном, говорил «до свидания». В результате помощник приезжал на ферму без необходимых инструментов, потому что Дональд не успел узнать, какая предстоит работа. После этого несчастный молодой ветеринар имел «серьезный разговор» с фермером.

При неизменной вежливости с клиентами Дональд был не столь учтив с членами своей семьи. Его брат Брайан однажды рассказывал Альфу, что имел несчастье позвонить Дональду, когда тот смотрел свою любимую передачу по телевизору. Дональд, как обычно, схватил трубку на первом звонке. Разговор был короткий.

— 206! Кто это?

— Брайан.

— «Старая гвардия»[5] идет! — рявкнул Дональд и бросил трубку.

Еще он имел обыкновение — когда бывал в соответствующем настроении, — браться за огромное количество вызовов. В ответ на протесты коллег Дональд уверял, что справится. Естественно, он не успевал, и дежурному помощнику приходилось вечером выезжать на его оставшиеся вызовы.

Дональду это всегда сходило с рук. Он рассыпался в извинениях, приглашал помощника на чашку чая и всякий раз получал полное прощение. Его спасало природное обаяние.

— Знаешь, — сказал однажды Альф, размышляя о своем партнере, — у каждого человека есть врожденное качество, которое помогает ему в жизни. У Дональда — это его природное обаяние. Что бы он ни делал, ты просто не можешь долго на него сердиться. Сколько я его знаю, он всегда обладал даром окружать себя людьми, готовыми на него работать. Хотел бы я тоже так уметь!

Однако больше всего в Дональде подкупало его отношение к детям. Этот феноменально нетерпеливый человек кардинально менялся, когда дело касалось маленького ребенка. Он уделял массу времени своим детям Алану и Джанет (Рози и я часто играли с ними в огромном, волшебном поместье «Саутвудс-Холл») и с тем же терпением относился к другим детям.

Помню, однажды Дональд разговаривал с клиентом в нашей конторе, и вдруг его прервала маленькая девочка. Она нарисовала лягушку и мечтала кому-нибудь ее показать. Малышка сделала правильный выбор.

Дональд отвернулся от клиента и наклонился к ребенку.

— Очень интересно! Дай-ка посмотреть. — Он внимательно разглядывал рисунок, а малышка приплясывала от восторга. — А как ты назвала эту лягушку? — мягко поинтересовался он.

— Фрэнсис! — крикнула девчушка, высоко подпрыгивая.

— Лягушка Фрэнсис! Какое чудесное имя! — восхитился Дональд.

Потом девчушка начала с восторгом рассказывать Дональду о своей лягушке, а он внимательно слушал. После этого Дональд взял девочку за руку и повел в сад показать какие-то цветы — совершенно забыв о клиенте, который, между прочим, платил ему деньги. Потрясающий человек! Ему не хватало терпения на своих коллег, но он располагал всем временем в мире для маленького ребенка.

У отца было еще два «помощника» — моя сестра и я, и в 1950-х мы часто ездили вместе с ним на вызовы. В одном мы действительно ему помогали — открывали и закрывали ворота. На современных фермах гораздо меньше ворот, большинство из них сменили решетчатые ограждения, но тогда ветеринар много времени тратил на ворота. Во время его визитов на ферму братьев Эйнсли из Невистон-хауса Альфу приходилось четырнадцать раз вылезать из машины, чтобы открыть и закрыть ворота, причем створки были связаны старой веревкой. Каждый визит превращался в бесконечный марафон, и Альф даже описал эту ферму с допотопными воротами и разбитым проселком в первой главе книги «Всех их создал Бог».