Дюна - Фрэнк Херберт

Но перед глазами у него стояла гробница его отца и зеленое с черным знамя Атридесов, трепещущее на ветру.

Обеспокоенная его молчанием, Джессика негромко кашлянула.

— Так, значит, Свободные дадут нам убежище? — спросила она. Он поднял голову и посмотрел на нее.

— Да! — сказал он. — Это один из путей. Они назовут меня Муаддибом, то есть Указывающим путь. Да, именно такое дадут мне имя.

Он закрыл глаза и подумал:

«Теперь, отец, я могу оплакать тебя…»

И теплые обильные слезы заструились по его щекам.

Книга вторая

МУАДДИБ

Когда мой отец, падишах-император, узнал о смерти герцога Лето и о том, как это произошло, он пришел в такую ярость, в какой мы никогда его еще не видели. Он обвинил в соучастии мою мать, дьявольский Союз и старого барона. Он обвинял каждого, кто попадал в поле его зрения, не сделав исключения даже для меня, сказав, что я такая же ведьма, как и все остальные. А когда я попыталась его успокоить, говоря, что даже древние правители находились в вассальной зависимости, он фыркнул и спросил, не считаю ли я его слабовольным. Тогда я поняла, что его заботила не столько смерть герцога, сколько ее последствия, которых он опасался. Сейчас, когда я оглядываюсь назад, я думаю, что, возможно, мой отец тоже в какой-то степени обладал даром предвидения, ибо точно установлено, что линия его и линия Муаддиба имеет общего предка.

— Теперь Харконнен должен убить Харконнена, — сказал вполголоса Пол.

Он проснулся перед тем, как начало темнеть. Заговорив, он услышал в ответ слабые звуки, доносившиеся от противоположной стенки стилтента, где спала его мать.

Пол посмотрел на стоящий возле него детектор, изучая светящуюся в темноте панель.

— Скоро ночь, — сказала Джессика. — Почему ты не поставил защитные экраны?

Тогда только до сознания Пола дошло, что ему трудно дышать и что мать молча лежала в темноте, пока не убедилась, что он проснулся.

— Защитные экраны не помогли бы, — сказал он. — Был шторм, и нас засыпало песком. Сейчас я откопаю тент.

— О Дункане ничего не слышно?

— Нет.

Пол рассеянно потер надетый на большой палец перстень с герцогской печатью и внезапно ощутил приступ гнева против этой планеты, которая помогла убить его отца, лишив его воли.

— Я слышала, как начался шторм, — произнесла Джессика неестественно ровным голосом.

Безжизненность ее интонаций помогла ему вновь обрести спокойствие. Его разум сконцентрировался на шторме. Сквозь прозрачные края их стилтента Пол видел, как он начинался: холодные струйки песчинок, потом ручейки, потом вихри. Он посмотрел на вершину скалы: под завесой воздушных струй ее очертания странно изменились. Песок крутился в низине, закрывая небо, а потом, когда занесло весь тент, вообще ничего не стало видно.

Один раз опоры тента затрещали, приспосабливаясь к новому давлению, потом снова наступила тишина, нарушаемая только шорохом песчинок.

— Попытайтесь еще раз включить приемник, — попросила Джессика.

— Бесполезно, — отозвался он.

Он нащупал у шеи водную трубку своего стилсьюта, открыл зажим и сделал один глоток. Только теперь он начал свое по-настоящему арракинское существование — жизнь на влаге, регенерированной из его тела и дыхания. Вода была безвкусной и теплой, но смягчила воспаленное горло.

Джессика услышала, что Пол пьет, и почувствовала, как прильнул к ее телу ее собственный стилсьют, однако подавила чувство жажды. Утолить ее означало согласиться с ужасной необходимостью сохранять даже отходы собственного организма, жалеть о тех каплях, которые расходуются при дыхании на открытом воздухе. Она предпочла снова погрузиться в сон.

Но этот дневной сон подарил ей сновидение, воспоминание о котором заставило ее вздрогнуть: ее руки во сне обнимали то место под слоем песка, где было написано:

«Герцог Лето Атридес».

Надпись была засыпана песком, и она все время пыталась его сгрести, но когда она доходила до последней буквы, первая снова оказывалась засыпанной.

Буря не унималась.

Она слышала монотонный звук, становившийся все громче и громче. Какой смешной звук! Частицей сознания она поняла, что это ее собственный голос — в пору младенчества. И тогда женщина, едва различимая в памяти, исчезла.

«Это моя неизвестная мать, Бене Гессерит, — подумала Джессика. — Она родила меня и отдала сестрам, потому что ей так приказали. Была ли она рада отделаться от ребенка Харконненов?»

— Спайс — вот их уязвимое место, куда им можно нанести удар, — проговорил вдруг Пол.

«Как он может думать о нападении в такое время?» — изумилась она про себя, а вслух сказала:

— Вся планета полна спайсом. Как же ты собираешься нанести им удар?

— У нас на Каладане была морская сила и сила воздушная, — сказал он. — Здесь же властвует сила пустыни, и Свободные — ключ к ней!

Его голос будто пришел откуда-то извне. Изощренный слух Бене Гессерит помог ей уловить в его тоне скрытую горечь.

«Всю свою жизнь он воспитывался в ненависти к Харконненам, — подумала она. — А теперь узнал, что он и сам — Харконнен. И это из-за меня. Как мало я о себе знаю! Я была единственной женщиной у моего герцога. Я принимала его жизнь и его ценности, даже не заботясь о тех обязанностях, которые существуют у Бене Гессерит».

Нить накаливания сделалась ярче под рукой Пола, залив зеленым светом те уголки, которые прятались до этого в полутьме. Капюшон Пола был надвинут, как перед выходом в открытое пространство, лицо закрыто, ротовой фильтр на месте, зажимы вставлены в нос. Видны были лишь его темные глаза. Он повернул к ней узкую полоску лица и сразу же отвернулся.

— Приготовься к выходу, — сказал он, и голос его, приглушенный фильтром, прозвучал глухо.

Джессика закрыла рот фильтром и начала прилаживать капюшон, наблюдая за тем, как ее сын раскрывает герметически закрытый тент.

Едва Пол открыл его, как песок завихрился, и струя его влетела под тент раньше, чем Пол успел остановить его, включив статический уплотнитель. Отверстие в стене песка становилось все больше по мере того, как прибор перестраивал его частицы. Пол выполз наружу, но острый слух Джессики позволял следить ей за его работой снаружи.

«Что ждет нас впереди? — спрашивала она себя. — Мы опасаемся Харконненов и сардукаров, но сколько неведомых опасностей подкарауливает нас».