Повелители сумерек: Антология - Даниэль Клугер

Когда они вернулись в маленький домик близ берега Луары, оказалось, что старой Жакмете нечего подать на стол, кроме вареной фасоли. Одиль вновь испытала жгучий стыд и принялась оправдываться:

– Это все она! О, если бы вы знали, крестная, какая это злая и порочная женщина! Ведь она и здесь не прекратила распутничать! Получилось так, что отец прознал про одного из ее любовников – тот в письме своему сюзерену похвастался, а тот письмо передал его величеству, своему брату, а тот переслал его отцу. Отец, как и подобает, убил соблазнителя… ну, не сам убил, людей послал… Такая бойня была, ужас! А ее решил убить сам… А она стала уверять, что этот Бюсси ее оклеветал, похвастался ради красного словца. И отец ее простил. Простил! После всего, что она сделала!

Но госпожа Сен-Этьен, казалось, выловила из сбивчивого рассказа лишь одно слово.

– Так сюзереном был принц.

– Да, монсиньор принц.

– Почему же он сам не сообщил о предательстве твоему отцу?

– А он в Англию тогда уехал… свататься к королеве. Все говорят, что они поженятся. А ведь она на двадцать лет старше его, совсем старуха…

Одиль осеклась. Ее слова могли не понравиться крестной. Впрочем, госпожу де Сен-Этьен трудно было назвать старухой. И молодой тоже. Одиль не смогла бы определить, сколько ей лет. Более того – она затруднялась сказать, какого цвета у крестной глаза и волосы. Они словно бы постоянно меняли оттенки. Возможно, так представлялось из-за того, что госпожа Сен-Этьен не любила яркого света и предпочитала держаться в тени.

– От всей души надеюсь, что этот брак не состоится, – сказала она.

– Вам не нравится наш господин принц, крестная?

– Напротив, я всегда питала наилучшие чувства к владетелям Анжу, даже к нынешним, пусть этот Анжуйский дом и не подлинный.

– Что значит «не подлинный»?

– Видишь ли, дитя мое, было три Анжуйских дома. Первый, истинный, впоследствии принявший прозвище Плантагенетов, владел всем этим прекрасным краем. Плантагенеты выстроили здесь первые замки – из них же главной твердынею был тогда Ланже. Благодаря им долина Луары стала называться садом Франции. Они стали королями Иерусалимскими и владыками Британии, но Анжу и Турень потеряли. Этот род пресекся.

Все услышанное было для Одиль внове, и она слушала с некоторым изумлением. Для нее история начиналась с Франциска I, при котором служил ее дед.

– Второй Анжуйский дом происходил от корня Капетингов, – продолжала госпожа Сен-Этьен. – Он владел Сицилией и Неаполитанским королевством. Но род утратил свои владения и также вымер.

Валуа, придя к власти, придали титул герцога Анжуйского наследнику престола. Они – не настоящий Анжуйский дом, но могут им стать. Король Генрих Валуа обречен не иметь детей, стало быть, следующим королем станет его младший брат. Но только в том случае, если он не женится на королеве Англии. Елизавета, может, и не прочь пофлиртовать с молодым принцем, но ее окружение, в первую очередь государственный секретарь Уолсингем, ненавидит его. Они готовы на любое преступление, дабы не допустить этого брака. Да если даже это было и не так… Нельзя, чтоб Анжуйский дом мешал свою кровь с кровью Тюдоров, этих валлийских выскочек, уничтоживших последнего законного короля из рода Плантагенетов!

– Вы говорите так непонятно, крестная.

– О, если ты хочешь достичь чего-то, тебе предстоит многое узнать… и многое совершить. Или тебя устраивает та жизнь, которую ты ведешь?

– Нет! – Одиль в гневе топнула ногой и тут же пожалела об этом – следовало поберечь обувь. – Я наследница старинного графского рода и должна получить все, что причитается мне по праву.

– Это нетрудно сделать. Ты прекрасна собою, дитя мое. Стоит тебе появиться на одном из балов, которые устраивает принц, и все глаза будут устремлены на тебя.

– Но, крестная, как я могу показаться на балу? У меня нет ни кареты, ни лошадей, ни свиты. Да что там! Посмотрите, в какие обноски я одета! Если каким-то чудом я попаду во дворец, слуги принца вытолкают меня, как замарашку.

– Это все нетрудно исправить.

– Вы можете привести меня в Анжерский замок?

– Нет, дитя мое. Когда-то я бывала там и даже жила…. Но теперь дорога туда мне закрыта.

– Вы гугенотка, крестная?

– Что? Ах, это… Ни в коем случае. Это учение отняло у нас, пожалуй, больше достойных, чем преследования инквизиции… Нет, дитя, я не могу привести тебя во дворец, но ты можешь заполучить все сама, если проявишь достаточно смелости.

– Скажите мне, что нужно сделать.

– Сознаешь ли ты, в каком краю живешь? Долина Луары – сад Франции, но что питает сады?

– Не знаю.

– Вода. Без нее сад был бы пустыней. Этот край процветает благодаря Луаре и прочим рекам и источникам. Они для здешней земли – что кровь для тела. Люди знали это в древности и почитали источники вод, а также божеств-покровителей. Со временем мужчины забыли об этом, но женщины по-прежнему приходили на перекрестки, свершали ритуалы и приносили жертвы.

Сердце Одиль болезненно сжалось. Язычество… Лучше бы крестная оказалась гугеноткой.

– Известно, – продолжала госпожа Сен-Этьен, – что примерно полвека назад одна чужестранка, которая воспитывалась здесь и знала древний обычай, воззвала к Силам и попросила корону для себя и своих потомков.

– И получила?

– Дитя мое, имя «Анна Болейн» тебе ничего не говорит?

Одиль покачала головой. Ее занимало совсем другое.

– Значит, просить можно обо всем?

– Да. Но ты получишь именно то, о чем просишь. Анна Болейн просила короны, а не благополучия и долгой жизни.

– Но вы так и не сказали мне, что я должна сделать.

– Я расскажу тебе об этом, когда ты придешь ко мне.

– В ваше имение? Я там никогда не была.

– Ты отправишься туда в канун полнолуния. Я живу в лесу Веррер-ан-Форез.

Одиль не сразу представила себе, где это. Потом догадалась. Госпожа Сен-Этьен не зря носила такую фамилию; ее владения располагались возле городка того же имени. Там же находился и лес Веррер.

– Это же так далеко!

– Не многим дальше, чем Плесси-ле-Тур.

– Но туда я ходила с вами.

– Там я тоже буду с тобой. Не бойся, тебя встретят и проводят. Если же испугаешься испить из чистого источника, пепел и зола на всю жизнь станут твоим уделом.

Дочь ловчего, привыкшая жить в глуши, Одиль не боялась леса. Но все равно ей было страшно. Гражданские войны, терзавшие Францию, не миновали и благословенную долину. Однако во владениях главного ловчего никто бы не посмел тронуть его дочь, страшась сурового нрава графа. Но что будет, если она повстречается с солдатами, не важно чьими – короля, Лиги или гугенотов? Или просто с охотниками?