Маяковский и Шенгели: схватка длиною в жизнь - Николай Владимирович Переяслов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мне других наркотиков не надо:
Для меня достаточны вполне
Бешеное солнце Ашхабада,
Демонские ветры при луне, —
Сине-золотой предбанник ада,
Видимо, обещанного мне.
И брожу по уличным теснинам;
Все теперь неважно и не в счет;
Я за зовом следую змеиным,
Мне сулящим некий тайный плод,
А покуда – сладким пластилином
Воспаленный заливаю рот.
Время – только знаки циферблата;
Миг висит, как белый шар луны,
Сам собой. И нет уже возврата:
Все пути кругом отсечены, —
И легко мне, смело и крылато
Под веселым свистом сатаны!
В то время в Ашхабаде находилась целая группа виднейших деятелей культуры из Москвы, Киева, Ленинграда, Одессы и других городов – это были певцы, художники, актеры, ученые, поэты. Писавший книги об ирригаторах Туркмении Александр Аборский оставил такую запись о встрече Георгия Аркадьевича с Юрием Олешей:
«Чопорный и бравый не по летам, поэт Георгий Шенгели живет поблизости на частной квартире, переводит в огромном количестве стихи классиков Туркмении, старинную дестанную и современную поэзию. Выполнив утренний урок, отглаженный, в модной чесуче, Шенгели, размахивая тростью, приходит к Олеше – передохнуть, отвлечься от подстрочников.
Все, конечно, приносят новости – из Москвы, с фронта. Делятся творческими планами, глубоко личными переживаниями. Однако обилие визитов дурно отражается на работе. Олеше впору было скрываться от друзей – где-то на окраинной улице, в предгорьях Копет-Дага или в тихой, давно обжитой «своей» комнате в писательском союзе…»
Но люди не могут не встречаться друг с другом; находясь вдали от своих родных городов, им нужны встречи и разговоры друг с другом, информация о событиях на фронте. А для занятий литературой приходилось им выкраивать часы от своего и без того короткого ночного сна, и они их для творчества не жалели…
В фондах Харьковского литературного музея хранятся две рукописи Георгия Шенгели, относящиеся к 1943 году – то есть ко времени пребывания его в эвакуации в столице Киргизии городе Фрунзе. Обе рукописи переданы в музей вдовой харьковского поэта А. Ф. Кравцова (1915–1983) после его смерти. Первая из этих рукописей – лист стандартного размера, снизу доверху заполненный четкими, идеально ровными строками письма в ЦК ЛКСМ Киргизии. Послание написано темно-лиловыми, близкими к оттенку красного, и до сей поры яркими, чернилами – весьма «пушкинским» по начертанию почерком Георгия Шенгели. Это, по сути, рецензия на рукопись поэмы Александра Федоровича Кравцова «Бессмертие», посвященной героической теме краснодонской «Молодой гвардии», и по сути – шенгелиевская рекомендация этой поэмы к печати.
Документ заверен внизу листа бледной круглой печатью ЦК Киргизского комсомола, и, видимо, сыграл свою роль рекомендации этой рукописи к печати, поскольку поэма Александра Кравцова была выпущена в свет в 1944 году отдельным изданием, став второй книгой в его писательской биографии после первого сборника стихов 1941 года с характерным для того времени названием «Письмо к Ворошилову» (Кравцов был уроженцем Луганска).
Текст второй музейной рукописи Шенгели меньшего объема, а поэтому может быть приведен здесь полностью:
«Договор
г. Фрунзе, 29/Х-1943 г.
Мы нижеподписавшиеся Шенгели Г. А. и Кравцов А. Ф. заключили договор на следующее:
Шенгели Г. А. и Кравцов А. Ф. берут на себя обязательства в течение года, начиная с ноября 1943 г., по ноябрь 1944 г. изучить следующие языки: Шенгели Г. А. туркменский язык, Кравцов А. Ф. французский язык.
Настоящий договор может быть действительным, если два подписавшие его в течение одного года научатся свободно читать и переводить при помощи словаря. Невыполнение настоящих обязательств будет рассматриваться, как пустые обязательства.
Подписи: А. Кравцов
Г. Шенгели
г. Фрунзе, 29/Х-43 г.
Временная ставка Шенгели, Б. Степовая, 49».
Похоже, что выполнить взятые на себя в этом договоре обязательства Александру Федоровичу не удалось, поскольку никакие его переводы с французского языка на русский никогда и нигде не публиковались. Что же касается Шенгели, то Георгий Аркадьевич сполна оправдал свою подпись, поставленную под договором. В мае 1944 года Нина Леонтьевна вернулась в Москву, а в октябре должен был приехать и Георгий Аркадьевич. К тому времени он перевел с подстрочников роман в стихах Курбан-Али Магрупи «Юсуп и Ахмет», сборники Кары Сейтлиева «Систр», «Избранные стихи» Махтумкули и туркменский народный роман «Шасенем и Гариб», выполненный при участии его жены Нины Манухиной и изданный ими в 1945 и 1946 годах. Плюс к этому он написал по заданию местной Академии наук статью о туркменском стихе, укороченный вариант которой использовал в предисловии к «Избранным стихам» Махтумкули.
Для Шенгели представлялось намного более реальной задачей исполнить свое обязательство, поскольку изучение языков он еще с юности ощущал как свою внутреннюю потребность, а работа с поэзией и прозой на разных языках – воистину дело всей его жизни. «Если у одних переводы выглядят пятой копией с оригинала, если другие стараются сделать перевод во что бы то ни стало выше подлинника и увлекаются отсебятиной, то Шенгели стремится переводить так, чтобы читатель забыл о самом понятии “перевод”, – писал в статье «Новые переводы Махтум-Кули» в «Литературной газете» Илья Сельвинский. – И это ему удалось. Читая Махтумкули, я не думаю о Шенгели, но, закрыв книгу, преисполняюсь глубокой благодарностью к мастерству русского поэта».
Хранящиеся в Харьковском литературном музее документы заставляют вносить некоторые коррективы в биографию эвакуационной поры Георгия Шенгели, так как среди его произведений есть одно замечательное стихотворение под названием «В шаге легком и упругом», под которым стоит дата – «27.IX.1943, г. Ашхабад». Вот это, выступающее из ряда его творчества этих лет, лирическое стихотворение:
В шаге легком и упругом
По сухому камню плит
К жизни вызванная югом
Снова молодость звенит.
Мне опять легко и быстро,
Метко, пристально, светло;
Мне опять бряцанье систра
Бронзы в голос налило.
Синевой изюмной сизо
По ущельям осиян,
Древний кряж Паропамиза
Стонет арфами парфян.
Впрочем, нет; парфян не надо:
Хорошо мне и без них
Здесь, на стогнах Ашхабада,
Разгрызать веселый стих.
Жаркий полдень дунул мелом
В каждый китель, в каждый дом:
Люди в белом, город в белом,
Только небо в голубом.
Если проставленная на двух приводимых выше договорах Шенгели и Кравцова официально заверенная дата: «г. Фрунзе 29/Х-1943 г.» – это не ошибка, то получается, что Георгий Аркадьевич, не выдержав своей разлуки с Ниной, через месяц
