У рассвета цвет заката.Книга 1 (СИ) - Арина Ирина

— Знаешь, так интересно… Я слова подобрать не могу, про тебя не могу. У меня одно получается: «Он такой… такой… Такой!», а она мне говорит: «Самое лучшее описание, в него сразу все входит. Я так Райба описываю. Такой! И все понятно».

— Честно говорит, — засмеялся Лефлан. — Так и описывает. Понравилась тебе Кэрол?

— Да. Она замечательная. А понравилась ли я ей, не знаю. Леф, а ты… тебе…

— Нравишься ли ты мне? Нашла, что спросить! Иди, покажу.

— Да… Нет… Не то. То есть, то, но не сейчас, — я вывернулась из его объятий, хоть все внутри протестовало, и тугой комок, распавшийся лишь с его появлением, грозил вновь собраться.

— Сейчас, Вайра! — он вернул меня назад. — Я пятнадцать часов пробыл под арестом. Представляешь этот кошмар?

— Вот! Я об этом хотела спросить.

— А почему не спросила?

— Я… Мне страшно… Ты и арест страшно говорить рядом. Ой… Леф… Правда, кошмар? Совсем плохо было?

— Еще как! — серьезно пожаловался он. — Натуральный стазис. Кровать ужасную подсунули, мягкая, зараза, удобная. И вино из императорской винодельни. Жуть, в общем. Я никогда столько не спал.

— Честно?

— Почти, — Лефлан недолго помолчал, обнял крепче. — Я о тебе думал. О нас. Как все будет.

— И как?

— Чудесно. У меня планы на десять лет самой счастливой жизни.

— Всего на десять? — я непонятно чего испугалась.

— Больше не успел, выпустили, — за шуточным оправданием Лефа притаилось что-то другое, совсем не шуточное, от чего щемило сердце.

— Думаешь, это легко, распланировать годы счастья? Займемся остальными, сама проверишь. Если захочешь. Можно и без планов, но мне было совершенно нечем заняться и с готовыми я прощаться не готов. Не пропадать же плодам такого труда? Придется реализовывать. Начнем со Скайэтуаля, мне в нем нравится. Как только порталы откроются, уйдем туда на неделю. Согласна?

— Еще как согласна!

Глава 8, настоящее — Орандол — Чарондол

— Шесть минут опоздания, майор Эргон. Объяснитесь.

— Изменение первичных планов и затянувшийся досмотр личного имущества. Лейтенант Тибиск настоял.

Заступивший утром на дежурство взвод «нюхачей» беседой с генеральским адьютантом был не охвачен, в тонкости сложных взаимоотношений орков и очагов не посвящен, а служебным рвением наделен щедро. Для начала они решительно воспротивились нахождению в доме посторонних личностей в мое отсутствие, выискав в длинном циркуляре соответствующий пункт. Мне весьма желалось уточнить какой хлитов деятель, равноценный по разуму шакальей козе, его туда впихнул, каким образом я должна обеспечить отсутствие посторонних на территории проживания в свое отсутствие и как под действие циркуляра попадают спецы второго отдела, регулярно обновляющие «следилки». Уточнила я только второй пункт из списка желаемых, пообещав впредь выставлять охранные барьеры при каждом выходе из дома. И выставила, предварительно вытащив из него нарушителя заведенного порядка. Ылха такому повороту только обрадовалась, потому как вчерашнее объяснение, что ей часто придется оставаться одной, пришлось зеленокожей сильно не по вкусу. Признаться в страхе гордая дочь степей конечно же не могла и боялась молча, сопровождая все мои передвижения укоризненным взглядом.

В целом задержка вышла недолгой и на службу я успевала, но следующим этапом лейтенант потребовал к досмотру неопознанный предмет, вынесенный из дома. Хранительница очага с попыткой изъять хранимую ценность решительно не согласилась, предыдущий опыт, подаренный мной у перехода, учла, рухнула на землю, всем телом закрывая столо-камин от посягательств, и завыла. Никакие увещевания сквозь вой не пробивались, применение физической силы подпитало его визгом, а «нюхачи» обзавелись, полагаю, немалым количеством синяков, лягалась орочья девчонка со знанием дела.

Лейтенант первого круга Тибиск к моим увещеваниям и напоминаниям, что опоздание к месту службу чревато неприятностями, остался так же глух, как зеленокожая. Лишь на мое, брошенное в запале:

— Вы издеваетесь?

спокойно ответил:

— Да.

Это стало последней каплей. Барьер я влепила в отместку. Столько срывов, как в эти дни, у меня давно не случалось. Но… Райнар, глупость с шифровкой, до нереальности быстро пришедший ответ, Ылха, считавшая своим долгом каждые полчаса угрюмо сообщать мне: «Рына убьют»…

— Цикличный, несъемный, закрыт на меня, через месяц обновлю.

Тибиск на мой демарш промолчал, то ли не нашелся, что сказать, то ли счел действия, соответствующими циркуляру, и не сообразил, к чему они ведут.

С зеленокожей, естественно, справились. Что может сделать девчонка, пусть и орочья, против четырех обученных мужчин? Из столо-камина «нюхачи» вытряхнули несколько припрятанных конфет и яркую ленту, видимо, утащенную из вещей бывшей хозяйки дома. Хором погоготали над орочьей запасливостью, зашвырнули «очаг» в сугроб у ограды и соизволили позволить нам отправляться к генералу.

Что обо всем этом Сурдиву еще не доложили, я сильно сомневалась, но слушал он меня крайне внимательно. Как всегда. Особенно, часть с барьером.

— Вы понимаете, чем Вам это грозит, майор Эргон?

— Экономией жалованья, генерал Сурдив. Следящих заклинаний в моих ванных не будет, а прочие нормально функционируют.

Вместо ожидаемой выволочки за дерзость и несанкционированное использование магии последовало:

— Вам не хватает жалования? Пожалуй, Вы правы, пора подумать о его повышении. И повышении звания. Заслужили, иси Эргон, заслужили.

Неожиданностью это не было. Была надежда, что этого не будет. Глупая, несбыточная, но… А надежд, которые сбывались, для меня, кажется, вовсе не осталось.

— Благодарю, генерал Сурдив.

— Покорно, майор Эргон. Вы опять забыли добавить «покорно». Для полковника подобная забывчивость непростительна, — в своем излюбленном кресле генерал расположился вольготно, на меня, стоящую навытяжку, смотрел чуть ли не добро и журил так, снисходительно. И к основной теме перешел так же. — Впрочем, могу списать это на волнение перед встречей с любовником. Как думаете, Ют-Раша обрадует Ваше повышение?

— Лефлан Ют-Раш не был моим любовником.

Знакомый до каждого слово разговор. Не первый, не последний. Все мои «повышения» проходили там, где по данным Киллитенса находился Леф. Перед боевыми позициями, для укрепления боевого духа. С усиленным звуком переводящих артефактов, для деморализации духа противника. С перечислением всех заслуг, о части которых я сама узнавала только в момент перечисления. Восемь лет, пятнадцать званий. Это шестнадцатое. Полный третий круг: ефрейтор, капрал, сержант, прапорщик, лейтенант, капитан, майор, полковник. Теперь и второй будет полный.

Два круга игры на нервах Лефлана. Перед самыми тяжелыми боями. Откуда бы ни приходили сведения, они не ошибались. Леф был там, за стенами городов, в окопах Тугдоланта… Все пятнадцать раз. Я это знала, чувствовала. Я не знала, чего хочу сильнее: увидеть его хоть на мгновение или почувствовать, что он не там и не видит меня. Что ему не больно видеть меня.

Поверить, что сейчас обойдется… Глупо. Чарондол был слишком важен. Не верила. Надеялась.

Генерал разговор о Лефлане свернул не по-хорошему быстро, верная примета еще какой-то замысленной гадости, перешел к делам текущим.

— Свое животное впредь можете оставлять дома, служба охраны получит соответствующие распоряжения. Второй отдел будет работать при Вас. Периодичность я им назначу, обеспечите доступ. Барьер после распада возобновлять запрещаю. Это на перевод, — две тонкие папки легли на стол. — Потом сводный отчет по прошедшим переговорам и на сегодня все. Двух часов Вам хватит, — о времени он не спрашивал, назначал, уже без недавней благостности, видимо, лимит ее исчерпался. — Капрал Стевнив доволен вчерашней экскурсией? По какой причине она была прервана?

— Приступ мигрени. Вам известно, что айши плохо переносят…

— Мне известно, что воевать им это не мешает. Вы не ответили на вопрос. Капрал Стевнив доволен вашей прогулкой?