Тайны полуночи - Дженел Тейлор

Джинни была расстроена тем, что у него не развеялись полностью сомнения на ее счет. Но она не могла оправдаться, не раскрыв своего настоящего имени, а тогда он решит, что обман — ее стихия. Лучше она потом пошлет ему письмо и все объяснит. Через компанию, отправляющую обозы переселенцев, можно будет найти его адрес, а если он бросит работу проводника, она разыщет его через Лютера Бимса — он-то проводник-профессионал и друг Стива. А разлука проявит их взаимные чувства, как в пословице: маленький огонь ветер гасит, большой — раздувает. Но в любом случае она напишет и пошлет это письмо — он должен будет понять, что ошибался на ее счет.

На вечерней стоянке Стив сказал, что на следующий день они настигнут банду. Стив сразу обошел окрестности, чтобы наметить план на следующий день. Сегодня они добрались до невысокой горной гряды Уачиты, самая высокая вершина которой, Рич Маунтен, была покрыта густейшим лесом. Невдалеке был только один небольшой городок, Мена, и Стив был уверен, что никто не заметил, как они сегодня расположились на стоянку, что было очень важно. Дорога была проделана за срок, намеченный Стивом, Джинни оказалась идеальной дорожной спутницей и ничуть не задержала его. Она искусно одолевала переправы через ручьи и реки, слезала с коня и шла пешком так же часто, как Стив, — ведь силы Чууна надо было сохранить.

В самом деле, он не встречал еще подобной девушки. Вот если бы… «К черту ненужные мечтания!» — прикрикнул он на себя.

Когда Стив вернулся на стоянку, ужин был готов. Джинни подала ему обжаренную солонину с кукурузой, бисквиты и кофе.

— Вы готовите лучше, но вам надо экономить свои силы перед завтрашним днем.

— Премного благодарен, мисс Эвери, — шутливо ответил он и принялся за еду:

— А почему вы не берете с собой пару тарелок и приборов? — спросила она.

— Место занимают, да и ни к чему — я ведь одиночка. И по своей профессии должен передвигаться быстро, так что лучше быть налегке.

— А вы еще не устали все время быстро передвигаться и жить одиночкой?

— Подлейте мне еще кофе, — сказал он, не отвечая на вопрос.

Джинни поняла его уловку — он и сам мог бы налить себе кофе, и они закончили завтрак в молчании, потом вместе помыли посуду.

Она легла на подстилку, он, как и каждый вечер, для безопасности поместился недалеко от нее, выложив пистолеты рядом с собой.

— Ну а что будет завтра, когда мы нагоним бандитов? — помолчав, спросила она.

— Вы укроетесь в лесу, пока я не схвачу их, — коротко отозвался он.

— Ах, как все у вас просто, Стив! — Взгляды их скрестились.

— Вы ведь уже знаете, Анна, что все очень непросто.

— Но я бы хотела…

— Что?.. — Он дрожал от желания, возбужденный близостью к предстоящей опасностью. Ведь если он завтра спасует, оба они будут мертвы.

— Я хотела бы, чтобы жизнь не была столь жестока и сурова. Ведь их пятеро, Стив. Вы можете быть…

— Я могу быть убит? — закончил он спокойно, но в душе растроганный тревожной интонацией ее голоса и умоляющим взглядом.

— Не говорите так! — вскричала она, опуская глаза и бледнея.

Стив оперся на локоть и уткнулся подбородком в кулак:

— Я вас хорошо укрою, Анна, они не найдут вас. Да они и не знают, что я не один.

— Я не о себе беспокоюсь. То есть, не только о себе…

— О ком же? Не об этих же негодяях, которые похитили вас и хотели изнасиловать?

— Нет, нет!

— О ком же? — Как ему хотелось услышать из ее уст свое имя.

Но Джинни, и в этот вечер одурманенная виски, не ответила. Она хотела не только разговаривать с ним, она хотела еще раз полной близости. Ведь завтра они оба могут быть убиты… И, может быть, на этот раз она почувствует, поймет, любит ли он ее…

— Я слишком возбуждена, не могу заснуть, — прошептала она. — Нельзя ли мне еще виски.

— Не заводи дурных привычек, женщина, — усмехнулся Стив.

— Вы правы, да я и не хочу. Чего я хочу, так это узнать, действительно ли все, что было между нами, — ложь и обман?

Взгляд Стива смягчился.

— Нет, Анна, нет. В мой план не входило намерение обольстить вас. Вы завладели мной помимо моего желания, и я до сих пор не знаю, как мне быть с вами. Когда я покончу с этим поручением, меня ждет другое, не менее важное. Я не знаю, куда ведет мой путь и встречусь ли я с вами на нем. И не знаю, смогу ли идти по жизни вдвоем, я одинокий странник. По правде говоря, не только не знаю, могу ли я, но даже не знаю, хочу ли я. Видно, я рожден для того, чтобы жить одиночкой. Кроме того, между нами есть препятствия, которые непреодолимы.

Джинни слушала его со смесью радости к грусти, отчаяния и надежды, отваги и робости. Он говорил честно и откровенно.

— А сейчас, до вашего отъезда, есть эти препятствия? — спросила она.

Он не верил своим ушам.

— Вы лучше можете знать, чем я, Анна. Вы — женщина умная и образованная, а что такое я? — «…полуграмотный бастард, ублюдок, — подумал он, — не раз нарушавший закон. Что я могу тебе предложить? Ни дома, ни денег, ни уважения окружающих…»

— Вы ошибаетесь, Стив, — пылко возразила она. — Вы — лучший человек на свете, я впервые в жизни такого встретила. Вы могли бы так много мне дать! И я подожду, я не прошу никаких обещаний. Я подожду, пока вы захотите открыться мне. И я дождусь вас.

Ее слова глубоко тронули его, но он разучился верить: горькое прошлое ожесточило его.

— Если я уеду, то не вернусь. Нет ничего хуже бесплодного ожидания — мне довелось это испытать. Я не достоин такой женщины, как вы, и я не должен связывать наши жизни. Теперь я понимаю, что мне не следовало привлекать вас к себе. — Он сказал: «если я уеду…» Значит, он не уверен, что останется в живых!

— Может быть, сегодня ночью нам следует попробовать разобраться в наших взаимных чувствах! Я хочу убедиться, что люблю вас…

— Нет, Анна, я недостоин любви. Вы можете обжечься сильнее, чем думаете… я могу обидеть вас, причинить вам боль…

— Поздно вы меня предупреждаете, Стив: я уже люблю вас и уже испытываю боль. — Слезы хлынули потоком по ее щекам, смачивая распущенные волосы.

Стив подвинулся к ней, тронул ее волосы к поцеловал влажную от слез прядь.

— Не плачьте, Анна, мне жаль, что я огорчил вас. — Он погладил ее щеку и нежно взял в ладонь подбородок, потом его пальцы скользнули по ее шелковистой шее. — Как ты прекрасна, ты — живой соблазн, — прошептал он. Он чувствовал, что нервы его натянуты как струны, чувствовал, что слабеет, что не устоит. Он снова погладил ее щеку и нежно раздвинул пальцем ее губы. Ее язык коснулся его пальца, лаская и дразня. Он дышал быстро и прерывисто, тело его охватил жар от ее близости, как песок раскаляется под солнцем пустыни. Сердце его стучало, словно копыта мустанга, спасающегося от погони. — О, Анна, что ты со мной делаешь… — простонал он.