Обжигающий след - Анна Невер

— Слыхал, лесника нашли под стрехой. И только по одеже евоной и признали старикана.

— Единый заступник! — прачки осенили себя святым знамением.

— Да, барышни. А еще, — загадочно произнес новобранец, подняв указательный палец в мелких порезах, темный от чистки картофеля, — там след есть.

— Человеческий? — одновременно спросили прачки.

Заметив капитанскую дочку, паренек вначале вжал голову в плечи. Затем понял, что его не собираются ругать, а ждут ответа, выпрямил спину и заговорил храбро.

— В том-то и дело, что нет, — ухмыльнулся новобранец. — Незнамо чей. Громадный, как энта лохань с бельем в ваших белых ручках, барышня. Говорят, похож на клеверный лист.

Егор пальцами начертил в воздухе фигуру. Видя, как эффектно вытянулись лица девушек, он продолжил шепотом, наводящим ужас:

— Знаете, о чем думаю, барышни? Помяните мое слово. Это чудовище исподне бродит по увежьему лесу! Верно вам говорю! Оно и сожрало тех волков, а потом и четверых каторжан. Затем ему показалось мало, и оно закусило стариканом-отшельником. Вот был у нас случай на деревне…

Ну, снова-здорово.

— Егор! — крик Камиллы подорвал новобранца с места и унес в сторону кухни.

Тиса вдруг ощутила сильное беспокойство. Егор сумел-таки расшатать ее воображение. Ноги сами понесли девушку в лазарет, но, к ее горькому сожалению, лекаря в лечебнице не оказалось. Вероятно, старик, услышав страшную новость, отправился к брату. От Глафиры Тиса с облегчением узнала, что Бореньку еще утром забрала Софья. Слава Единому, хоть мальчик выздоровел.

Войнова отнесла письма Цупу и вернулась в дом удрученная. За ее отсутствие Егор своей болтовней уже до смерти успел напугать Камиллу. Стряпуха, бледная как мышь из муки, охала, то и дело повторяя, что ее сынок на следующей неделе идет в станицу, а там по лесу рыщет кровожадное чудовище! Дом словно сошел с ума. Собирая последние крупицы терпения, Тиса сходила за успокоительной настойкой. Напоив стряпуху и приняв стаканчик сама, почувствовала, как тревога утихает. Чтобы вернуть настойку на место, она поднялась в свою комнату. Но увидев, какой кавардак в тумбочке, наоборот, выгребла из нее все на пол, намереваясь навести порядок. Ее внимание привлек зеленоватый пух древоеда. Девушка подняла его и помяла в руке, чувствуя, как быстро согревается ладонь. Где же этот зеленый бродит сейчас? Она постаралась припомнить, какой у этого древнего след — кажется, тоже похож на трилистник. В задумчивости подошла к сосновому столику и, открыв ящик, положила пух в шкатулку к маминым шпилькам.

За окном поздний вечер постепенно набрасывал на город сеть из сумрака. Девушка поджала губу, глядя через стекло на опустевшую дубовую рощу. С приближением ночи мысли о видении подтачивали ее нутро, и Тиса в который раз пожалела, что ей не удалось рассказать Трихону о том, что ее мучает. Их разговор оказался до ничтожного коротким. Оставалось одно. Отец. Все же родитель должен ее выслушать, пусть она в очередной раз выставит себя полной дурой.

С этими мыслями Тиса поднялась в библиотеку и постучала в кабинет. Когда дверь распахнулась, ее оглушил гвалт голосов на пике обсуждения. Кабинет был полон военных. Некоторые даже не из их части, а, насколько знала капитанская дочь, из таможенного военного подразделения.

— Завтра выступаем, господа!

— Вы не пожалеете, капитан! Мы найдем эту тварь! Вытравим заразу из леса!

— В четыре утра общий сбор.

Кубач вопросительно поглядел на Тису.

— Хочу поговорить с отцом, — пояснила она, осознав, что почти не слышит собственного голоса.

Но старшина понял.

— Лазар Митрич, тут к вам Тиса Лазаровна! — протрубил Кубач, заглушая голоса.

Военные примолкли, и девушка ощутила на себе сразу множество любопытных взглядов. Неприятное чувство, если признаться. И самый тяжелый взгляд принадлежал капитану.

— Отец, мне нужно с тобой поговорить, — произнесла Тиса не столь уверенно, как хотелось бы.

— Я сейчас занят. — Он нахмурился.

Подумалось, что ему, наверное, за нее стыдно.

— Но…

— Это может подождать до завтра?

Дочь смиренно кивнула. Возвращаясь в свою комнату, она злилась на себя: не стоило и ходить к нему. Очередной ее промах.

Перед сном девушка некоторое время стояла возле кровати и думала, а стоит ли вообще засыпать? Но усталость и настойка вскоре сморили, и Тиса забылась обычным сном. В нем Трихон целовал ее в лоб и гладил волосы, и не было более теплого и спокойного для нее места, чем в его объятиях.

Глава 27. Спираль

С первыми проблесками рассвета часть покинул большой отряд военных во главе с капитаном и старшинами. За воротами к ним присоединилась группа военного таможенного подразделения. Вместе мужчины собирались распределиться и прочесать лес. Тиса поднялась на третий этаж корпуса. Отсюда из окна открывался вид на подъезд к части и сонную дорогу. Стоя рядом с жильцами общежития, которым тоже не спалось в раннее утро, девушка молча провожала взглядом всадников. Единый, храни их. Она следила за отбывающими, покуда седая голова отца не скрылась за черными стволами дубов, и вернулась к себе в комнату.

Ночь без видений несколько обнадежила, заставив собраться. В тишине наедине со своими мыслями Тиса долго сидела на кровати, обхватив колени. Пересмотрев в памяти последние видения, она неожиданно для себя вдруг проследила между ними связь, которая ранее ускользала от ее внимания. Видимо, она настолько была поглощена попытками забыть увиденное, что это ослепляло ее. Но, Единый, если ее предположения верны, то…

Через пять минут капитанская дочь входила в лазарет. Кое-что необходимо было прояснить.

Лекарь встретил помощницу молчаливым кивком.

— Доброе утро. Можно?

— Чего ж нельзя? Проходи, дочка, — прокряхтел старик. Согнувшись, он продолжал разжигать огонь в печи.

— Наши все уехали, хотят лес прочесать. Знаешь?

Фомич покачал головой.

— Ох уж эти уставы…

— Думаешь, зря? — спросила она.

— Поживем — увидим… — Огонек в печи разгорался нехотя, и Агап кинул ему пару лучин. — Э-хе-хех… Афонасий-Афонасий. Хоть и не был добрым человеком… Видел Бог, норов был у него будь здоров. Но такой смерти не пожелаешь и ворогу. Единый, упокой его душу.

Тиса с задумчивым видом присела на холодный табурет.

— Ты слышал о следах на месте гибели? Говорят, животного какого-то, очень крупные.

Лекарь вздохнул так, словно предполагал неприятный разговор.

— Следы в виде трилистника оставляет птица, — хмуро произнес он. — Или, например, трехпалая зеленушка. Только эта ящерка в пять раз меньше следа, который я видел.

— Видел? — пораженно переспросила девушка.

Старик разогнул спину.

— Пришлось наведаться к дому лесника вчера. Как лекарь я должен был оглядеть покойного.

Вот где он пропадал, оказывается. Наставнику только таких впечатлений недоставало.

— Они надеялись, я скажу им, что это болезнь его съела. Только это не хворость какая, — затряс бородой врачеватель. — Здесь не природа поработала. Вот мое слово.

— А кто же? — прошептала Тиса.

— Не знаю, — закончив с очагом, старик с хмурым видом повернулся к самовару. Сняв со звоном крышку, накидал в трубу щепок. — Но по мне, чем раньше твой батюшка пошлет письмо за помощью в Ижескую вэйностражу, тем лучше.

— Значит, все же чудовище.

— Испод мира еще не таких существ рождал.

— Но если это изнань, тогда…

«Топчет землю, имени которого он не знает». Войнова поежилась, запахнув плотнее пуховой платок. От одной мысли, что вблизи Увега бродит смертельно опасное существо и уже завтра кто-то может стать новой жертвой, кто-то, кого ты знаешь, в душе похолодело.

— А где Рич? — вздрогнула она. — Почему не приходит на процедуры?

— Не переживай. Он же с Доломеей, — успокоил старик. — Бисер перебирает для ризы.

Запалив лучину, Агап опустил ее в самоварную трубу.

— Хорошо, хоть он в безопасном месте, — вздохнула Тиса, припомнив разговор о ризе. Доломея точно не пустит подопечного шастать по полям, как раньше.

На некоторое время установилось молчание. Видимо, огонь в самоваре мало-помалу разгорелся, поскольку Фомич удовлетворенно кивнул и закрыл крышку.

— Чайку не желаешь?

Тиса не ответила на вопрос, а задала свой:

— А как эти существа попадают в наш мир из испода?

— О, дочка, кто ж знает? Ходы у них свои есть, видать. Я слышал, жил в Панокии какой-то сумасшедший барон, вэйн, который этих зверушек коллекционировал. Пока одна такая тварь не схарчила его, чтобы вдругорядь кому еще неповадно было. А вот где он их отлавливал, бог знает.

— Вэйн, — процедила сквозь зубы девушка. — Точно.

Мозаика видений начинала складываться, но насколько велик узор, оставалось только догадываться.