Наблюдатель - Франческа Рис

– Марион покончила жизнь самоубийством в девятнадцать лет. Утопилась. И Дженни была с ней, когда это произошло.

– О боже…

– И никогда ни с кем этим не делилась. Ни с одной живой душой. Для всей семьи Марион просто перестала существовать. Тогда были другие времена, – добавил он, как будто пытаясь объяснить. – А потом в университете она познакомилась с Майклом, подружилась с ним и в один прекрасный день рассказала ему. Можно сказать, душу перед ним раскрыла. Черт, чуть не проехал поворот.

Щелкнул маячок – он повернул направо.

– Угадай, о чем был первый опубликованный рассказ Майкла?

– Не может быть…

– Ему еще и премию дали как начинающему писателю, – с усмешкой продолжал Брайан. – По-моему, эта история отлично резюмирует его отношение к нам. Мы для него – просто сырье. – Тут он посмотрел на меня. – Но он свое получит, вот увидишь. И на этот раз Джен его не простит.

* * *

Лицо Жерома в толпе. Широкая белозубая улыбка, когда он понял, что это я. Сигарета за ухом – как карандаш у строителя. Тела устремляются друг к другу. Ощущение полета. Какой-то мужчина средних лет ставит на музыкальном автомате песню L’Aventurier. Плечи непроизвольно начинают двигаться в такт.

* * *

Утром я по привычке проснулась рано – Жером еще крепко спал. Босиком, на цыпочках, прошла на кухню, расчерченную пробивающимися сквозь ставни утренними лучами, отчего на терракотовом полу проступали причудливые геометрические узоры. Поставила кофейник на плиту и распахнула окна, впустив свет в комнату. Должно быть, повинуясь уже выработанной привычке, в ожидании, пока сварится кофе, я включила ноутбук и вошла в почтовый ящик Майкла. И ощутила некое вуайеристское возбуждение, увидев новое письмо от j. f.gresford.

На экране появилась новая фотография. Казалось, ее сделали в начале девяностых, и девушка на ней была примерно моей ровесницей. Очень похожая на Ларри, она улыбалась тому, кто снимал, сжимая в руках пустой бокал.

«Это фотография моей крестницы Айрис, которая жила у нас несколько лет во время учебы в Калифорнии. Когда Кристина (давно отказавшаяся от имени Астрид) появилась в доме моей матери, та на некоторое время приютила ее у себя. Сразу после рождения Айрис они вместе с мамой вернулись в Англию, а когда диктатуре в Греции пришел конец, Димитрис приехал в Великобританию, чтобы закончить учебу (которая, разумеется, прервалась на время ареста). Они с Крис поженились в 77-м, и он стал для Айрис настоящим отцом. Они решили скрыть это от тебя, чтобы оградить ее от правды. Тебе, должно быть, пришлось нелегко, и я это понимаю, но надеюсь, и ты поймешь, что я обязан был с уважением отнестись к их желанию.

Если вчера вечером я не рассказал обо всем Дженни и Анне – то есть не стал разубеждать их в том, что ты просто бросил Крис в Афинах, – то сделал это лишь для того, чтобы защитить твоих же детей. Раз они не знают, что ты сделал, может быть, будет лучше, если так все и останется. В конце концов, ты ведь их отец.

Пожалуйста, не пытайся найти Айрис или Кристину. Тогда я сказал тебе, что приехал из-за письма Дженни, – и теперь вынужден признать, что был не до конца честен. Мой приезд стал частью долгого скорбного пути. Айрис умерла два года назад после продолжительной болезни. Знай, что это была умная, живая, замечательная девочка и она прожила счастливую жизнь. Ты должен уважать желание ее родителей не общаться с тобой. Если же все-таки решишь поступить иначе, не забывай, что еще осталось несколько человек, которые знают, что ты сделал на самом деле. Анна все говорила о твоем новом романе. Что ж, уверен, скандал в прессе тебе совсем ни к чему.

Всего доброго,

Джулиан»

Под письмом была ссылка на архивную статью в The New York Times. Я открыла ее и прочла первые строки:

«АФИНЫ. 9 января. По многочисленным ныне обнародованным свидетельствам, военное правительство, более семи лет державшее в своих руках Грецию, регулярно подвергало политических заключенных физическим и психологическим пыткам…»

* * *

На следующий день в поезде, по дороге в Париж, попытавшись вновь проверить почту Майкла, я обнаружила, что он сменил пароль. Тогда я закрыла ноутбук и стала смотреть, как проплывает мир за окном. Поля, усыпанные семечками увядающих подсолнухов. Огромные холмы, поросшие кустарником и бутылочно-зеленой травой. Стога сена, шпили церквей, телеграфные столбы, оливковые рощи. Я вдруг поняла, что стало легче.

Эпилог

Майкл

– Вы осознаете, как воспримет вашу новую книгу большинство – в особенности молодое поколение?

Я с удовлетворением отметил про себя, что старость не очень-то шла Джоанне Притчард. Дряблая, обвисшая кожа, как у большинства женщин среднего возраста; красная помада как крик отчаяния. Но одевалась она дорого и карьеру сделала успешную. Правда, интервью проходило в кофейне (мебель в скандинавском стиле, бариста в кожаных фартуках, филодендроны с восковыми листьями), и оттого у меня возникло подозрение, что дела у ее газеты идут не так хорошо, как при нашей последней встрече.

– Кажется, они окрестили меня «белым стариком» – оригинальным подобный эпитет не назовешь.

Джоанна хмыкнула.

– Искренне надеюсь, что они устроят мне бойкот. Все эти встречи с читателями – такая скукота, – я сделал глоток эспрессо. – А что вы думаете о книге?

Она с преувеличенным вниманием принялась изучать собственные ногти.

– Что ж, она уже стала бестселлером, к тому же это очень свежо, сюжет захватывающий.

Ага, особенно для моего лицевого счета, учитывая, что Анна решила пустить меня по миру, связавшись с типом, которого моя дочь ласково именует «проходимцем от искусства».

– А еще? – настаивал я.

Снова ее фирменная улыбочка.

– Провокационно, – она пожала плечами. – Я бы даже сказала – слишком. Много интересного материала, но все теряется в политике; откровенно говоря, довольно странное сочетание. У меня возникло ощущение, что вы просто хотите позлить людей.

Подобные инсинуации мне порядком надоели.

– В наши дни от этого никуда не деться.

– Забавно: именно так вы сказали во время нашей прошлой беседы – хотя тогда у вас под прицелом была совсем другая аудитория.

Сучка. Я изобразил на лице непонимание.

– А разве мы встречались?

Лицо у Джоанны моментально сделалось такое, будто бы я с размаху залепил ей пощечину.

– Это было очень давно, – фыркнула она, возвращаясь к привычной маске высокомерия. Потом, видимо, не до конца справившись с обидой, спросила: – Каково это – невольно стать кумиром ультраправых?

Я подумал о своем разводе, о том, как легко получилось выкупить у Брайана и Дженни их долю дома в Сен-Люке, и о том, сколько коктейлей закажу хорошенькой 23-летней помощнице редактора на вечеринке, которую в мою честь устраивало сегодня вечером издательство.

– Переживу.

Благодарности

Шарлотте, моему замечательному агенту, которая поверила в эту книгу и в меня как писателя задолго до того, как это сделал кто-либо другой. Комитету «Отчаянной литературы» в Мадриде и особенно Терри, Шарлотте, Робу и Эмили: без этой премии книга, вероятно, так и осталась бы рукописью, собирающей пыль в нижнем ящике стола.

Моему замечательному и никогда не унывающему редактору Эми, работать с которой было одно удовольствие, и всем в издательстве Tinder Press, кто помог сделать книгу такой, какая она есть. Антонии, которая была для меня не только лучшим пиарщиком, но и огромной поддержкой на протяжении долгого и полного чудес пути к публикации. Йети – за крутую яркую обложку и, конечно, Джейн и Вики. В голове до сих пор не укладывается, что все это – наяву. Спасибо за ваш титанический труд и за веру в «Наблюдателя» и в меня.

Всем сотрудникам агентства Andrew Nurnberg Associates, столько сделавшему для этой книги, и Анне, любезно согласившейся просмотреть ее перед передачей агентству.

Моим первым читателям: Фионе, моей матери, которая прочла книгу, когда еще никто не знал, что она написана, и которая вместе с моим отцом Ричардом с детства прививала мне веру в убеждающую силу книг и головокружительную любовь к ним. Джесс – моей родственной душе, – без которой эта книга никогда бы не родилась. Спасибо за весь великолепный хаос. Джейми, чьи убийственные комментарии в начале сыграли ключевую роль. Кейт, вдохновившей меня и поделившейся своей (безграничной) мудростью и дружбой. Как жаль, что бара Valtaro больше нет – мы бы там отметили. Джесс А., чьи идеи и содействие помогли проекту осуществиться. Крису, который не только стал первым читателем,