Жестокий поцелуй - М. Джеймс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это не делает все в порядке! — Его голос обрывается, мы вдвоем разрываем пространство между нами на части своей яростью. — Ты заставила меня поставить на карту все ради твоего выбора. Где был мой выбор, Изабелла? Когда это я мог выбирать, хочу ли я рисковать своей чертовой жизнью, лишая тебя девственности?
И вот так просто я отступаю, потому что не подумала об этом. Я не думала, что это будет иметь значение.
— Ты был просто американцем в отпуске, — шепчу я. — Если бы я знала, что ты имеешь какое-то отношение к моему отцу… Но ты тоже солгал. Ты не говорил мне, что у тебя были дела с картелем. Почему?
Найл проводит рукой по губам.
— Потому что я думал, что ты убежишь в другом направлении, если узнаешь, — признается он, тоже немного сдуваясь. — Я увидел тебя, завернутую в это красное платье, как гребаный рождественский подарок под елкой, и я захотел тебя. Я уже думал, что я слишком грубый для таких, как ты… мой акцент, мой мотоцикл, моя одежда. Я, по своей сути. Зная, что я здесь для того, чтобы сотрудничать с картелем? Это было бы уже слишком. Но ты, блядь, права, потому что, если бы я сказал, ты бы догадалась уйти.
Он качает головой, и теперь я вижу в его темно-синих глазах чистую боль, а не ярость, которая была там раньше.
— И все же я чертов идиот. Дарю тебе этот дешевый топаз, когда ты дочь самого богатого человека в Мексике, как будто это что-то особенное, когда дома тебя ждут такие рубины. Что ты сделала, выбросила его? Посмеялась над этим со своей сестрой?
— Что? — Я изумленно таращусь на него. — Нет, Найл! Оно в моей шкатулке с драгоценностями наверху. Мне бы это не сошло с рук сегодня вечером, не в этом платье, но я уже несколько дней прячу его под одеждой. Я не хотела его снимать… — Я сильно прикусываю губу, снова наворачиваются слезы. — Это значило для меня все, Найл. Ты значил для меня все. Я бы никогда не подвергла тебя такой опасности, если бы знала…
Говоря это, я неосознанно делаю шаг к нему, протягиваю к нему руку, на моих ладонях остаются следы крови от бриллиантов на моей юбке. Мы на расстоянии вдоха друг от друга, когда я заканчиваю, глядя на него умоляющими глазами, и когда он встречается со мной взглядом, от боли в нем у меня перехватывает дыхание. Все, чего я хочу, это заставить его перестать причинять боль, и забрать то, что я причинила. Это все, о чем я думаю, когда поднимаюсь на цыпочки, тянусь к его рукам своими окровавленными и касаюсь губами его рта.
Из глубины его горла вырывается гортанный стон, все его тело напрягается, а затем его руки обхватывают мои, когда он притягивает меня к себе, перемещаясь к моему лицу, чтобы удержать меня там в почти карающей хватке, пока он пожирает мой рот.
— Изабелла… — наконец-то он выдыхает мое имя в поцелуе, как я и мечтала, и я расслабляюсь в его объятиях, когда мои губы приоткрываются для него.
Хотя в нем нет ничего мягкого. Каждый его мускул напряжен, его член упирается в мое бедро, а его пальцы вдавливаются в мой череп, когда он целует меня со свирепостью, которая пугает и возбуждает одновременно. Он сказал, что не был жестоким человеком, но в этот момент я чувствую намеки на жестокость, жестокость, которую он держит на привязи только потому, что… Я не могу быть уверена, но я бы предположила, что это потому, что он что-то чувствует ко мне точно так же, как я что-то чувствую к нему.
Поцелуй становится глубже, желание обвивает нас, как виноградные лозы в саду, когда Найл прижимает меня спиной к одной из изгородей. Его рука скользит по верхней части моей груди, обхватывая ее край, в то время как его язык проникает в мой рот, его зубы прикусывают мою нижнюю губу, и я наклоняюсь, чтобы прикоснуться к нему.
Я почти чувствую, как он пульсирует сквозь ткань своего костюма, он такой твердый, что напрягается до предела. Я сильно хочу его и чувствую, как его бедра вдавливаются в меня, его член трется о мою ладонь, когда он теряет контроль.
— Еще раз, — шепчу я ему в губы. — После сегодняшнего вечера я… это все, чего я хотела, Найл. Я просто хотела тебя… и после сегодняшнего вечера мы больше никогда не сможем этого делать.
Он вздрагивает, по всему его телу пробегает рябь, и его рука сжимает рубиновое ожерелье. На одно короткое, пугающее мгновение мне кажется, что он собирается сорвать его с моей шеи, когда выдыхает следующие слова мне в рот.
— Нам не следовало этого делать, Изабелла.
Затем он отступает назад, в его холодных голубых глазах снова появляется гнев.
— Я рассказывал тебе о Сирше, — говорит он низким и мрачным голосом. — О том, что она сделала со мной, что она заставила меня чувствовать, что я был для нее всего лишь второстепенной фигурой, средством достижения цели, способом причинить боль другому мужчине, который, как она чувствовала, обидел ее. Я сказал тебе все это, доверил тебе это, а ты пошла и сделала то же самое, черт возьми. Ты попросила вернуться в мою комнату, убедила меня взять от тебя еще больше под предлогом того, что хочешь меня, а вместо этого все это время просто использовала меня. Это все, что, черт возьми, когда-либо было?
— Найл, нет… — шепчу я, мое горло сдавлено непролитыми слезами, но он больше не слушает.
— Ты заставила меня снова почувствовать себя желанным, неотразимым, но все это было гребаной ложью. Ты лгала от начала до конца, потому что думала, что тебя не поймают. И даже когда я понял, что ты девственница, когда у тебя был шанс признаться, ты, блядь, и тогда солгала. Выдумала еще одну гребаную историю. — Он качает головой, выражение его лица мрачнеет.
— Найл… — Мой голос умоляющий, и я пытаюсь подойти к нему, но
