Душа по обмену (СИ) - Мэй Рада

Глава 38

Дэйра Найрис, подробно расспросив о случившемся, сокрушённо вздохнула и ничего обнадёживающего сказать не смогла, предложила лишь подержать меня в лазарете подольше, чтобы оттянуть новую встречу с Дорганом. А когда я призналась, что тем самым незарегистрированным менталистом был Тайруш, заведующая помрачнела ещё больше и объяснила, что храмовники в обществе почти неприкосновенны, а значит, привлечь его к судебной проверке будет очень сложно, но обещала по возможности не выпускать мужчину из виду.

Она просидела со мной около часа, успокаивая и уговаривая попытаться уснуть. Я нервничала в ожидании Блордрака — боялась, что Дорган отыграется на нём, так что сон долго не шёл, а когда удалось забыться, мгновенно провалилась в свой давний детский кошмар. Только теперь запахи и звуки не прятались в кромешной темноте. Она постепенно прояснилась до серой полупрозрачной пелены, в которой метались люди. Приглядевшись, я поняла, что сражаются двое мужчин. Сражаются жестоко, яростно — не на жизнь, а на смерть.

Сначала показалось, что это бьются Никей с Дорганом. Но когда картинка стала чётче, я поняла, что вижу мужчину с портрета из родового замка Блордрака — отца Никея. Да и второй на моего деда походил лишь королевской осанкой и цветом волос. Он явно был гораздо моложе Доргана и к тому же на целую голову выше.

Блордрак, судя по пропитанной кровью одежде и неуверенным движениям, был серьёзно ранен и сопротивлялся из последних сил. Изловчившись, он ранил противника в ногу длинным, тонким, похожим на шпагу клинком. Но блондин, хоть и упал на одно колено, всё ещё был сильнее, и его клинок вонзился в грудь мужчины с портрета. Я ясно увидела, как острый металл, направляемый снизу вверх безжалостной рукой, украшенной массивным чёрным перстнем с причудливым серебристым орнаментом, легко, словно нож в масло, вошёл в тело. По светлой ткани камзола Блордрака начало расползаться большое алое пятно, а где-то совсем рядом плакал ребёнок, и женский голос торопливо произносил непонятные мне слова, напоминающие магические заклинания из фильмов про волшебников.

Я проснулась в холодном поту. Долго лежала, выравнивая дыхание и пытаясь понять, что именно увидела — реальность или просто нарисованную воображением картину? Но вскоре мысли переключились на недавние события, и на душе стало ещё более тревожно. Уже почти расцвело, где же Никей? Мне просто необходимо было встретиться с ним первой. До того, как он помчится выяснять отношения с Дорганом. Но жених появился позже, когда за окном уже вовсю светило солнце, а я извелась от тревоги и неведения. Судя по мрачному, настороженному взгляду, с дедом Блордрак уже поговорил. Сердце мучительно сжалось от дурного предчувствия.

Никей закрыл дверь, но подходить не спешил. Остановился, сложив на груди руки, и просто молча разглядывал, словно впервые увидел. Такое начало не предвещало ничего хорошего.

— Лена, значит, — произнёс он отстранённо и холодно, а потом вдруг огорошил неожиданным вопросом: — Так тебя звали там — в другом мире? Ну и когда ты собиралась мне рассказать? Если вообще собиралась.

Я вздрогнула, чувствуя, как почва в буквальном смысле уходит из-под ног, и мысленно зааплодировала Доргану. Всё-таки мерзавец — гениальный манипулятор! Зачем убивать, если можно просто распорядиться имеющейся информацией так, что жених сам добровольно от меня откажется? Похоже, именно это Никей и собирается сделать. А что ему ответить? Отрицать слова декана бесполезно. Знать бы ещё как именно он подал факты? Наверняка, ведь многое приукрасил и переврал.

— Рассказать, что тринадцать лет назад моя душа ушла в другой мир, а теперь вернулась обратно? Ты бы на моём месте в таком признался? — спросила, стараясь говорить спокойно и убедительно. — Когда очнулась, я долго не могла понять, что происходит, а потом просто пыталась выжить. Меня убедили, что двоедушников здесь убивают, вот и молчала. Даже отцу ничего не говорила, так почему я должна была откровенничать с тобой?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Мы собирались пожениться, — с упрёком напомнил парень таким тоном, словно я его чуть ли не предала.

Пришлось напомнить кое-что и ему:

— Это вынужденная мера. Каждый из нас преследовал свою цель — тебе нужны были деньги и жена с сильным даром, а я всё так же пыталась выжить. С тех пор, как открыла глаза в Рансааре я только этим и занимаюсь! Да и чтобы ты сделал, если бы всё узнал? Отдал меня Доргану или сразу карателям? Сомневаюсь, что ты по-прежнему настаивал бы на свадьбе. Так ведь?

Никей нахмурился, неопределённо качнул головой и после недолгой паузы неохотно сказал:

— Сложная ситуация. Формально я помолвлен не с тобой. То есть не совсем с тобой.

— Почему? Ведь я и есть настоящая Леста! — удивилась, не понимая, к чему он клонит. Если решил разорвать помолвку, мог бы просто сказать. Зачем придумывать поводы? На него это не похоже.

— Вот именно, а на момент заключения помолвки твоей души тут ещё не было. Фактически обряд проводили с другим человеком, — огорошил Никей неожиданным заявлением. А ведь верно! Почему я сама до этого не додумалась?

— Ты прав, — сказала задумчиво, боясь пока давать волю надежде. — Тогда, возможно, разрыв помолвки будет совсем не таким тяжёлым и болезненным, как мы считали?

— Я не знаю, каким он будет, и никто не знает — подобные случаи нигде не описаны. Их просто не было. Процесс может пройти как легко и безболезненно, так и наоборот — с серьёзными осложнениями. — Нахмурился Никей. — Это всё, что тебя сейчас интересует? Впрочем, ты ведь и не хотела свадьбы.

Неужели этот факт его до сих пор задевает? Вот ведь гордыня у человека!

— Пойми, я совсем недавно увидела тебя впервые, — попыталась объяснить, медленно приближаясь к собеседнику. Перекрикиваться через всю палату, да ещё на такую щекотливую тему не хотелось. Надеюсь, он наложил на дверь соответствующие чары, и нас никто не услышит. — И вспомни, как ты себя тогда вёл — упрекал, огрызался, говорил, что я тебя позорю. Мы только недавно начали общаться нормально. Ты с детства воспитывался как высокородный и привык к мысли о договорном браке, а я — нет. Там, где я выросла, создание семьи — это не сделка, а нечто большее. Вот и колебалась. Но какая теперь разница? Насколько я понимаю, ты больше не хочешь на мне жениться. — Я не спрашивала, а утверждала. Ведь всё и так было ясно.

Остановилась в двух шагах от Никея и посмотрела ему в глаза, ища в них подтверждение своим словам. Он помрачнел, но взгляд не отвёл, только болезненно поморщился, признавшись:

— Я глава рода и, прежде всего, должен заботиться о его интересах. Не имеет значения, чего я хочу, если это не совпадает с тем, что я должен сделать.

Мне очень не понравилось, как это прозвучало. Он говорил так, словно я граната с выдернутой чекой, которая в любой момент может взорваться и кого-нибудь ранить, а то и убить.

— Что меня ждёт, если правда раскроется? Неужели в дорплеоз упекут?

Этот момент следовало прояснить в первую очередь. Дорган мне так ничего конкретного и не сказал, а дэйру Найрис, непосвящённую во все подробности, я о двоедушниках расспрашивать не решилась.

— Нет, конечно, тебя признал кристалл души. Но поскольку была и другая душа, тебя, скорее всего, затаскают по другим проверкам. Зачастую болезненным, а какие-то из них будут проводиться до конца жизни.

Ого! Не смертельно, конечно, но перспективы, мягко говоря, совсем не радужные и весьма неприятные.

— Понимаю, это бросит тень на твой род. — За спиной, несомненно, будут шушукаться и сплетничать, а поскольку из-за поступка отца репутация Блордраков и так считается «подмоченной», его опасения можно понять, хотя мне от этого, разумеется, не легче.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Дело не только в тебе, — возразил Никей. — Насколько я понял, Дорган знал, что в твоём теле находилась другая душа, но не сообщил об этом, а укрывательство двоедушника — серьёзное преступление. Не хочу, чтобы мою семью обвинили в пособничестве.