Век невинности - Эдит Уортон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Но есть же музей Изобразительных Искусств в парке!» — заметил Ачер. Она вопросительно взглянула на него, и он добавил: «В половине третьего я буду ждать вас у входа…»
Элен, ничего не спрашивая, отвернулась и села в экипаж. Когда он тронулся с места, Ачер увидел, как графиня наклонилась вперед, и ему показалось, что в темноте она помахала ему рукой. Он провожал ее взглядом, охваченный противоречивыми чувствами. У него вдруг сложилось впечатление, что он разговаривал не с дамой его сердца, а с женщиной сомнительного поведения, которую он только что пригласил скрасить свой досуг. Ачер проклинал себя за бедность собственного вокабуляра любви, пленником которого он себя чувствовал.
«Она придет!» — успокаивал он себя.
Пройдя зал Метрополитен-музея, где была представлена коллекция карикатур Вольфа, Элен и Ачер оказались в длинном коридоре, который, в конце концов, завершился небольшим тупичком; в нем на застекленных эбонитовых стеллажах хранились не пользовавшиеся особой популярностью древнеримские реликвии. Они решили обосноваться в этом тихом уголке и устроились на диване рядом с батареей центрального отопления. Сидя в тишине, влюбленные смотрели невидящими глазами на бренные останки римлян, помещенные под стеклом.
«Странно, — заметила мадам Оленская, — но мне никогда не приходилось бывать здесь раньше!»
«Тогда, полагаю, когда-нибудь этот музей станет знаменитым».
«Да», — согласилась она с рассеянным видом, а потом поднялась и подошла к одному из стеллажей. Ачер, оставшись сидеть на диване, наблюдал за тем, как легко она двигалась. Ее движения были такими же пластичными, как у совсем юной девушки. Ей ничуть не мешали тяжелые меха, которые были на ней надеты. От каждого движения изящное перо цапли, воткнутое в ее меховую шапочку, плавно покачивалось. Ачер любовался темными завитками волос, которые напоминали венец из листьев виноградной лозы. Один-два завитка выбились из прически и падали ей на щеку. И он, как и тогда, когда они встретились впервые, был поглощен созерцанием всех этих деталей, делавших ее особенной и непохожей на всех остальных. Он тоже поднялся и подошел к стеллажу, у которого стояла Элен. На полках были сосредоточены находки из раскопок: едва узнаваемая древняя утварь, фрагменты орнаментов, безделушки, выполненные из стекла, глины, бронзы, покрытой патиной, и прочие сохраненные временем предметы старины.
«Неправда ли, это жестоко! — сказала Элен и пояснила свою мысль: — Когда-то эти вещицы были совершенно необходимы давно забытым людям. А теперь они, никому не нужные, лежат здесь под лупами, и рядом вывешены таблички: „Назначение неизвестно“».
«А между тем…»
«Что?..»
Элен стояла у стеллажа в котиковой шубке, спрятав руку в маленькую круглую муфту. Вуаль закрывала ее лицо до самого кончика носа и напоминала Ачеру полупрозрачную маску. Свежие фиалки, которые он принес ей, слегка колыхались в такт ее учащенному дыханию. Он невольно подумал, что когда-нибудь настанет время, и эта чудесная гармония линий и цвета исчезнет. Но ему не хотелось в это верить.
«Между тем вы никогда не будете мне безразличны!»
Элен задумчиво посмотрела на него и вернулась на диван. Ачер уселся рядом и стал чего-то ждать. В коридоре раздалось гулкое эхо чьих-то шагов, и он почувствовал, что пора начать разговор.
«Так о чем вы хотели поговорить со мной?» — спросила Элен, словно звук шагов напомнил и ей о том, что время ограничено.
«Я хотел сказать вам, — начал молодой человек, — что знаю, почему вы вернулись в Нью-Йорк. Это все из-за того, что вы боитесь!»
«Боюсь?»
«Да, боитесь, что я поеду за вами следом в Вашингтон».
Мадам Оленская опустила глаза и посмотрела вниз, на муфту. Ачер увидел, как она сцепила пальцы рук.
«Ведь так?»
«Да, вы правы!» — ответила она.
«Так вы боялись этого, вы поняли, что…»
«Да, я знала, что вы способны на такой поступок…»
«И что же?» — продолжал он свой допрос.
«Я думаю, так будет лучше для нас обоих», — ответила Элен и глубоко вздохнула.
«Лучше?..»
«Да, конечно! Иначе мы заставим других страдать. В конце концов, не этого ли вы всегда добивались?»
«Чтобы вы оставались здесь? Вы хотите сказать, что согласны жить в Нью-Йорке, при этом оставаясь недоступной? Но это же, не что иное, как очередная уловка! Я хочу совсем иного! И я уже говорил вам о своих мечтах…»
Помолчав несколько секунд, Элен спросила: «И вам все еще кажется, что этот вариант хуже?»
«В тысячу раз! — с жаром воскликнул он и после паузы добавил: Не хотелось бы вам лгать, но, сказать по правде, ничего отвратительнее быть не может!»
«Вообще-то, я тоже так думаю!» — призналась она со вздохом облегчения.
Ачер вскочил с места и нетерпеливо воскликнул:
«Теперь моя очередь спрашивать! Умоляю вас, Элен, скажите, каким вы видите выход из создавшегося положения?»
Элен отвернулась и принялась нервно сжимать и разжимать пальцы под муфтой. А шаги все приближались: это один из смотрителей в форменной фуражке переходил из одного зала в другой. Казалось, к ним приближается привидение древних захоронений. Они принялись сосредоточенно рассматривать стеллажи с экспонатами, и когда официальное лицо, убедившись, что все в порядке, прошествовало дальше и исчезло среди мумий и саркофагов, Ачер заговорил снова.
«Так что же, по-вашему лучше?»
Вместо прямого ответа Элен прошептала:
«Я обещала бабушке остаться с ней потому, что убеждена, здесь я буду в безопасности».
«Так вы боитесь меня?»
Элен едва заметно кивнула, не глядя на Ачера.
«Боитесь моей любви?»
Она не пошелохнулась, но непрошеная слеза скатилась с ее ресниц прямо на вуаль.
«Я боюсь, что случится непоправимое, — прошептала она. — Я не хочу, чтобы мы были, как все!»
«Как все? Но я не хочу отличаться от других! У меня те же потребности и желания».
Элен взглянула на него с некоторым испугом, и он заметил, как побледнели ее щеки.
«Вы хотите, чтобы я пришла к вам… один раз, а потом уехала домой?» — отважилась она спросить его тихим голосом.
Кровь бросилась в лицо молодого человека.
«Любовь моя!» — воскликнул Ачер. Он сидел, боясь пошелохнуться, как если бы держал в руках свое сердце — драгоценный сосуд, переполненный до краев, который мог расплескаться при неосторожном движении.
И вдруг до него дошел истинный смысл ее последней фразы и его лицо омрачилось.
«Уехать домой? Что вы под этим подразумеваете?»
«Домой — значит к мужу».
«И вы ожидаете, что я соглашусь?»
Элен подняла на него свои страдальческие глаза.
«А что еще остается? Не могу же я оставаться здесь и лгать людям, которые были так добры ко мне!»
«Но ведь именно поэтому я и предлагаю вам поехать со мной!»
«И разрушить судьбы тех, кто помогал мне залечивать раны?»
Ачер снова вскочил и посмотрел на нее в немом отчаянии. Как легко было ответить:
«Да, подари мне себя хотя бы один-единственный раз!»
Если бы она согласилась, то наделила бы его неограниченной властью над ней. Тогда он без труда смог бы убедить ее не возвращаться к мужу.
Но слова замерли у него на губах. Он была с ним совершенно откровенна. Не мог он оскорбить ее нежные чувства к нему и столкнуть ее в пропасть.
«Если она придет ко мне, — подумал он, — то мы уже не сможем скрывать свои отношения, а это недопустимо!»
Но он посмотрел на тень от ресниц на ее влажной щеке и заколебался.
«В конце концов, — неуверенно начал он, — наши жизни принадлежат только нам… Стоит ли делать из мухи слона? Вы же столько раз, как сами изволили говорить, смотрели в глаза Горгоне, что я не понимаю, чего мы боимся! Давайте же посмотрим в глаза правде? Или вы считаете, что игра не стоит свеч?»
Элен тоже поднялась, слегка нахмурившись.
«Что ж, мне пора идти!» — произнесла она, раскрывая маленькие золотые часики, висевшие у нее на груди.
Она сделала несколько шагов, но он последовал за ней и схватил ее за руку.
«Будьте моей… один раз!» — воскликнул он, обезумев от мысли, что может потерять ее. В течение нескольких секунд они смотрели друг на друга почти как два врага.
«Когда вы придет ко мне? — настойчиво спросил он. — Завтра?»
Она ответила после секундного колебания:
«Послезавтра».
«О, любовь моя!» — снова воскликнул он.
Элен высвободила руку, но какую-то долю секунды они продолжали смотреть друг другу в глаза, и он увидел, как ее побледневшее лицо озарилось внутренним светом. Его сердце затрепетало: он понял, что никогда прежде ему не приходилось воочию наблюдать чудо любви.
«О, я, кажется, уже опоздала! До свидания! Нет, нет, не надо меня провожать!» — воскликнула она поспешно, и почти бегом побежала по коридору, словно была напугана тем сиянием, которое отразили ее глаза. Когда Элен решила, что уже в безопасности — у дверей, — она обернулась, чтобы махнуть ему на прощание рукой. И Ачер поехал домой один. Уже стемнело, когда он ступил на порог своего дома. Он посмотрел на знакомую мебель в холле так, будто она ассоциировалась у него с тем самым захоронением, предметы которого они видели сегодня в Метрополитен-музее.
