новые времена - новые заботы - Леонид Иванов

Гребенкин сообщил уточненные данные: колхозы и совхозы засыпали в фуражные фонды на корм скоту свыше миллиона тонн зерна! Это впервые созданы такие большие запасы концентрированных кормов. К тому же нынче грубых и сочных кормов запасено больше, чем в прошлом году. Значит, и повышенные обязательства животноводов по производству продукции в 1974 году будут выполнены успешно!

В КАНУН ОТРАДНЫХ ПЕРЕМЕН

1

Утром поднялся рано, вышел на улицу. Солнце только что всплыло над лесом, и его лучи заскользили по зелени нашего огорода, ласкали кота Барсика, растянувшегося на скамейке возле дома. В ближнем лесу все еще заливался соловей. Он и ночью не дремал, и теперь продолжает насвистывать гимн весне.

На моих часах десять минут девятого. Но это время омское, здесь-то, в родной деревне, пока шестой час…

Вчера мы приехали сюда поздно уже, и вот первое утро в родных краях. Середина мая, а черемуха уже отцвела, набирает цвет сирень: вот-вот появятся первые бутончики. А сирени у нашего дома — много.

Мне уже говорили, что весна в этом году здесь необычайно ранняя и май на редкость теплый и солнечный. Вчера вечером термометр, что висит у окна нашего соседа — Василия Андреевича Бойкова, показывал больше двадцати…

Оглядываюсь кругом, ищу «что-нибудь новенькое». В былые годы, когда была жива мать, она в письмах сообщала мне о всех новинках, и я знал, что и где строится, кто как живет, кто как работает. И, приезжая в родные места, лишь своими глазами смотрел на то, о чем уже в общем-то знал. А теперь не стало этого надежного информатора…

Но новинки есть… Из нашего огорода хорошо виден длинный, высокий сарай. В прошлом году управляющий отделением совхоза Иван Павлович Петров своими силами, или, как принято говорить, хозяйственным способом, возвел на бугорке этот сарай, точнее — склад под зерно. Собирали его из старых крестьянских амбаров, но полы настлали новые. В прошлом году он все лето стоял без крыши — не было кровельного материала. И уже осенью, когда я собрался в Калинин, управляющий попросил замолвить там словечко насчет крыши для этого склада. Стройка-то внеплановая, поэтому никаких материалов не было выделено. Я заходил в трест «Свинопром», которому подчиняется наш совхоз, его руководители уважительно отнеслись к просьбе писателя: дали распоряжение об отпуске нашему совхозу тысячи листов шифера. Правда, из брака. Я был, конечно, доволен этим неожиданным подарком. Управляющий тоже.

И вот теперь вижу «плоды трудов своих». Зерновой склад под шиферной крышей, правда, очень пестрой — то белые листы, то зеленые. Но шифером покрыто примерно две трети крыши, остальное закрывают обыкновенной дранкой. Конечно, и в прошлом году можно было использовать дранку, но это дорого, к тому же требует много людского труда и кровельных гвоздей. А в хозяйстве очень мало людей и нет гвоздей.

Пошагал к складу. Не могу уразуметь, почему шифера не хватило на всю крышу. Ведь просили тысячу листов, и дали столько… Подойдя ближе, понял: брак есть брак… Кругом склада разбросано много обломков шифера.

Никаких других новых построек в нашем селе Верескунове я не обнаружил, если не считать того, что сосед наш обнес свою усадьбу новой оградой.

Пошагал в соседнюю деревню Верляйское, благо до нее всего метров триста. Да и на этом небольшом расстоянии стоят два дома: один построен в пятидесятых годах, а второй — четырехквартирный — возведен уже совхозом года четыре назад.

Верляйское начиналось с длинного дома Орловых. Он уже старый, трухлявый. Возводили его, на моей еще памяти, из старых построек. И когда-то в этом доме было весьма оживленно. У Орлова росло человек семь детей, все здоровые, красивые, любители повеселиться. В двадцатые годы возле этого дома устраивались танцы и пляски. Здесь же была и площадка для игры в бабки. Теперь этот большой дом на зиму заколачивается.

Когда проходил мимо дома Орловых, отчетливо вспомнил такой же весенний день давнего уже 1931 года. Тогда у этого дома собрались на сходку крестьяне наших обеих деревень. Решался важный для наших мужиков вопрос. Дело в том, что в преддверии той весны крестьяне деревни Верляйское организовали колхоз, назвав его «Свободный труд». А в нашем Верескуново было всего восемь крестьянских хозяйств. Организовать свой колхоз не имело смысла — слишком мал. Но наши мужики считались работящими, поэтому их сманивали в свой колхоз соседи — и в Верляйское, и в Карякино.

Хорошо помню, как долго мужики нашей деревни решали, в какую сторону податься Тогда уже не обсуждали, идти или не входить в колхоз. Все было ясно. А вот к кому в спутники пойти? Некоторые предлагали в карякинский «Великий Октябрь». При этом упирали на то, что председателем там Алексей Платонович Веселов — герой гражданской войны, буденновец, единственный в то время человек в районе, награжденный орденом Красного Знамени. Под такой «рукой», как говорили некоторые, жить будет надежней.

Но другие возражали. Все знали, что Веселов хотя и пользуется авторитетом, но хозяин ненадежный, свое хозяйство ведет неважно, к тому же любит выпить. Забегая вперед, скажу: так оно и оказалось. Помимо выпивки Веселов увлекался ездой на конях, что естественно для буденновца. И загнал не одного коня. Колхоз тогда буквально разорился на покупке выездных жеребцов.

А когда наконец решили вступить в «Свободный труд», верляйсковские мужики задумали проучить наших: коли долго выбирали, то принимать в колхоз будем не всех сразу, а каждого в отдельности. Значит, каждому надо было писать свое заявление…

Ох, и заволновались же наши мужики! Все окружающие деревни работали уже колхозом. И в этих условиях, как тогда рассуждали наши, всяко может обернуться. Тем более что несколько семей в нашей деревне были отнесены к зажиточным, хотя никто из них наемным трудом и не пользовался. Вдруг откажут? И останешься единоличником. Тогда и землю выделят где-то на самом краю. Да и выделят ли?

И вот у дома Орловых сходка. Председатель сходки Михаил Кузнецов объявил, что сначала заявления будут рассмотрены на комитете бедноты. И члены комитета отправились в соседнюю избу — к Цветковым.

Оставшиеся как-то сразу попритихли. Красноречиво молчали наши верескуновские: решалась-то их судьба… Куда девался задор тех, кто вчера еще у себя в деревне кричали: «А плевал я на верляйсковский колхоз! Не примут — и не надо, жили без верляйсковских, да еще получше!» Теперь и самый боевой из наших — дядя Гриша — помалкивал.

Но вот возвращаются члены комитеты бедноты. Кузнецов оглядел притихших мужиков, несколько торжественно зачитал рекомендацию комитета: принять в колхоз всех, кто подал заявление. Так судьба свела наши деревни. Правда, много позднее в одном колхозе оказались и деревня Карякино, и еще несколько соседних.

Вблизи дома Орловых стоит другой, сильно почерневший. С оконными глазницами без стекол и даже без рам. Еще колхоз перевез сюда этот дом для клуба. В нем когда-то выступала местная художественная самодеятельность — учителя были зачинщиками, регулярно демонстрировались кинофильмы. Но теперь все это в прошлом. Третий год нет ни кино, ни каких-либо выступлений. Дом заброшен…

Надо сказать, что в годы коллективизации в наших двух деревнях насчитывалось более двухсот жителей. Теперь же менее сорока.

Поредело Верляйское. Много пустырей на месте бывших усадеб, много и домов, которые открываются только летом.

А пока на моем пути самый заселенный дом в деревне. Он, правда, и самый просторный. В нем когда-то жил Ефим Михайлович Громов, по прозвищу Старшина. Он действительно избирался старшиной, хотя и был совершенно неграмотным человеком. Теперь в этом доме живет семья Ястребовых.

Помнится, что до колхоза Ястребовы были едва ли не самыми бедными в деревне, жили в маленьком темном домишке. Хозяйка семьи осталась без мужа с четырьмя детьми. К моменту организации колхоза дети уже подросли, работали в артели. Один из сыновей — Павел долгое время был в бригадирах. Но, как и многие другие бригадиры колхозов, пристрастился к выпивке. В его семье росло три сына, но он оставил свою семью, сошелся с другой женщиной, ушел из колхоза и скитался по всяким работам, пока не оказался в числе строителей Межколхозстроя. И если теперь в районе много жалоб на качество строительства, то тут есть доля вины и Павла Ястребова, потому что он и там был бригадиром.

В отличие от отца сын Николай вырос трезвым парнем, работает в совхозе электриком. Его жена — секретарь сельсовета. У них два сына — маленькие, правда, но все же смена растет. С ними живет и мать Николая — очень трудолюбивая женщина, на долю которой досталось много всяких невзгод. Пока живет тут и младший брат Николая — Анатолий с семьей, но он устроился на работу в райцентре, куда каждый день катает на мотоцикле.