Путь истины. Очерки о людях Церкви XIX–XX веков - Александр Иванович Яковлев

порту 19 ноября 1920 года состоялось заседание ВВЦУ, на котором был поставлен вопрос о статусе этого органа, за границами России ставшего ВВЦУЗ. Вопрос был решен быстро. 2 декабря 1920 года решением Вселенской Патриархии русские архиереи получили дозволение образовать «временную комиссию» для «пастырского обслуживания населения», для «надзора и руководства общецерковной жизнью русских колоний в пределах православных стран» (129, т. 3, с. 649). При этом Вселенская Патриархия сохраняла свой контроль над русскими церковными организациями. Данное решение не имело прецедентов и, как все понимали, во многом было вызвано общепризнанным авторитетом митрополита Антония в православном мире, уважением, которое питали лично к нему главы Поместных Церквей.

Воспользовавшись доброжелательным и сердечным отношением к русским беженцам Сербского Патриарха Димитрия, ВВЦУЗ переехало в Сербию. 21 ноября – 3 декабря 1921 года в городе Сремски-Карловцы с согласия Патриарха Димитрия состоялось общее собрание представителей Русской заграничной Церкви, позднее переименованное в Русский всезаграничный церковный Собор (о чем владыка Антоний в сентябре сообщил Патриарху Тихону и получил его благословение – 157, с. 192).

Председателем Собора был избран митрополит Антоний, в своих выступлениях заявивший открыто о верности идее монархии. Владыке Антонию, как естественному главе Русской Церкви за границей, предложили звание наместника Патриарха Всероссийского, но Патиарх Тихон не утвердил это предложение, и Антоний именовал себя председателем ВВЦУЗ. Собор поддержал идеи о восстановлении в России монархического строя, о возвращении в страну династии Романовых, а также призвал представителей мировых держав, собравшихся в Генуе впервые с участием представителей Советской власти, не признавать власти большевиков в России и помочь Белому движению в вооруженной борьбе против Советской власти.

Тем самым митрополит Антоний и ВВЦУЗ прямо выступили против важных положений в последних посланиях Патриарха Тихона, призвавшего церковных людей прежде к покаянию и милосердию, заявившего, что для Церкви безразлична форма государственной власти: «…установление той или иной формы правления не дело Церкви, а самого народа. Церковь не связывает себя ни с каким определенным образом правления, ибо таковое имеет лишь относительное историческое значение» (4, с. 163–164), – было сказано в послании Патриарха Тихона от 8 октября 1919 года. А глава ВВЦУЗ считал, что вопрос о государственном строе есть вопрос не политический, а церковный, вопреки мысли патриаршего послания: «Мы убеждены, что никакое иноземное вмешательство, да и вообще никто и ничто не спасет России от нестроений и разрухи, пока правосудный Господь не преложит гнева Своего на милосердие, пока сам народ не очистится в купели покаяния от многолетних язв своих» (4, с. 164).

В Сремски-Карловцах не сознавали, что народ отчасти задавлен террором новой власти, но отчасти принимает ее цели и лозунги, что народ русский отвернулся от слабой царской власти. А митрополит Антоний в январе 1922 года направляет воззвание к армии Приморского правительства с призывом «возродить старую Россию, настоящую русскую православную Россию, с царем из потомков Патриарха Филарета и Михаила Федоровича Романова» (157, с. 700–702). «Только злой дух мог продиктовать “Обращение”, принятое на Карловацком съезде», – писал позднее митрополит Евлогий (50, с. 365). Показательно, что епископу Вениамину (Федченкову) после упоминания в одной из его проповедей слов Патриарха Тихона «Нужно ли в России восстановление монархии?» священноначалием было предложено «впредь не касаться политических вопросов в проповедях» (31, с. 342).

Вопрос в данном случае состоял не только в различных взглядах двух иерархов. В Советской России полным ходом разворачивалась целенаправленная и жестокая борьба власти против Русской Церкви, и в этой борьбе антисоветская позиция русских архиереев во главе с митрополитом Антонием, состоящих в каноническом подчинении Патриарху Тихону, стала сильным обвинением против Патриарха и Церкви. В 1922 году арестованному Патриарху Тихону прямо ставилось в вину общение с ярым монархистом: «Именно через Антония Храповицкого… идут к Патриарху нити контрреволюционной организации, под маской “церковного управления” культивирующей самое неприкрытое черносотенство» (4, с. 248). В столицах, больших и малых городах, в деревнях и селах шли аресты епископов, священников, диаконов, монашествующих; по плану Л. Д. Троцкого и руками 6-го отделения Секретного отдела ОГПУ было создано раскольническое «обновленческое движение»; атеистическая пропаганда среди широких масс населения набирала все большие обороты… Русская Церковь слабела, и само ее существование было поставлено под вопрос.

Вследствие названных причин 5 мая 1922 года постановлением Святейшего Патриарха Тихона, Священного Синода и Высшего Церковного Совета было упразднено ВЦУЗ, Карловацкий Собор признан не имеющим канонической силы, а его послание о восстановлении династии Романовых и обращение к Генуэзской конференции названы не выражающими позиции Русской Церкви (см. 4, с. 193–194). Однако большевистские правители в полной мере использовали монархическую и антисоветскую платформу Карловацкого Собора для обвинения Патриарха и всей Церкви. В обвинительном заключении по «делу Патриарха Тихона» очень часто встречается имя митрополита Антония (Храповицкого) как олицетворение контрреволюционера и монархиста. На допросах в ОГПУ арестованный святитель Тихон показал 25 января 1923 года: «Как мною уже показано на допросе от 18/1 с. г., я считаю данное мной благословение этому Собору ошибкой своей ввиду того, что этот Собор стал на путь политический и контрреволюционный» (157, с. 198).

Митрополит Антоний поначалу решил исполнить волю высшей церковной власти и подчиниться указу Патриарха, но в его окружении этому многие воспротивились. Вновь владыка оказался перед серьезнейшим выбором в своей жизни… и сделал его, по нашему мнению, неверно. 2 сентября 1922 года в тех же Сремски-Карловцах собрался новый Собор Русской Церкви за границей, на котором было решено ВЦУЗ распустить, но вместо него создать возглавляемый митрополитом Антонием Священный Архиерейский Синод РПЦЗ (Русской Православной Церкви за границей). Таким образом, была фактически нарушена воля законного главы Русской Православной Церкви (в новом указе от 10 ноября 1923 года подтвердившего свое решение от мая 1922 года), под иным названием сохранен незаконный церковный центр, что открыло путь к церковному расколу.

Сознавал ли это владыка Антоний? Конечно. Правда, положение его, не столь трагическое, как у Патриарха Тихона, было все же крайне тяжелым. С одной стороны, он был убежден в необходимости продолжения борьбы против богоборческой Советской власти, в невозможности никаких соглашений с этой властью, и в этом его поддерживало большинство русской эмиграции. С другой стороны, он долго не мог решиться выйти из канонического подчинения главе Церкви, разорвать связь с Матерью-Церковью из-за того, что она оказалась под гнетом большевистской власти… но решился. Похоже, он забыл завет покойного владыки Михаила (Грибановского) «не поддаваться горячности», забыл и сказанные им самим осенью 1917 года новоизбранному Патриарху слова о важности «смирения» и «забвения своей личности» ради следования воле Божией. Митрополит Вениамин (Федченков) вспоминал, как в те дни митрополит Антоний при встрече в карловацком патриаршем саду «обратился осторожно