Империя. Настоящее и будущее. Книга 3 - Константин В. Малофеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В новой эсхатологии трансгуманистов мир ожидает достижение «точки сингулярности», где суперинтеллект и техносфера якобы будут устроены настолько сложно, что их развитие станет спонтанным и неуправляемым для человека. Миф о высвободившихся из-под власти роботах и компьютерных системах напористо продвигается Голливудом в фильмах и сериалах, а существование интернета приводится как подтверждение скорого возникновения «Всемирного мозга».
Все построения относительно «искусственного интеллекта» являются сознательным пропагандистским обманом Ханаана. Науке в полной мере неизвестно, как работают человеческий мозг и интеллект. «Я объявляю, что искусственный интеллект мертв, – заявил ведущий американский теоретик Роджер Шенк. – Научную область создания искусственного интеллекта следует переименовать в «попытки заставить компьютеры делать реально крутые вещи… Шахматный компьютер – это неплохо, но он ничего не расскажет вам о том, что человек думает. И он никогда не захочет внезапно научиться играть в новую игру, лишь потому, что шахматы ему надоели»[276].
Компьютерная программа любой сложности может действовать только в соответствии с алгоритмом, который заложил в нее программист. В Интернете нет ничего, кроме того, что туда загрузили люди. Пропагандистам трансгуманизма это хорошо известно. Миф о сингулярности нужен программистам нового ханаанского мирового порядка для того, чтобы выдавать свою пропаганду за решения непогрешимого «супермозга».
Продвигаемые трансгуманистами проекты цифровизации, чипизации, «биохакинга», электронных паспортов и электронных денег в своей совокупности оказываются реализацией претензий Ханаана на тотальный контроль за человеком. Цифровой Ханаан стремится достичь своей идеальной формы – полностью оторваться от государства. Даже такое государство, как США, созданное кальвинистами и масонами, опасно для олигархов, поскольку требует от них постоянно держать под контролем политическое руководство в Вашингтоне. В противном случае любой президент может стать угрозой для ФРС и выстроенного ей долларового Ханаана, примерами чего в XX веке стали Рузвельт и Кеннеди, а в XXI веке – Трамп.
Переход в виртуальную реальность, где вся полнота власти принадлежит интернет-ТНК, сделает положение олигархов незыблемым. Легализацией этой системы призваны были стать Трансокеанское и Трансатлантическое торговые соглашения, которые изо всех сил под конец срока Обамы пытались протащить стоявшие за ним олигархи-ханаанейцы. Эти соглашения уравняли бы в правах суверенные страны и ТНК. Но на пути нового ханаанского миропорядка встала пробудившаяся Россия, почти уничтоженная Империя.
Путин. Восстание России
Несмотря на то что Ельцин был абсолютной американской марионеткой, русский народ, униженный в 90-е годы, жил надеждой на неизбежный реванш. Запад же стремился предотвратить этот реванш и расчленить Российскую Федерацию по примеру СССР и Югославии.
Наличие у России ядерного арсенала не позволяло Западу действовать силой, как это было в Югославии. Поэтому он поддерживал деньгами и инструкторами сепаратистов на окраинах РФ. Фактическое поражение федеральных войск в первой чеченской войне в 1996 году продемонстрировало провинциям слабость Москвы. О своей независимости объявила не только Чечня, но и Татарстан и Якутия. Они провозгласили свой «государственный суверенитет» и дошли до введения «въездных виз» для допуска на свою территорию. Сепаратистская кампания велась даже в центре России – на Урале.
Воодушевленные результатами первой чеченской войны и поддержкой из-за рубежа 7 августа 1999 года боевики-ваххабиты под началом Шамиля Басаева и саудовского террориста Хаттаба вторглись на территорию Дагестана. Они объявили о том, что Дагестан, так же как и «Ичкерия», отделяется от России. Два дня спустя после начала агрессии Ельцин назначил председателя ФСБ Владимира Путина главой правительства и объявил своим преемником, возложив на него ответственность за ведение войны. А через четыре месяца, под новый 2000 год, Ельцин ушел в отставку, оставив своему преемнику воюющую страну с центральной властью, утратившей всякий авторитет. Рейтинг доверия Ельцина на момент отставки (по опросу ФОМ от 29.12.1999) составлял мизерные 4 %.
Страна после 1998 года была фактическим банкротом. Дефолт по ГКО привел к девальвации рубля более чем в три раза. Регионы-доноры, которые содержали федеральный бюджет, попытались взять власть в свои руки. Была создана партия «Отечество – Вся Россия», во главе которой встали авторитетные мэр Москвы Юрий Лужков и глава Татарстана Минтимер Шаймиев, призвавшие к лидерству популярного политика Евгения Примакова, занимавшего в 1998–1999 годах пост премьер-министра. Всего вокруг новой партии сплотились 45 губернаторов. Однако победа «региональных баронов», в числе которых было немало тех, кто проводил откровенно сепаратистскую политику, несла новые риски.
Причины своей досрочной отставки Ельцин изложил в мемуарах: «Я почувствовал, как растет в обществе потребность в каком-то новом качестве государства, в некоем стабильном стержне, который укрепит всю политическую конструкцию власти. Потребность в интеллигентном, демократичном, по новому думающем, но и по военному твердом человеке… Такой человек действительно появился – я, конечно, говорю о Путине»[277].
Владимир Путин был выходцем из КГБ. Но в отличие от руководства спецслужбы, приведшего Советский Союз к перестройке и коллапсу, в отличие от Юрия Андропова, Филиппа Бобкова, Владимира Крючкова и Олега Калугина, это был рядовой офицер разведки. Он вырос на фильмах о разведчиках, «бойцах невидимого фронта», которым в одиночку удавалось повернуть ход истории. Путин вспоминает: «Книги и фильмы типа „Щит и меч” сделали свое дело. Больше всего меня поражало, как малыми силами, буквально силами одного человека, можно достичь того, чего не могли сделать целые армии. Один разведчик решал судьбы тысяч людей. Так, во всяком случае, я это понимал… Я свой выбор сделал»[278]. Конечно, о конвергенции с Западом и сдаче в плен капиталистам в этих фильмах ничего не говорилось.
Путин служил в разведке в Восточной Германии, на передовом рубеже холодной войны, и стал одним из первых свидетелей результатов проводившейся Горбачевым разрушительной политики. Особенно заметный след в его памяти оставили массовые беспорядки в Дрездене в декабре 1989 года: «Люди собрались и вокруг нашего здания. Ладно, немцы разгромили свое управление МГБ. Это их внутреннее дело. Но мы-то уже не их внутреннее дело. Угроза была серьезная. А у нас там документы. Никто не шелохнулся, чтобы нас защитить. Мы были готовы сделать это сами, в рамках договоренностей между нашими ведомствами и государствами. И свою готовность нам пришлось продемонстрировать… Через некоторое время, когда толпа снова осмелела, я вышел к людям и спросил, чего они хотят. Я им объяснил, что здесь советская военная организация… Люди были настроены агрессивно. Я позвонил в нашу группу войск и объяснил ситуацию. А мне говорят: „Ничего не можем сделать без распоряжения из Москвы. А Москва молчит”. Потом, через несколько часов, наши военные все же приехали. И толпа разошлась. Но вот это „Москва молчит”… У меня тогда возникло ощущение, что страны больше нет. Стало ясно, что Союз болен. И это смертельная, неизлечимая болезнь под названием паралич. Паралич власти»[279]. Такого паралича власти Путин, встав во главе государства, допускать был не намерен и не допустил.
В.В. Путин с российскими военнослужащими
