Неизбежная могила (ЛП) - Гэлбрейт Роберт

После пересортировки групп день продолжился так же, как и все предыдущие. Робин и остальным членам Огненной группы предстояло выполнить большое количество заданий, которые предусматривали как физический труд, так и духовное обучение. После того, как они покормили свиней и подложили свежей соломы в куриные гнезда, их отправили на третью лекцию по церковным доктринам, которую проводил Тайо Уэйс, следом провели сеанс пения мантр в храме, во время которого Робин, уже уставшая, вошла в приятное, похожее на транс состояние, которое осталось с ней вместе с ощущением улучшившегося самочувствия. Теперь она могла декламировать «Лока Самаста Сукхино Бхаванту» без необходимости сверяться с текстом и контролировать произношение.

Сразу после посещения храма их отвели в новую ремесленную мастерскую.

— Огненная группа призвана на службу, — сказала Бекка Пёрбрайт, когда они вошли в помещение чуть большего размера, чем то, в котором изготавливались игрушечные черепашки. Стены были увешаны всевозможными плетеными соломенными поделками: звездами, крестами, сердцами, спиралями и фигурками, многие из которых были украшены лентами. В дальнем углу комнаты двое членов церкви — Робин узнала женщину, стоявшую у стойки регистрации новичков, и беременную Ван — работали над большой соломенной скульптурой. На длинном центральном столе, перед каждым стулом, также лежали охапки соломы. Во главе стола стояла Мазу Уэйс в своем длинном оранжевом одеянии, с перламутровой рыбкой на шее, держа в руках книгу в кожаном переплете.

— Ни-хао, — сказала она, жестом приглашая Огненную группу занять свои места.

За столом сейчас находилось меньше постоянных членов церкви, чем на занятии по изготовлению черепах. Среди них была девочка-подросток с длинными, тонкими мышиного цвета волосами и большими голубыми глазами, которую Робин уже успела заметить. Робин намеренно выбрала место рядом с ней.

— Как вы знаете, — сказала Мазу, — мы продаем наши изделия ручной работы, чтобы собрать средства для благотворительных проектов церкви. У нас на ферме Чапмена есть давняя традиция изготовления соломенных поделок, и специально для этой цели мы сами высушиваем солому. Сегодня вы будете плести простые соломенные косички, — сказала Мазу, подходя к стене и указывая на плоское соломенное изделие: заплетенную косу с торчащими к низу веером колосьями пшеницы. — Постоянные члены церкви помогут вам в этом, и как только у вас начнет получаться, я зачитаю вам сегодняшний урок.

— Привет, — сказала Робин девочке-подростку рядом с ней, когда Мазу начала листать книгу. — Я Ровена.

— Я Л-Л-Линь, — запинаясь, произнесла девушка.

Робин сразу поняла, что девушка, должно быть, дочь Дейрдре Доэрти, которая (если верить Кевину Пёрбрайту) стала жертвой изнасилования Джонатана Уэйса.

— Похоже, это сложно, — сказала Робин, наблюдая, как тонкие пальцы Линь перебирают колосья.

— В-в-вовсе нет, — ответила Линь.

Робин заметила, что Мазу раздраженно оторвалась от своей книги при звуке голоса Линь. Хотя девушка не смотрела на Мазу, Робин была уверена, что та заметила ее реакцию, потому что без слов начала показывать Робин, что делать. Робин вспомнила, что Кевин Пёрбрайт написал в своем электронном письме сэру Колину, как Мазу с детства насмехалась над Линь из-за ее заикания.

Как только все усердно принялись за работу, Мазу произнесла:

— Этим утром я собираюсь поговорить с вами о Золотом пророке, чья жизнь была прекрасным уроком. Мантра Золотого пророка гласит: «Я живу, чтобы любить и отдавать». Следующие слова были написаны самим Папой Джеем.

Она опустила взгляд на открытую в своих руках книгу, и только теперь Робин прочитала напечатанное на корешке сусальным золотом: «Ответ» Джонатана Уэйса.

— Жила-была мирская, материалистичная женщина, которая вышла замуж с единственной целью прожить то, что в мире-пузыре считается полноценной, успешной жизнью...

— Нам разрешено задавать вопросы? — прервал ее Амандип Сингх.

Робин сразу почувствовала напряжение среди постоянных членов церкви.

— Обычно я отвечаю на вопросы в конце чтения, — холодно сказала Мазу. — Ты собирался спросить, что такое «мир-пузырь»?

— Да, — произнес Амандип.

— Сейчас все станет ясно, — сказала Мазу с натянутой, холодной улыбкой. Вернувшись к книге, она продолжила чтение.

— Иногда мы называем материалистический мир «миром-пузырем», потому что его обитатели живут внутри пузыря, управляемого потребителями, одержимых статусом и насыщением эго. Обладание — ключевое слово для мира-пузыря: обладание вещами и чувство собственничества по отношению к другим человеческим существам, которые сведены к статусу живой собственности. Тех, кого можно увидеть за яркими, разноцветными стенками пузыря, считают странными, введенными в заблуждение — даже сумасшедшими. И все же стенки мира-пузыря хрупки. Достаточно одного проблеска Истины, чтобы они лопнули, именно это и произошло с Маргарет Кэткарт-Брайс.

— Она была богатой женщиной, тщеславной и эгоистичной. Врачи прооперировали ее тело, чтобы больше подражать молодежи, столь почитаемой в мире-пузыре, живущем в ужасе перед смертью и разложением. У нее по собственному желанию не было детей из страха, что это испортит ее идеальную фигуру, и она накопила огромное богатство, не отдавая ни пенни, довольствуясь материальной легкостью, которой из-за ее атрибутов завидовали другие обитатели пузыря.

Под молчаливым руководством Линь Робин аккуратно складывала полые соломинки. Краем глаза она увидела, как беременная Ван массирует одну сторону своего раздутого живота.

— Болезнь Маргарет была вызвана ложным «я», — читала Мазу.  — Это то «я», которое жаждет внешнего одобрения. В течение долгого времени духовное «я» было запущенным и заброшенным. Ее пробуждение наступило после смерти мужа в результате того, что мир называет случайностью, но что Всемирная гуманитарная церковь признает частью вечного замысла.

— Маргарет пришла послушать одно из моих выступлений. Позже она сказала мне, что пришла туда, потому что ей больше нечем было заняться. Конечно, я прекрасно понимал, что люди часто посещали мои встречи исключительно для того, чтобы поговорить о чем-то новом на модных званых обедах. И все же я никогда не презирал компанию богатых. Это само по себе является формой предубеждения. Все суждения, основанные на богатстве человека,  — это мышление пузыря.

— Так что я выступил на ужине, где присутствующие кивали и улыбались. Не было никаких сомнений, что в конце вечера в поддержку нашей благотворительной деятельности кто-нибудь выпишет мне чек. Это обошлось бы им недорого и, возможно, дало бы ощущение собственной добродетели.

— Но, когда я увидел устремленный на меня взгляд Маргарет, я понял, что она была из тех, кого я иногда называю «сомнамбулой»: человеком, обладающим огромными непробужденными духовными способностями. Я торопливо закончил свою речь, горя желанием поговорить с этой женщиной. Подошел к ней в конце нашего разговора и несколькими короткими фразами сказал, что влюбился настолько глубоко, как никогда в своей жизни.

Робин была далеко не единственным человеком, который взглянул на Мазу при этих словах.

— Некоторые будут шокированы, услышав, как я говорю о любви. Маргарет было семьдесят два года, но, когда встречаются два благодетельных духа, так называемая физическая реальность становится неуместной. Я мгновенно полюбил Маргарет, потому что ее истинное «я» взывало ко мне из-за похожего на маску лица, умоляя об освобождении. Я уже прошел существенную духовную подготовку, чтобы видеть это с ясностью, недоступной невооруженному взгляду. Красота плоти всегда увядает, тогда как красота духа вечна и неизменна…

Дверь мастерской открылась. Мазу подняла голову. Вошел Цзян Уэйс, приземистый и угрюмый в своем оранжевом спортивном костюме. При виде Мазу правый глаз мужчины начал подергиваться, и он поспешно прикрыл его.

— Доктор Чжоу хочет видеть Ровену Эллис, — пробормотал он.

— Это я, — Робин подняла руку.