Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2 - Гэв Торп

Осколки картечи снова взрыли землю, вырывая куски дерна и пожухлой травы, засвистели над головами всадников, наполняя воздух густой пылью. Разглядеть что-то уже на расстоянии нескольких шагов — представлялось практически невозможным. Взрыхленная снарядами почва превратилась в смертельную ловушку для испуганных и уставших лошадей. Несколько осколков попали в цель, разбивая стройность рядов. Всадники и лошади падали на землю, раненые бились под копытами испуганных коней, щедро окрашивая землю своей кровью. Крики боли и ужаса огласили поле боя, усиливая и без того невообразимую неразбериху, охватившую отряд.

— Послушайте, сэр! Еще не поздно повернуть назад! В этом нет ничего постыдного! — Форстер буквально умолял командира внять голосу разума. К несчастью, здравый смысл у графа начисто отсутствовал: Игнатиц продолжал носиться в голове колонны, размахивая мечом и призывая своих солдат к стойкости:

— Держать строй…! Держать строй…!

— Сэр, мы на слишком открытом месте! Это безумие! Выньте, наконец, свою голову из задницы и примите здравое решение, хотя бы раз в жизни!

— Пошел к черту, мальчишка! Мы атакуем!!! — проревел в ответ граф.

Новый пушечный залп обрушился на отряд, ударив откуда-то спереди и слева. Он оказался гораздо более точным и смертоносным, чем первые. Картечь косила людей и лошадей, словно чудовищная железная коса, внося страшное опустошение в ряды стирландцев.

Густой едкий дым поднимался от сухой травы, подожженной падающими снарядами. В воздухе воняло обгорелой плотью. Отчаянно кричали раненые. Лошади испуганно метались, не слушая своих седоков. Многие из напуганных животных попадали в ямы от разорвавшихся снарядов, падали, ломая ноги и придавливая седоков. Те из всадников, которым посчастливилось уцелеть в этом кошмаре, были полностью дезорганизованы и растеряны.

Несмотря на ужасающий разгром, нанесенный первыми ударами неприятельской артиллерии, это был всего лишь пролог, к той массовой резне, которая последовала через несколько мгновений.

Шлагенер натянул поводья, отчаянно пытаясь усмирить своего коня. Будучи почти во главе отряда, он прекрасно видел позиции, где располагались батареи талабекландцев: основная часть орудий была сосредоточена на вершине Ферликских Холмов, небольшие батареи спускались вниз по склонам справа и слева.

Юноша сплюнул и грязно выругался. Игнатиц оказался еще большим идиотом, чем Ягер. Как он мог не принять во внимание, что талабекландцы разместят пушки на господствующих склонах, чтобы взять под перекрестный огонь любого, вторгшегося в долину?

Эта попытка штурма изначально была сущим безумием. Форстеру удалось, наконец, справится с лошадью — он развернулся и бросил быстрый оценивающий взгляд на расстроенные порядки отряда: еще один залп полностью разрушит подобие строя, еще сохранявшееся до этой минуты, сделав стирландцев беспомощными мишенями для вражеских стрелков. Теперь, даже граф видел, что он совершил ужасную ошибку — только, он был слишком упрям, чтобы скомандовать отступление.

Шлагенер с ужасом увидел, как Игнатиц вытянул вперед руку, указывая мечом на окутанный клубами порохового дыма, усеянный вспышками орудийных залпов, ревущий и грохочущий гребень холма:

— Вперед!!! В атаку!!! — перекрикивая шум канонады, зычно выкрикнул граф. Услышав призыв своего командира, оставшиеся в строю всадники направили своих лошадей вперед — прямо в дышащую огнем адскую бездну.

В следующее мгновение, осколки картечи изрешетили всадника, находившегося непосредственно рядом с Форстером, разнеся его голову, словно пустую тыкву, забрызгав кровью мундир и лицо Шлагенера. Юноша с трудом удержал своего коня, испуганно вставшего на дыбы. Стерев с лица кровь товарища, молодой человек пришпорил жеребца и направил его вперед, заставляя перепрыгивать через распростертые на земле тела мертвых и раненых. Справа снова рявкнули пушки, потом еще и еще: сопровождаясь отчаянными криками искалеченных людей и лошадей, очередной залп смел часть правого фланга наступающего отряда.

Тем не менее, не смотря на ужасающие потери, стирландцы продолжали продвигаться вперед, приближаясь к позициям, занятым талабекландцами на вершине холма: к изрыгающим огонь и смертельный дождь свинца пушечным батареям и цепям стрелков.

Внезапно, в грохоте пушечной канонады послышался еще один звук — сердце Форстера болезненно сжалось. Сухой треск мушкетов, напоминающий треск веток, сгорающих на костре, добавился в какофонию сражения. Одна за другой пули находили свою цель, сбрасывая на землю кавалеристов и калеча их лошадей.

В густой мгле, затянувшей поле сражения, молодой человек потерял из виду графа и остальных офицеров. День превратился в ночь: пороховой дым, пыль и пар, вперемешку с кровью, затмили неяркое осеннее солнце. Форстер скакал вперед, пытаясь ориентироваться по звукам боя — залпам орудий, треску мушкетов, топоту копыт и отдаленным выкрикам товарищей. Юноша даже не понял, что произошло — какая-то неведомая сила неожиданно выбросила его из седла, и, Форстер оказался распростертым на перепаханной снарядами и пропахшей гарью земле.

Был ли он ранен или его конь наткнулся на какую-то рытвину — в первый момент, оглушенный Шлагенер не мог ничего сказать с абсолютной уверенностью. Он услышал лишь отдаленное ржание, а затем, наступила удивительная оглушающая тишина. Молодой человек с трудом поднялся на ноги и достал свой палаш из ножен. Пошатываясь, юноша побрел вперед: его голова кружилась, ноги заплетались, глаза разъедал едкий пороховой дым. Шум битвы раздавался где-то спереди и по сторонам — в густом дыму дальше вытянутой руки ничего нельзя было рассмотреть. Время от времени Форстер слышал в отдалении стук копыт, однако, он быстро пропадал вдали, прежде чем Шлагенер успевал заметить или окликнуть всадников.

Удивительно знакомый звук вклинился в шум битвы — молодой человек услышал, как сталь бьется о сталь. Это могло означать лишь одно — кавалерия Стирланда достигла, все-таки, укреплений врага и, вступила в рукопашную!

Задыхаясь в клубах черного порохового дыма, Форстер побрел на звон стали, надеясь, что успеет соединиться с остатками своего отряда до того, как будет обнаружен врагами. Однако желание юноши оказалось тщетным — не успев пройти и пары десятков шагов, он столкнулся с могучим талабекландским кавалеристом, выросшим из клубов дыма справа от Шлагенера. Обнажив огромный меч, всадник пришпорил лошадь, направив ее прямо на Форстера с твердым намерением убить оставшегося в одиночестве стирландца. Перехватив свой палаш обеими руками, юноша слегка пригнулся и уперся обоими ногами в землю, готовясь встретить атаку. Сдерживая дыхание, чтобы рвущаяся наружу паника не захлестнула его, Форстер напряженно следил за приближающимся талабекландцем. Лишь в самый последний момент, когда оружие всадника уже, казалось, должно было раскроить ему голову, молодой человек резко отпрянул в сторону, с силой рубанув своим мечом лошадь противника. Нанесенный удар распорол бок несчастному животному — кровь и внутренности хлынули наружу, окрашивая в алый цвет пожухлую траву. Дико заржав от невыносимой боли, огромный черный жеребец успел сделать еще несколько шагов перед тем, как упасть на землю — в десяти футах позади юноши.