Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2 - Гэв Торп

Гонец оказался молодым угрюмым парнем. Короткие светлые волосы топорщились непослушным ежиком, подбородок покрывала короткая щетина, глубоко посаженные серые глаза глядели холодно и твердо. Сунув руку в подседельную сумку, он вынул запечатанный пакет и небрежно швырнул его Форстеру:

— Вы выдвигаетесь на фронт, — процедил посыльный сквозь зубы, разворачивая коня, чтобы отправиться в обратный путь.

— Подождите! — воскликнул Шлагенер, сорвав с пакета сургучную печать и быстро пробежав глазами содержание приказа: помимо распоряжения о передислокации он не содержал никаких дополнительных разъяснений.

Зная, что оставшиеся товарищи признают его лидерство, Форстер поднялся на ноги и направился к всаднику. Подойдя к гонцу вплотную, Шлагенер понизил голос так, чтобы никто не мог услышать ноток сомнения, звучавших в его словах:

— Кавалерия должна немедленно выдвинуться вперед, чтобы помешать неприятелю отвести орудия прочь, — медленно начал зачитывать текст приказа Форстер. — Кавалерия талабекландцев слева от вас. Немедленно.

— Какие орудия? Где? — обращаясь к гонцу, удивленно спросил Шлагенер.

— Ну, и как Вас понимать? — насмешливо бросил ему посланник. — Вон там, ваш враг, — отвернувшись от Форстера, всадник пренебрежительно ткнул правой рукой на север, в направлении расстилающейся у подножия холмов долины. — Не заставляйте считать Вас трусом! Сражайтесь за своего господина и не задавайте лишних вопросов!

С этими словами гонец пришпорил коня и помчался прочь.

— Наконец-то мы сможем показать, на что способны! — Дитрих Ягер радостно потряс сжатыми кулаками. — Длительное бездействие способно разложить даже самых дисциплинированных солдат. Лучше быть в самом центре событий. Слава, мой юный друг — вот то, ради чего стоит сражаться! Слава победителя!

Шлагенер хмуро стоял рядом, нисколько не разделяя самоубийственный энтузиазм своего командира. Он с трудом сдерживался, чтобы не наговорить каких-нибудь необдуманных резкостей своему командиру: пренебрежение, с которым командование отнеслось к его жизни и, жизням его товарищей — возмутило Форстера.

Шлагенер слушал Ягера, опершись руками на стол, на котором была разложена карта военных действий. Возле Дитриха хлопотал его денщик, тщательно начищая сапоги этого напыщенного хлыща, пытаясь придать им безупречный вид. Гнев закипал в груди Форстера — желание забить слова Ягера обратно в глотку этому тупому придурку так, чтобы он подавился ими, становилось почти непреодолимым. Нет в массовых убийствах никакой славы — только боль, кровь и смерть. Чем дольше Шлагенер служил под началом командиров, подобных Дитриху Ягеру, тем большее отвращение внушали ему их взгляды на войну, устаревшие понятия о воинском долге, славе и чести.

— Теперь-то мы покажем этой вонючей пехоте, на что способна кавалерия, — продолжал захлебываться от восторга надменный глупец. — Сыграем с ними одну из наших милых шуток!

Хотевший было ответить Форстер, прикусил язык. Прекрасно понимая всю глупость отданных приказов, он не менее хорошо знал своего командира: мнение окружающих, если оно не совпадало с его собственными соображениями, не заботило Дитриха Ягера ни на йоту.

Шлагенер продолжал внимательно изучать разложенную на столе карту: их части были разбросаны в абсолютном беспорядке, а распоряжения, отдаваемые вышестоящим командованием — были попросту самоубийственными. Форстер оторвался от созерцания диспозиции предстоящего сражения и взглянул прямо в глаза Дитриху Ягеру:

— Покажем им что, сэр? Что мы не ценим жизнь наших солдат? Что же, мы, безусловно, сможем им это продемонстрировать! Сэр, Вы ведь не хуже меня знаете, что никакая кавалерия не преодолеет укрепленные артиллерийскими орудиями огневые позиции. Даже нескольких пушек и одной линии стрелков достаточно, чтобы остановить наступающую конную лавину.

— Ерунда, — нетерпеливо бросил Ягер, вставая из-за стола. — Ты ноешь и жалуешься, словно старая бабка. Только представь себе нашу смертоносную атаку! Это будет грандиозное зрелище!

— Я представил, сэр. Это будет бойня! Под огнем артиллерии лошади начнут паниковать, и мы окажемся отрезанными от основных сил. Я уже не говорю о том, что наш левый фланг крайне слаб, сэр.

Ягер требовательно щелкнул пальцами: безупречно вышколенный денщик мгновенно возник за спиной своего хозяина, держа в руках бокал, наполненный густым темно-красным вином. Поставив его перед офицером, слуга также беззвучно растворился в тени в дальнем углу палатки.

— Что за слабость?! — шутливо бросил Ягер, неторопливо прохаживаясь вдоль стола и наслаждаясь изысканным вкусом дорогого вина. — О чем ты, Форстер?! Если тебе нужно больше лошадей — я постараюсь обеспечить тебя ими!

— Я не просил лошадей, сэр, — буркнул в ответ Шлагенер.

Притворно вздохнув, Ягер поднял глаза к небу, словно умоляя Зигмара вмешаться в их спор:

— Знаешь что? Ты самый дерзкий сукин сын, которого я когда-либо видел! Позволь тебе напомнить, что ты младший офицер! Мой младший офицер! А теперь, я хотел бы знать, где граф Игнатиц?

Продолжая потягивать вино из бокала, Ягер бросил взгляд на своего денщика:

— Черт, оно, действительно, чудесно, Фридрих! Откуда мы берем его?

— Сэр, позвольте заметить…, - снова вклинился в разговор Шлагенер.

Ягер, расплескав вино, в раздражении поставил свой кубок на стол: ярко-красные капли брызнули на карту, по удивительному совпадению отметив ту самую долину, которой вскоре предстояло стать местом кровавой бойни, если идиотам, по какому-то нелепому недосмотру сбежавшим из психушки, все-таки удастся довести свой замысел до конца.

— Боже мой, Форстер! Когда же это, наконец, кончится?!

— Командир, как Вы знаете, кавалерийские лошади — это, в основном, либо мерины, либо кобылы, — Шлагенер старался говорить медленно и осторожно, тщательно подчеркивая каждое сказанное слово, как будто, он разговаривал с младенцем. — Наши лошади — это кобылы и, у наших кобыл — течка.

Ягер, расхохотавшись, хлопнул ладонью по лицу: — Прекрасно Форстер! Таким образом, мы сможем обеспечить себе еще один эскадрон!

Говорить серьезно с этим глупцом было абсолютно бессмысленно!

— Сила нашего плана в быстроте и неожиданности, — мелодраматически заявил вошедший в палатку Дитриха Ягера граф Игнатиц. — Запомните мои слова, ребята, мы оседлаем их прежде, чем они успеют сделать хоть один выстрел! Какой, спрашивается, в этом случае, толк от их пушек, а?!