Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2 - Гэв Торп

Придя в себя, Морой бросился на вампира только для того, чтобы оказаться отброшенным на землю могучим ударом боевого молота. Он упал ничком, оглушенный и беспомощный, удивляясь тому, что, кажется, был все еще жив.

Йерек бесформенной глыбой возвышался над охотником, молча наблюдая, как человек делает слабые попытки подняться на ноги.

Оставшиеся последователи охотников за ведьмами оцепенело наблюдали за этой короткой схваткой, пораженные мощью бессмертного чудовища. Факелы шипели и мигали, с трудом борясь с непогодой. Рассыпавшиеся искры пламени закручивались в огненные спирали, уносимые ветром куда-то в кромешную тьму. Никто из потрясенных горожан не предпринимал попыток прийти на помощь Морою: примитивное оружие безвольно висело в их дрожащих руках. Страх — первобытный животный ужас — поселился в людях, отнимая волю и лишая способности к борьбе.

— Не заставляй меня убивать тебя, человек, — жестко бросил Крюгер охотнику. — В отличие от других, мне подобных, я не испытываю влечения к крови. Я же говорил тебе, что у меня есть дела, которые я должен довести до конца. Если ты попробуешь остановить меня — я убью тебя. Как только я завершу их, клянусь — я вернусь и, ты сможешь забрать мою жизнь. Не волнуйся. У тебя есть мое слово — слово Белого Волка Ульрика.

— Твое слово, — Морой презрительно сплюнул, потирая разбитый и окровавленный подбородок. — Ты убил моего друга и ожидаешь, что я позволю тебе уйти, поверив на слово?

— Нет, я думаю, что ты пойдешь за мной и найдешь свою смерть. Послушай, человек… У меня на руках много невинно пролитой крови. Я не хочу добавлять еще и твою, — Йерек повернулся спиной к охотнику, словно, приглашая того испытать судьбу еще раз.

— Ты просто проклятый выродок! — в бессильной ярости воскликнул охотник. — Клянусь, я буду преследовать тебя, кровопийца! Преследовать — пока не уничтожу!

Впрочем, клятва прозвучала несколько неубедительно, даже для самого Мороя.

Ни один из потенциальных убийц, пришедших в лагерь Стриган чтобы покончить с вампиром, не встал на пути Белого Волка, бесшумно растворившегося в ночном мраке.

Скеллан с интересом рассматривал необычную птицу. Это был не ворон и не ворона — какая-то отталкивающая помесь птицы, летучей мыши и осы, с ржаво-красным телом, четырьмя маленькими лапками, снабженными на концах острыми коготками, и, длинным хоботком. На древнем языке это существо носило название «сова», однако, Скеллан считал, что ему больше подходило современное — на Рейкшпиле — «ночная ведьма». Вампир всегда чувствовал себя несколько неуютно в присутствии такого неестественного создания, однако Маннфред, кажется, взял за правило использовать для связи именно это существо.

— Ну, как наши дела?

— Ламия, про которую я говорил, согласилась помочь устроить встречу с их госпожой.

— Отлично! Хорошая работа, друг мой. Я прибуду в город в течение недели.

— Не знаю, разумно ли это… В последнее время в городе что-то происходит — я чувствую нависшее напряжение, готовое в любой момент вырваться наружу. Люди чем-то обеспокоены. Надеюсь, что это всего лишь подготовка к очередной политической интриге, одна из которых, когда-нибудь, разорвет эту дряхлеющую Империю на части. Тем не менее, думаю, нам стоит соблюдать осторожность. Если ты твердо настроен на встречу с Ламией, советую использовать катакомбы. Это лучший способ незаметного передвижения. К тому же, в Старом Городе есть тайная пристань, ведущая прямо в подземелье.

— Что же, звучит разумно, — задумчиво согласился Маннфред.

— Кроме того, нам следует с оглядкой относиться к этим Ламиям. Я не доверяю им. Они лживы и двуличны и, торгуют информацией, чтобы добиться влияния. Я не поручусь, что они не сдадут тебя Зигмаритам, чтобы те и дальше закрывали глаза на их присутствие в городе. В Нульне полно дураков, готовых есть из их рук, в то время как Ламии кормятся на шеях этих недоумков!

— Мне жаль тех глупцов, которые рискнут стать на моем пути! — голос Маннфреда был ровен и бесстрастен. Тем не менее, скрытое предупреждение, чувствовавшееся в его словах, прозвучало от этого еще более угрожающе.

— Все же, чем меньше им будет известно о твоих передвижениях — тем лучше.

— Хорошо, я последую твоему совету, мой друг. Однако, я чувствую, что тебя беспокоит что-то еще, не так ли? — уродливое создание вытянуло шею, с любопытством уставившись на Скеллана.

— Прошлой ночью случился какой-то переполох: караван Стриган был сожжен, сами они — изгнаны из города. Возможно, кто-то убедил горожан, что они давали мне приют.

— Люди знают, что ты в городе?

Ну… не совсем так… Проклятый охотник на ведьм всадил в меня серебряный болт из своего арбалета. Думаю, что он теперь ищет меня.

— Это… неприятное известие, — в голосе Маннфреда послышалось разочарование. — Как ты собираешься решать эту проблему?

— Хм, я намерен вздернуть его на каком-нибудь суку… мертвого, разумеется.

— Отлично! Надеюсь, ты разберешься с этой маленькой неприятностью до моего появления в городе!

Морой был опустошен настолько, что у него не было сил даже оплакивать смерть своего друга.

Могила Арминия напоминала ему черную открытую рану на земной поверхности, покрытой белым снежным саваном. Зима вступила в свои права.

Гроб, в котором покоился Вамбург, был простым, грубо сколоченным ящиком, стоявшим у самого края могилы на веревках, предназначенных для опускания его в земное чрево. Убитый горем Морой никак не мог отвести взгляд от безжизненного тела своего ученика и друга. Его потрясенный разум отказывался принимать тот факт, что его друг — его единственный друг — лежит внутри, ожидая погребения. Зверь, совершивший это — убил Арминия без малейших колебаний, не испытывая ни раскаяния, ни чувства вины за свое чудовищное злодеяние: хладнокровный убийца с каменным сердцем. И он еще обещал вернуться, чтобы принять смерть от рук Мороя! Какая дьявольская насмешка!

Все произошедшее прошлой ночью было каким-то безумным наваждением, этого просто не могло, не должно было случиться! Отпечаток сюрреалистичности, лежавший на последних событиях, вывернул мир охотника на ведьм наизнанку, доводя его до безумия.

Мысли Мороя вернулись к окружающей действительности: старый служитель Морра, одетый в длинный траурный балахон, читал погребальную молитву.

— Мы предаем в твои руки, о милосердный Морр, твоего верного слугу Арминия, нашего дорогого брата, чтобы он мог служить тебе в смерти также, как он делал это при жизни: искренне и непоколебимо. Мы молим тебя защитить душу этого юноши от коварства и злобы тех, кто погасил свет его жизни и вновь зажечь ее в твоем мире, как разгорается костер из почти погасших углей. Пусть его вера служит тебе и в смерти, как он служил при жизни.