Самая страшная книга 2022 - Сергей Владимирович Возный
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
2019
Укроп пришлось выщипывать. Марина долго допытывалась у Олега, зачем ему пинцет для бровей, — он мямлил что-то невразумительное.
— Заноза! — наконец догадалась она.
Он вяло кивнул.
— Дай я! — Она извлекла пинцет из несессера и торжествующе подняла в воздух: ни дать ни взять гладиатор перед решающей битвой.
Олег поморщился. Марина обожала все такое — давить на нем прыщи, расковыривать полузажившие ссадины, прижигать бородавки и ставить ногтями крестики на комариных укусах. Олег смирялся с этим постепенно, с неохотой — но сейчас был совсем иной случай. Укроп на пальцах казался ему чем-то неправильным, постыдным — сравнимым с венболезнью. Он категорически не хотел подпускать к нему Марину.
— Не надо, — простонал он. — Она… в неудобном месте.
— Эмн… — Марина наморщила лоб и задумалась. — Там, что ли? — она кивнула ему на пах.
Он промолчал.
— Ну, Олежка… — рассмеялась Марина. — Ну чего я там не видела? А? Давай, я быстро — и не больно.
— Нет, — твердо сказал он и протянул руку к пинцету. — Нет.
Марина пожала плечами и отдала ему инструмент.
Он думал, что вырвать укроп будет безболезненно — ведь не врос же тот ему под кожу! На деле Олег шипел от боли, смахивал едкие внезапные слезы и нет-нет да и подвывал втихую, радуясь, что у ванной толстая дверь, которая скрывает ненужные звуки. Он подцеплял укроп за мохнатый листик и тянул — осторожно, чтобы не порвать хрупкую зелень. Тянул и тянул — а из него словно вытягивали, наматывая на катушку, нерв. Дергало в подушечке пальца, тоненькой пронзительной болью отзывалось в локте, в плече — и даже в зубах.
Он разложил выдранный укроп на салфетке. Долго смотрел на невероятно длинные — сантиметров двадцать когда-то белого, а теперь багрового, в запекшейся крови, корня — разве такое может быть?
— Олега! — крикнула Марина за дверью. — Все в порядке? Помочь?
Он вздрогнул и смыл салфетку со всем содержимым в унитаз.
1941
В суматохе про Олега все забыли. Даже Митька спохватился, только когда пропылили сандалиями с километр по проселочной дороге. В военное время своих бросать ни в коем случае нельзя, даже если они драчуны и задиры, рассудил Митя. Метнул прощальный взгляд на белокурую Ларискину макушку, мелькнула предательская мысль — стоит ли спасать соперника? Мелькнула и расплылась, как чернила на промокашке, оставив неразборчивое пятно. Бежать вперед до Петра Иваныча и дергать его Митя не решился. Подотстал от нестройной пылящей колонны, припрятал чемодан в канаве, пометил булыжником место и припустил назад к лагерю. Авось успеют догнать таких тихоходов.
Олега в сарае не было. Дверь болталась на одной петле, в прохладной тени висела пыль и тишина.
— Олег! — Митька заметался по лагерю, лихорадочно соображая, куда делся его товарищ. Неужели его все-таки выпустили и он ушел вместе со всеми, где-то в голове колонны, а Митька его не заметил? Вот болван! Надо же было проверить сначала!
— Олег! — Он пробежался от корпуса к корпусу еще раз, плюнул и уже двинулся к воротам, собираясь ускориться, чтобы догнать ребят.
В окне девчачьего корпуса мелькнула тень. Митя притормозил, взбежал на крыльцо и снова громко позвал:
— Олег!
— Да тихо ты, чего разорался! — негромко ответил Олег. Он стоял посреди девчоночьей спальни и пролистывал исписанную тетрадь. — Фу-у, я с Лариской больше в «скамеечку» не играю. У нее и правда — помидор на… — Он не успел договорить, как Митя подлетел к нему и попытался выбить тетрадь из рук. Но Олег увернулся, отвел руку, поднял ее над головой так, что Митя не мог дотянуться — Олег был намного выше него.
— Отдай! — Митя ухватил Олега за майку.
— Тебе зачем? Думаешь, про тебя что-нибудь написано? А вот мы сейчас и посмотрим.
— Ты дурак? Война началась! Ты не слышал? Все ушли, а я за тобой, дураком, вернулся!
— Брешешь! С кем война? — Олег попробовал усмехнуться, но видно было, что он струхнул и, оглядываясь вокруг, начал соображать. — Я думал, вы в поход пошли. — Он опустил руку с тетрадью, и Митя тут же этим воспользовался — резко выхватил ее. — Ах ты врун! Нашел дурачка! — И Олег с яростью набросился на Митю, подмяв его под себя и легко свалив на пол. Они покатились по полу, вцепившись — один в горло, другой в уши противнику.
— Я не вру! Посмотри вокруг! Никаких вещей не осталось!
— А это что? Ларискин дневник! Все взяла, а его оставила? Да еще и припрятала под матрас!
— Просто забыла в суматохе. Тебя же забыли!
Олег внезапно ослабил хватку, поднялся с пола и подал руку Мите.
— А ты навроде как вернулся за мной?
Они стояли друг напротив друга, с налипшим на одежду сором, нахохлившиеся, как два воробья, — и непонятно было, то ли обнимутся сейчас по-братски, то ли снова бросятся в драку.
— А то! Я товарищей не бросаю! Собирай уже свои манатки и пойдем догонять отряд. Если успеем вообще.
2019
— Олега, — позвала Марина во время ужина.
— А? — поднял он голову от планшета.
— Олега, у тебя это. — Она ткнула пальцем себе в десну.
— Что — это? — Он не любил загадки.
— Ну, у тебя зеленая хрень в зубах застряла.
Он опустил глаза в тарелку. На ужин была говяжья печень и макароны. Ничего зеленого.
— Олега, вот тут. — Марина снова показала на себе.
Он вздохнул и начал ковыряться ногтем в зубах.
— Ну, все? — спрашивал он. Жена отрицательно качала головой.
Наконец он плюнул, грохнул вилкой о тарелку — и пошел в ванную.
Между верхними резцами, аккурат в самом центре челюсти, что-то зеленело. И ему даже показалось, что колосилось.
Он размохратил четыре зубочистки, разодрал десну в кровь, обнажил шейку зуба и вздрагивал от простреливающей боли, когда касался ее. Но зеленое и колосящееся не уходило.
— Фу. — Ночью Марина демонстративно отвернулась от него. — Ты не чистил зубы.
— Я чистил, — обиделся он и дыхнул на нее. — Мятная свежесть. Тройная, между прочим.
— У тебя в зубах зелень застряла, как ты чистил? — пробурчала спина Марины.
Жена выключила свет.
1941
Когда Олег
