Что-то не так с Гэлвинами. Идеальная семья, разрушенная безумием - Роберт Колкер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Врачи действовали исходя из предположения – или, скорее, надежды, – что существует некая идеальная комбинация лекарств, способных вернуть Питера в более-менее управляемое состояние. На одном из совещаний в Пуэбло Мими сказала, что, по ее мнению, Питеру лучше всего помогает сочетание лития и флуфеназина, но Дон возразил, что его беспокоит тремор, который появляется от флуфеназина. Врачи предложили Питеру попробовать сочетать литий с другим лекарством под названием тегретол. Питер согласился, хотя врачам он казался по-прежнему раздражительным и даже параноидальным.
Питер сказал лечащему психиатру, что хочет писать книгу о своей жизни. Он говорил, что собирается в Тибет учиться боевым искусствам, что был распят и воскрес и что осенен кровью Христовой. Время от времени Питер принимался громко петь. «Я исцелен. Я здоров», – говорил он в мае 1986 года, оказавшись в Пуэбло в девятый раз. «Святой отец умастил меня и исцелил мое тело… Я верю, что, когда тебя умащают маслами, наступает покаяние и ты исцеляешься без медикаментов».
Через два месяца, в июле, он явился на прием с Библией в руке, хвастаясь, что накануне вечером обратил в христианство нескольких пациентов. Кроме того, Питер сказал, что понимает, что болен и что литий не дает ему становиться «слишком энергичным, работать по двадцать четыре часа на трех других моих работах». Без лития, по его словам, «пульс чересчур высокий».
Примерно в этот же период Питер прошел обследование, в ходе которого удалось узнать от него нечто новое, о чем он не говорил раньше. Начал Питер, по своему обыкновению, с дерзостей. На вопрос о семейном положении он ответил: «Я в разводе с Соединенными Штатами». На вопрос, проходил ли он какое-то профессиональное обучение, сказал: «Я же в Федерации состою», намекая на старую работу отца. На вопрос о наличии аллергий сообщил про литий и флуфеназин.
Затем последовали стандартные вопросы психиатров.
– Вам случалось слышать голоса?
– Голос Бога. Он велит соблюдать заповеди и любить ближних.
– Вас посещали мысли о самоубийстве?
– Ага, и попадись мне нож или ложка, я их проглочу. А однажды я принял целый флакон лития.
– Вы делали кому-нибудь больно?
– Ага, самым разным людям.
– Вам приходилось испытывать физическое или сексуальное насилие над собой?
– Да. В детстве надо мной надругался брат. Кто именно, я вам не скажу.
* * *
Оставшиеся здоровыми братья шли по жизни с разной степенью успешности.
Прилежно штудировавший классическую музыку Джон в 1970-х годах переехал в Бойсе – столицу штата Айдахо. На первых порах город казался ему совершенно невзрачным захолустьем. А затем он впервые пошел на рыбалку, заметил, что по пути не встретил ни одной души, и понял, что обрел новую родину. Джон стал в какой-то мере олицетворением двойственности Гэлвинов: он в равной степени любил активный отдых и кабинетную работу, был отличным спортсменом, но со склонностью к интеллектуальным занятиям. Он оказался единственным из братьев, кто с толком воспользовался детскими уроками игры на фортепиано и имел стабильный заработок учителя музыки в начальных классах. По словам Джона, они с женой нечасто гостили у его родителей в Колорадо, поскольку расходы на такие поездки не всегда по силам семье учителей.
Кроме того, не приезжать было спокойнее. Происходившее с братьями пугало и Джона, и Нэнси. Каждая поездка в Колорадо так или иначе подтверждала их страхи. Однажды они оставили своих двоих маленьких детей на попечение Мими и отъехали на пару часов. Вернувшись, Джон и Нэнси увидели у дверей дома полицейскую машину с включенной мигалкой. Оказалось, что между больными братьями произошел очередной скандал, и Мими до приезда полиции прятала внуков в гардеробной. Дети были в порядке, но Джон и Нэнси стали приезжать все реже и реже, и никогда не оставались в доме на Хидден-Вэлли на ночь.
Некоторым из братьев и сестер казалось, что Джон забросил свою семью. Он же считал, что это отвратительная болезнь лишила его всех родных. Когда дети Джона и Нэнси достаточно подросли и могли узнать, что у них есть шестеро психически больных дядюшек, им не стали ничего об этом рассказывать. Равно как и о том, что и у них может быть генетическая предрасположенность к шизофрении. Тема больных братьев никогда не обсуждалась в доме Джона. Его сын и дочь узнали подробности о семейном заболевании только после двадцати лет.
Выпускник «Фермы» Майкл обосновался в Маниту-Спрингс – небольшом городке рядом с Колорадо-Спрингс, славившемся дружелюбным отношением к хиппи. Он женился, стал отцом двоих дочерей, затем развелся. Майкл жил на случайные заработки: помогал ухаживать за престарелыми, ремонтировал дома, давал уроки игры на гитаре. К тому, как лечат его братьев, он относился крайне скептически. Майкл все еще не забыл, как много лет назад поставили неверный диагноз ему самому, по-прежнему подозрительно относился к любым проявлениям конформизма и продолжал тешить себя мыслями о том, что у больных братьев найдутся внутренние силы выкарабкаться из всего этого.
Перевоспитавшийся подросток-аферист Ричард много унаследовал от деда Кеньона. Он стал самоуверенным, неугомонным и импульсивным. Разумеется, это было во многом напускным: смерть Брайана заставила Ричарда задуматься о том, не свихнется ли в обозримом будущем и он сам. «Я был напуган до полусмерти. В течение двадцати лет я глушил в себе эту мысль, надеясь, что все обойдется. Я отгораживался от своих родных», – говорит он. Вынужденно ранний брак Ричарда оказался очень недолговечным. После развода Ричард старался поддерживать связь с сыном, но при этом был завсегдатаем местных вечеринок, подрабатывал пианистом в джаз-клубах и охотно делился кокаином с младшими братьями и сестрами. В родительском доме он появлялся все реже и реже, а когда приезжал туда на День благодарения или Рождество, ему сполна хватало историй о последних событиях. «Я выслушивал все эти жуткие рассказы: «О боже, ты не поверишь, что только что вытворил Дональд», или Джимми, или Мэттью, или Питер, или Джозеф».
В возрасте чуть за двадцать Ричард устроился на работу в горнорудную компанию, связанную, как минимум, неформально с семьями нефтяных магнатов Кохов и Хантов. На протяжении многих лет он использовал эти связи для получения контрактов и привлечения инвесторов в проекты золотодобычи по всему миру. Ричарду вовсе не хотелось, чтобы семейные проблемы негативно сказались на его карьере, поэтому он держался поодаль от родных. Болезнь братьев лишь изредка напоминала ему о себе. В 1981 году произошло покушение на Рональда Рейгана. Оказалось, что Ричард шапочно знаком с одним из близких родственников Джона Хинкли-младшего, который стрелял в президента. Ему рассказали о том, что ФБР проверяет все поколения семьи Хинкли,
