По земле ходить не просто - Вениамин Лебедев

Три дня назад Нину разбудили ночью и вызвали к Сокольскому. У него уже были все врачи. Сокольский прочел приказ об эвакуации госпиталя. Немцы прорвали фронт. Нину назначили ответственной за эвакуацию больных.

Вертелась она весь этот день с утра до вечера как белка в колесе, ругалась с начальниками автоколонн, с шофёрами, умоляла, просила. И только к вечеру, отправив последнюю партию раненых, удалось выехать и ей. Машину скоро повредил самолет, атаковавший их с воздуха. А тут показались немецкие мотоциклисты. Машину пришлось поджечь, а самим бежать в лес.

Двигаясь на восток по лесам и болотам, группа Сокольского держалась параллельно шоссе. Дважды чуть не натыкались на немецкие части, но благополучно миновали опасность.

На рассвете этого дня они вышли на широкую заболоченную поляну, а потом выбрались на сухой склон холма. Тут они увидели окапывающихся солдат.

— По-моему, это наши, — неуверенно сказал Сокольский.

Их заметили. Навстречу направились четыре человека. Судя по одежде, это были свои, но — кто его знает…

Сокольский с шофером пошли вперед. Нина и две ее сотрудницы спрятались за кустами можжевельника и следили за начальником госпиталя. Вскоре Сокольский замахал фуражкой, приглашая выходить из укрытия.

— Мы у своих, Нина Федоровна, — сказал Сокольский, когда они подошли…

В просторной крестьянской избе за обеденным столом сидел над картой пожилой невысокий худощавый полковник. Его, видимо, лихорадило, и он кутался в казацкую бурку.

— Есть возможность выехать в Гжатск? — спросил Сокольский, подавая ему документы.

— На машине? Нет! — ответил полковник. — Садитесь, пожалуйста. Противник контролирует участок дороги километра в три. А пешком, — полковник вскинул глаза на Нину и ее спутниц, — вам самим не дойти. Да и какой смысл рисковать? Вечером, когда стемнеет, моя машина в вашем распоряжении. Да я гляжу, вам не лишне будет подкрепиться.

— Пожалуй, — признался Сокольский, усмехнувшись.

— Завтрак принесут. Прошу немного подождать.

В помещение стремительно влетел щеголеватый лейтенант и, вскинув руку к козырьку, доложил:

— Прибыла батарея семидесятишестимиллиметровых.

— Наконец-то! — сказал полковник тихо. Он, видимо, очень ждал батарею, и теперь у него отлегло на душе. Он даже сбросил бурку.

— Они вернулись без одного среднего командира. А Мирошниченко у нас без дела…

— Знаю. Ничего вы не поняли, лейтенант, — как выговор, произнес полковник. — Откомандируйте Мирошниченко, чтоб не путался под ногами. Ведь нам всем еще два дня назад можно было бы петь отходную, если бы не Снопов и его бойцы.

Нине показалось, что она ослышалась.

«Слишком много думаю о нем. Ведь так не бывает… Не может быть… Но почему Сокольский смотрит на меня? Что он знает?» — думала Нина, стараясь унять волнение.

— Там есть командир батареи, — продолжал полковник. — Позовите его ко мне. Да не вздумайте вмешиваться в его дела.

— Есть! — ответил лейтенант, покраснев, и выбежал на крыльцо.

— Вы сказали Снопов, товарищ полковник? — осмелилась спросить Нина.

— Да. Знакомы? Нашего зовут Николаем. Сейчас придет.

На крыльце послышались быстрые шаги.

— Разрешите войти, товарищ полковник? Николай стоял за порогом. Он не видел Сокольского и Нины. Глаза его смотрели на командира полка доверчиво и с радостью. Так взрослый мужчина может глядеть на другого только если верит ему безгранично. Голова Николая была перевязана. Из-под пилотки виднелась марля.

Нина стояла ни жива ни мертва. Она не могла двинуться с места. Не могла произнести ни слова.

— Заходи, Снопов, — пригласил полковник, поднимаясь из-за стола. — Не надеялся увидеть тебя…

— Туго было, товарищ полковник. Но вырвались.

— Батарею разверните на опушке леса, на случай танковой атаки… А потом отдыхать… Оформляйте при первой возможности наградные материалы. Заместителем твоим будет Куклин… — Полковник вернулся к столу и, роясь в полевой сумке, спросил: — Знаешь о капитане Гусеве и лейтенанте Лаченко?

— Слышал, товарищ полковник, о Гусеве, а о лейтенанте не знаю.

— Жив лейтенант, но в строй ему уже не вернуться. Не стало у нас и комиссара, Снопов… Возьми, командир батареи, — полковник протянул ему пистолет. — Ты имеешь на него право. Для тебя таскаю в сумке. Это пистолет капитана Гусева. Хорошая у вас была дружба. Я гордился вами…

Принимая пистолет, Николай опустил голову.

— Иди, Снопов. Тебя ждут.

Николай оглянулся и застыл от неожиданности, но тут же стремительно шагнул вперед.

— Нина, ты? Здесь? Нина?

Больше он ничего не в состоянии был сказать, но Нине и не надо было ничего другого. Все ее сомнения и тревоги рассеялись в один миг.

— Город на Каме-матушке… — проговорил Сокольский.

— Здравия желаю, товарищ военврач, — опомнился Николай.

— Здоров, ленивый мой больной? — добродушно пожал ему руку Сокольский. — А я думал, тебя с твоим характером давно уж нет. С Халхин-Гола я тебя выписал с отпуском. Скрыл от командира полка?

— Не скрыл, товарищ военврач. Но война же сразу…

Батарейцы, которые уже знали о появлении Нины, решили показать ей, что за командир у них и как они к нему относятся. Едва только Николай пришел с ней в расположение батареи, раздалась громовая команда Андрея:

— Батарея, смирно! — И он, подойдя строевым шагом, начал докладывать: — Товарищ командир батареи, вверенное вам…

— Вольно! Брось, Андрей, не дури, — прошипел Николай.

— Вольно! — закричал Андрей и, обращаясь уже к Нине, сказал: — Разрешите представиться: старший сержант Куклин.

— А ведь мы с вами уже знакомы. И давно…

Весь этот день для Нины прошел как во сне. Николай рядом, Николай с нею. И товарищи его такие замечательные и чуткие люди. Вот только хоть на минутку остаться бы вдвоем, чтобы вдоволь насмотреться на него. Николай думал о том же, но его то и дело вызывали к телефону, то и дело приходили к нему с неотложными вопросами.

А когда наконец они остались одни, ей стало страшно и жутко. И стоило только Николаю броситься к ней и крепко, до головокружения поцеловать в губы, она испуганно отшатнулась от него;

— Коля, милый, не надо… Не сейчас… Кругом такое… Верь мне. Я буду ждать тебя. Я буду ждать и, когда вое кончится… Ты же знаешь, как я тебя люблю… Мы встретимся с тобой потом… и уже навсегда…

Николай не успел даже возразить. Его вызвали в штаб полка. Оттуда он вернулся почти бегом. Весь вид его говорил, что случилось что-то очень важное.

— Нина, тебе сейчас же придется отправляться к штабу, — взволнованно сказал Николай еще издали. — Там ждут. Вы уезжаете. Сокольский уже в машине.

— Почему, Коля? Хотели же ночью.

— И так молю всех богов, чтобы вы проскочили благополучно. Немцы перешли в наступление. Пытаются отрезать дорогу.

— А вы?

Николай только попросил:

— Подожди одну минутку.

Он побежал к машине и на ходу крикнул:

— Куклина ко мне!

— Старшего сержанта Куклина к командиру!

— Заместителя командира батареи к командиру! — раздались крики.

Сказав что-то Андрею, Николай залез в крытую машину, а Андрей подошел к Нине.

— Уезжаете? Эх, жаль, мало пришлось погостить.

— Андрей, присматривайте, пожалуйста, за Колей, — сказала Нина и сама почувствовала всю нелепость своих слов: получилось как бабья просьба.

Андрей только нахмурился.

— Без этого тут нельзя, но и за кустом не отсидишься, товарищ военврач третьего ранга, — ответил он, переходя на официальный тон, чтобы скрыть свое волнение. — А беспокоиться нечего. Конечно, оберегать будем. Да и Коля не новичок ведь на войне.

Николай выпрыгнул из машины. В руках его был сверток из плащ-палатки.

— Ну, Андрюша, я пошел. Успеете?

— Иди, иди! — с грубоватой нежностью ответил Андрей.

Николай и Нина направились к штабу полка.

— У тебя нет шинели, Нина. Когда еще достанешь. Тут вам с Сокольским по плащ-палатке. И тебе маленький подарочек. Больше ничего нет у меня. Я тебя провожу. Это я еще могу себе позволить. Боже мой, раз только судьба побаловала меня. Умирать буду, вспомню этот день как самый светлый.

У дома, где утром полковник Соловьев стоял со своим штабом, под деревьями ждала легковая машина. По дороге, поглядывая на тропинку, нетерпеливо прохаживался Сокольский.

Николай открыл дверцы машины, подал Нине сверток. Потом рванулся к ней, крепко обнял и жадно поцеловал. Нина бросилась в машину.

А Николай уже подходил к Сокольскому. Не смея подать руку, как старшему по званию, он потянулся к козырьку:

— Счастливого пути, товарищ военврач.

— С Ниной Федоровной, я видел, ты не так прощался, — обнял его Сокольский. — Будь здоров. Пиши нам, да не попадайся к своей невесте на операционный стол.